Великие рогоносцы - Ватала Эльвира (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
В какой-то мере Екатерина Медичи была права: не до нравственности тут, когда династия рушится. Первый сын Франциск I, муж Марии Стюарт бездетным помер, второй Карл IX бездетный, и вот третий любимый сынок Генрих III делает все, чтобы его секс не давал потомства. Это как называется? Но богобойная Луиза, благородная Луиза, «покорная рогоносица», в чьи волосы Генрих III искусно вплетает драгоценные камушки, а корсет затягивает искуснее любой камеристки — такой грех, как прелюбодеяние, на свою душу не возьмет. Ну и мучится, как дура какая, езжа на богомолья и на воды, а кругом царствуют завитые, напудренные, с кручеными задами забияки-миньоны, Луиза их жизни не лишает, она их терпит. Лишает их жизни родная сестра Генриха III королева Марго, которой миньоны оскомину набили. Луиза истово молится. Она участила свои выезды на богомолья и на воды. Она молит бога хотя бы об одном ребеночке. Бог не дает ни одного.
После убийства своего обожаемого мужа, она, как и Елизавета, останется верной его памяти. Красивая Луиза всю оставшуюся жизнь простоит на коленях, моля Господа Бога об одном: чтобы отпустил грехи ее супруга. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях», — такой афоризм немецкого писателя не подходит нашим королевам. Они и жили и умирали на коленях.
Молится, молится, молится, но не в своей холодной молельне, а в своем алькове возле кровати, на которой храпит ее супруг Людовик XV и полька Мария Лещинская. Захудалая принцесса из польского королевства. Она на целых семь лет старше своего мужа. Она дородна, некрасива, и с неумеренным пищевым аппаратом. И вот в возрасте чуть больше пятнадцати лет французский король Людовик XV имел неосторожность жениться на двадцатидвухлетней мещаночке, дочери бывшего короля, а нынешнего воеводы Станислава Лещинского. То есть король своего голоса не имел. Филипп Орлеанский, регент Людовика, распорядился, министры пожелали, король не противился. Она что-то там мажет акварелью, что-то там вышивает по пяльцам, какой-то там стишок на испанском знает и… Провинциальная недалекая мещаночка вдруг по мановению волшебной палочки стала французской королевой. В один прекрасный день, когда юный Людовик XV даже и не думал о женском поле, а женщин еще даже и «не пробовал», к нему пришли и сказали: «Ваше величество, вам надо жениться. Невеста уже есть, правда, не ахти как хороша — не красавица: прямо говорим, но она воспитана в строгих католических правилах и будет вам рожать много детей». Не ошиблись министры. Детей нарожает Мария Лещинская королю чуть меньше дюжины, да все дефективные — девки. Только один сын и растет. Король поморщился малость, но законопослушно согласился жениться. И настолько у него запечатлелись постные физиономии министров, расписывающих сомнительные прелести невесты, что он намеревался узреть уродину, а узрел вполне аппетитную девушку, несколько, правда, в летах и дородную, но от радости все эти мелкие сомнения на задний план ушли, а король долгое время был искренне убежден, что его Мария Лещинская — настоящая красавица. А когда придворные хвалили красоту какой-нибудь дамы, он наивно спрашивал: «Неужели она так же красива, как моя жена?» Поволока розовых очков упадет примерно через пятнадцать лет, когда Людовик XV поймет, какую это скучную гусыню ему подсунули на роль жены. «У Марии Лещинской в алькове только мухи веселые», — смеялись придворные и были правы.
Знаменитая и неповторимая «мудрая рогоносица» — Сисси, жена австрийского императора Франца-Иосифа.
Взяв на себя непосильную задачу — роль французской королевы, эта мещаночка никак не в состоянии с ней справиться. Все мешает: отсутствие знаний французского этикета, на который сильно двор упирал, немодная одежда этой королевы, вечно щеголяющей в допотопных чепцах, превращающих ее в старуху, и темных закрытых платьях. Ни одного умного слова Мария Лещинская сказать не умеет, остроумием не блещет. Боже, какой скукой, какой мещанской обыденностью веет от этой королевы, которой порой бы герань на окошке выращивать да песенки канарейки в клетке слушать. А потом пошли разные смерти. Умер единственный ее сын, его жена, внук, один, второй. Мор облетает французское королевство. Умирает ее отец Станислав Лещинский, которого она решила женить в восьмидесятипятилетнем возрасте на двадцатитрехлетней девушке. Смерть помешала сей марьяж осуществить. Мария уже отвыкла улыбаться. Она молится, молится и плачет. Вскоре умирает сама. Зачем жила? Даже чтобы не переодеваться. Ибо всегда на ней были черные допотопные чепцы и темные платья. Только для того чтобы без радости рожать детей и молиться, перенеся все положенные унижения «покорной рогоносицы». Переносить десятки мелких и больших фавориток мужа и не роптать — стало ее уделом. Зачем была королевой? Не знаем.
«Умной рогоносицей» стала знаменитая, оригинальная, неповторимая Сисси — жена австрийского императора, правящего свыше шестидесяти лет, Франца-Иосифа. Мы вам, дорогой читатель, в предыдущей книжке рассказывали, как романтично познакомился с ней австрийский император и как несчастлива была эта семья императорских кровей. Но сейчас мы расскажем не о Сисси-романтичке, а о Сисси, «мудрой рогоносице». Когда тебе плохо жить на свете, когда мучит черная меланхолия и мысли о самоубийстве нахально лезут в голову, когда не помогают долгие конные одинокие прогулки, что надо сделать, чтобы убежать из плена двора и его невыносимого этикета? Надо подыскать мужу хорошую любовницу.
Однако не сразу Сисси пришла к такому решению. Сначала она, эта гордая женщина, бунтовала и протестовала. Против всего, а прежде всего против двух вещей: придворного этикета и деспотизма своей свекрови — Софьи Баварской. Софья, всю жизнь, с самого рождения сына Франца-Иосифа подготавливала его к роли австрийского императора, приготовилась конечно, полюбить свою невестку, если бы, если бы та не была так строптивой. Она позволила своему сыну сделать невозможное: жениться по любви, могла бы теперь требовать от Сисси несколько больше покорности и кротости. Но та, ненавидя никакое ярмо, которое готовы были надеть на ее шею, протестовала яростно и вызывала не только неприязнь, но даже раздражение и ненависть своей свекрови. Как только эта «малая золушка» вошла женой в венский двор, ее постарались ослепить великолепием дворцового церемониала, на который другая, менее строптивая невестка смотрела бы, рот раскрыв. А Сисси? Все дамы едят обед в перчатках до локтей. Сисси без. И когда одна из придворных дам придвинула ей перчатки, шепча, что так требует этикет, Сисси ответила громко: «Я уничтожаю этот этикет. С сегодняшнего дня дамы могут есть без перчаток». Согласно дворцовому этикету императрице не полагалось носить два раза одну и ту же обувь. Тридцать пар туфель по меньшей мере должны были носиться в течение месяца. А Сисси? Она заявила, что любит расхоженную обувь и отказалась каждый день менять туфельки.
Все с недоумением смотрели на смелую красавицу-императрицу, осмелившуюся противопоставиться канону — дворцовому этикету. Но вот в своей личной жизни ей не удалось добиться свободы, и в самом главном: в деле материнства. Свекровь, Софья Баварская, посчитала, что воспитание детей ее сына — это не удел матери Сисси: странной матери, с какими-то неясными намеками на патологию. Она забрала троих детей Сисси, в их числе единственного наследника Рудольфа и матери приносили их только на один час в день. Сисси посчитала это как ущемление своих прав матери. Но бороться с всесильной и деспотической Софьей было невозможно. Она привыкла считать, что императорские жены — это серенькое приложение к дворцовому этикету. Своего «я» им выставлять не позволено. Вспомним, что наша императрица Екатерина Великая очень печалилась, что ее тетушка царица Елизавета Петровна с самого рождения забрала у нее ее сына Павла и Екатерине Великой даже не было позволено ему пот с лобика отереть, когда он, закутанный в чернобурые лисы, маялся в своей колыбельке. Потом с такой же деспотичной безоговорочностью Екатерина Великая заберет сыновей у Павла, в том числе и Александра, и будет воспитывать по своему методу, вдали от родителей, которым только изредка разрешалось навещать малышей. Словом, дорогой читатель, по мнению свекровей, готовящих своих внуков в монархи, им лучше, чем матерям, знать, как надо воспитывать будущих императоров. Сисси возмутилась, но была бессильна противостоять Софье. Тем более ее любимый и горячо обожаемый супруг, за которого она вышла замуж по взаимной любви, тоже не противопоставился матери. «Боже, как я его люблю, — говорила Сисси о муже. — Если бы еще он не был императором». Но он был императором и очень даже методичным и консервативным. За шестьдесят восемь лет своего правления ни разу не сел в лифт, не сел в автомобиль, вставал неизменно в четыре часа утра и много работал за письменным столом. Это ходячая машина, хорошо отрегулированный государственный механизм, с раннего детства приученный служить своей монархии, и спасший Австрию с ее сорокамиллионным населением от правления своего бездарного и эпиллептического дяди Фердинанда I, бездетного, конечно, импотента. Даже странно слушать, как, получив в жены любимую Сисси, у Франца-Иосифа вырвались такие вот эмоциональные слова: «Я счастлив, как лейтенант и доволен как король». Очень скоро счастье и довольство перейдет в ровную форму холодной озабоченности и бесстрастности. Для эмоциональной, экзальтированной, бешеной Сисси — это кубок холодной воды. Не умела она любить бесстрастного человека, ее душе нужен отзвук другого сердца, дуэт этих сердец — иначе Сисси не могла. Иначе она — погибала. Можно разным образом погибать. Можно сразу же прибегнуть к пистолету и раз навсегда покончить со своей никчемной жизнью, как это сделал впоследствии ее сын Рудольф. Но можно упрятать свою душу глубоко и под внешней меланхолией, недовольством, раздражением иссушать себя, теряя интерес к жизни. У Сисси отняли ее детей. Троих. Среди них наследника трона, с которым мать могла бы быть очень близкой, так много родственного было в них. Отдали ей на воспитание только последнюю дочь Марию, когда Софье было уже шестьдесят четыре года и она посчитала свою роль в воспитании будущих монархов законченной. У Сисси все признаки дикой меланхолии, проявляемой в очень странной форме: то, обуянная дикой энергией, часами скачет в безумной гонке с ветром на коне, то, проявив железную дисциплину, изучает греческий язык, не отрываясь от этого занятия даже когда ей каждый день два часа расчесывают ее чудесные, падающие до земли когда она сидит, волосы. Какими только занятиями не увлекается Сисси! Тут и серьезное изучение археологии и даже участие в экспедициях, и чтение немецких поэтов, особенно стихов Гейне. Изучение музыки, истории театра. И вместе с тем невоспитанной грубой мещанкой может запустить в своего парикмахера флакон с эссенцией только потому, что он слегка неосторожно дернул ее за волосок. Лупила также в бешеной ярости своих горничных, чуть ли не придворных дам. Все в диком исступлении, не помня себя. Потом слезы, дорогие подарки и даже унизительные просьбы о прощении. Нигде Сисси не может найти себе места. Какая-то дикая тяга к новым местам. Ездит. И вдруг в 1860 году надолго уезжает из Вены, предварительно найдя своему супругу хорошую любовницу. Не так-то просто было Францу-Иосифу подыскать любовницу. Раньше если и были у него связи на стороне, а раз даже он неосторожно заразился сам триппером и заразил им Сисси, то все это делалось инкогнито, так, чтобы Сисси ни о чем не догадывалась. Но «умная рогоносица» Сисси, когда пришла к выводу, что не в состоянии дать счастье и любовь своему мужу, начала действовать по принципу: «Пусть у него будет любовница, лишь бы у меня было спокойствие».
