От Анны де Боже до Мари Туше - Бретон Ги (е книги txt) 📗

Мадемуазель де Лимей сумела, однако, ответить ему так, как он того заслуживал. Она сложила в один пакет все подарки, потом взяла чернила и кисточку и на хранившемся у нее портрете Конде пририсовала рога, после чего все вручила слуге принца со словами:

— Возьмите, мой друг, и передайте это своему господину; я возвращаю ему все. Здесь ровно столько, сколько я получила, ни больше, ни меньше. И скажите очаровательной принцессе, его жене, так добивавшейся, чтобы он все у меня забрал, что если бы в свое время некий сеньор (она назвала его имя) проделал то же самое с матерью принца и забрал бы у нее то, что подарил из любви к ней, то у принцессы не было бы всех этих безделушек и украшений, и она бы осталась такой же бедной, как дамы, живущие при дворе. Впрочем, пусть теперь делает с этим все, что хочет. Я возвращаю ей все.

Теперь Изабель оставалось поставить последнюю точку в этой истории. На следующий год она вышла замуж за богатого итальянского банкира Сципиона Сардин». Конде был женат на Элеоноре де Руа.

МАРИ ТУШЕ БЫЛА ПРИЧИНОЙ ВАРФОЛОМЕЕВСКОЙ НОЧИ

Любопытную сцену можно было наблюдать в замке Сен-Жермен-ан-Ле 15 августа 1561 года. Накануне отъезда в Шотландию Мария Стюарт пришла проститься с Екатериной Медичи.

— Увижу ли я вас еще, дочь моя? — спросила регентша притворно ласковым тоном.

— Вероятно, нет, — ответила юная вдова Франциска II.

И тут присутствовавший при этой встрече одиннадцатилетний ребенок неожиданно разрыдался и убежал в свою комнату.

Этим ребенком был Карл IX, который, несмотря на свой еще детский возраст, воспылал небывалой любовью к своей невестке.

На протяжении многих месяцев и лет молодого короля преследовало воспоминание о грациозной шотландке. Воспоминание было столь явственным, что придворные дамы, казалось, его совершенно не интересовали.

В возрасте, когда юноши обычно норовят угодить в постель к женщине, он заставлял Ронсара сочинять поэмы, обращенные к отсутствующей или даже к тени умершего брата.

Увлечение его было так велико, что он постоянно носил на груди портрет своей хорошенькой невестки. «Я видел, — рассказывает Брантом, — у него этот портрет. Король был влюблен, как никогда, не спускал взгляда с изображения и совершенно не мог взять себя в руки».

Вплоть до шестнадцати лет Карл IX, мечтавший только о Марии Стюарт, оставался девственником. Впрочем, кое-какие достоинства у него, по-видимому, были, потому что, по словам Соваля, «все дамы двора постоянно вились вокруг него, всегда готовые предложить свою любовь».

Его полное безразличие к девицам выглядело столь необычно, что однажды м-м де Монпансье сказала ему по этому поводу что-то ироническое.

Задетый насмешкой, молодой король ответил, «что если бы он взялся ухаживать, то смог бы всех дам научить такому, что они бы пожалели, что разбудили спящего льва» <Сопаль. Галантные похождения французских королей, 1738.>.

И тут же начал «любезничать направо и налево», чтобы показать, на что он способен, и чтобы заткнуть рот всем этим гугенотам, которые обвиняют его в том, будто он предается гнусному пороку, принесшему славу Содому.

Желание доказать, что он настоящий мужчина, толкнуло его на совершение некоторых экстравагантных поступков. Так, однажды вечером, повстречав на берегу Луары компанию молодых протестантов, возвращавшихся вместе со своими подружками с рыбной ловли, он решил выставиться перед друзьями, сопровождавшими его на прогулке:

— Пошли-ка посмотрим, так ли эти гугеноточки хороши внутри, как снаружи.

Все набросились на девушек и стали лезть к ним под юбки.

Женихи, не лыком будь шиты, бросились на защиту, и завязалась драка, в которой несчастных протестантов, бывших в меньшинстве, изрядно поколотили, да еще бросили в Луару.

После этого Карл IX и его приятели раздели страшно испуганных гугеноток догола и принялись за них со всем пылом молодых нерастраченных сил <Этот сомнительный подвиг получил потом название «дня больших колпаков», потому что молодые девушки носили в то время высоко взбитые прически.>.

Что и говорить, подобные расправы и коллективное насилие вызывали неприязнь у кальвинистов, которые не преминули воспользоваться случаем и высказать еще большую ненависть к представителям католической религии.

Потом было еще немало интриг и забав, увлекавших на короткое время короля, пока, наконец, однажды осенью 1566 года он не встретил в Орлеане, во время охоты, молодую девушку своего возраста, в которую сразу влюбился. Ее звали Мари Туше. Отец девушки служил помощником наместника в судебном округе Орлеана. У Мари Туше, необыкновенно красивой, если верить мемуаристу, «было круглое лицо, красивого разреза живые глаза, хорошей пропорции нос, маленький рот и восхитительно очерченная нижняя часть лица». Другой современник добавляет, что «она была красива, умна и жизнерадостна». Наконец, сохранился ее портрет кисти Клюэ, с которого на нас смотрит довольно упитанная особа с великолепными плечами и одним из тех бюстов, от которых у мужчин появляется зуд в ладонях.

Находя, что перед ним добыча, достойная отнюдь не простых смертных, молодой монарх пожелал заполучить ее к себе в постель той же ночью.

«Он приказал, — рассказывает Соваль, — Латуру, хранителю королевского гардероба, поговорить с девушкой и убедить ее явиться в королевские покои. Этому сеньору не составило большого труда успешно выполнить поручение и привести на следующую ночь м-ль Туше, от которой король и получил то, чего желал, хотя она уже отдала предпочтение Монлюку, брату епископа Валансийского».

Эта ночь оказалась решающей в ее судьбе. Мари Туше, фламандка по происхождению, показала себя вполне грамотной в любовных играх, и на следующий же день Карл IX, совершенно покоренный ее обаянием, попросил свою сестру Маргариту взять юную орлеанку к себе в камеристки, чтобы она могла, таким образом, следовать повсюду за королевским двором.

С тех пор придворные только и видели короля прогуливающимся со своей любовницей в зеленых кущах Шамбора, Блуа, Амбуаза, Шеей; простой же народ, живший в долине Луары, не замедлил сочинить по этому поводу насмешливую песенку, которую еще и в наши дни можно услышать где-нибудь между Божанси к Шатонеф.

Карл IX, безумно влюбленный в Мари, в основном был занят только тем, что сообщал ей об этом. Любопытно, однако, отметить, до чего же деликатен был со своей любовницей этот от природы угрюмый и на редкость жестокий молодой человек. Однажды он явился к ней и показал маленький листок бумаги, на котором Мари Туше прочла: «Я околдовываю все».

Видя, что она не поняла смысла этих слов, он пояснил:

— Это анаграмма вашего имени, которую я только что придумал.

* * *

Но, видно, этих бурных ночей и этих проявлений нежности было недостаточно пылкой Мари, и потому она продолжала свои отношения с первым любовником, Монлюком.

Нашлись, однако, добрые души и сообщили об этом королю. Он страшно расстроился и попытался выяснить, как велика степень его невезения. Однажды вечером ему сообщили, что изменница прячет в кошельке, висящем на поясе, любовное письмо от Монлюка. И тут же в голове у короля появилась хитроумная мысль, как заполучить это письмо.

Выйдя из покоев в притворно-веселом настроении, он заявил, что вот прямо сейчас устраивает обед, на который приглашает несколько хорошеньких дам. В числе приглашенных была, разумеется, и Мари.

После чего приказал Лашамбру, капитану войска египтян, привести к нему дюжину самых ловких в своем ремесле воров-карманников с тем, чтобы они незаметно срезали с пояса всех дам, сидящих за столом, их кошельки и доставили их все до одного к нему в спальню.

<Известно, что Карл IX испытывал особое удовольствие при виде крови. Он с наслаждением убивал животных, душил птиц. Болезненный и желчный, он славился своей безграничной жестокостью.>