Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии - Серебряный Сергей Дмитриевич (лучшие книги онлайн TXT) 📗
В. С. Найпол не вписывается в контекст литературы Индии, формирование которой происходило на прочном фундаменте складывавшейся веками национальной культуры. Конечно, Видьядхар Найпол является носителем культурной традиции, унаследованной от своих отцов и дедов, которая ощутимо присутствует в его сознании, мироощущении и творчестве. Но эта традиция во многом утеряна и трансформирована временем. У него — своя история жизни, другой исторический опыт, свои особенности формирования и условия существования и поэтому иное отношение к традиции прародины.
Привкус, аромат иного неотделим от обаяния прозы В. С. Найпола. У него словно другое зрение, другой слух, другая каденция речи. В его творчестве ощущается вибрация чего-то истинно и закоренело индийского, при этом чего-то совсем иного, отчетливо неиндийского — того, что пришло из литературного и философского пространства Европы и культуры Тринидада, которая к тому же представляет собой сложный симбиоз европейского, азиатского, африканского и карибского элементов.
Связанный рождением, воспитанием и образованием с тремя разными мирами Востока, Запада и Вест-Индии, В. С. Найпол чувствовал себя в каждом из них гостем, иностранцем, аутсайдером. Тринидад не стал его родиной, да и не мог ею стать в силу воспитания, «отравленного» Индией. Когда Видьядхар Найпол уехал в Великобританию, то постоянно осознавал груз собственной «инаковости», ощущая себя там не более чем англизированным иностранцем. Когда же он оказался в Индии, то почувствовал себя бесконечно далеким от нее. Таким образом, на Тринидаде В. С. Найпол чувствовал себя индийцем, в столице метрополии — выходцем из крохотной колонии, а на родине предков — британцем и тринидадцем одновременно. В силу этого В. С. Найпол обладает не просто двойным, а множественным видением художника, «постоянно переходящего из одной культурной системы в другую, но везде остающегося „чужим“» [180]. Эта способность позволяет писателю проникать глубоко в самую суть вещей, с чем во многом и связана магия найполовского творчества.
В. С. Найпол не вмещается в одну национальную традицию, в одну систему культурных координат. Он представляет собой новое явление в мировой культуре, предвосхитив ситуацию, которая проявилась в последней четверти XX в. в творческих исканиях так называемых постколониальных, а можно сказать и постнациональных, писателей (с типичными для этого ряда писателей концептами безместности, внедомности, детерриториальности, надтерриториальности, нахождении в зазоре и т. д.).
И до времени Видьядхар Найпол вписался в еще одно, возникшее на наших глазах в процессе глобализации, явление транснациональной, или еще по-иному «гибридной», литературы как результата межкультурных взаимодействий. Этой ситуации, если использовать современную западную терминологию, соответствуют такие творческие типы, как «международный писатель», «всемирный человек» или «новый космополит», ставшие олицетворением новой реальности, в которой национальная модель все больше уступает место глобальному мировому пространству и процессам транскультурации.
Сформировавшая писателя сложная имперско-колониальная конфигурация: культурное трио двух очень разных колоний (Тринидад и Индия) и Британской империи, — обусловила проблемный характер его самоидентификации. Писательство для Видьядхара Найпола стало своего рода исследованием собственной идентичности, так как он прежде всего хотел разобраться в своем необычайно простом и одновременно в высшей степени запутанном происхождении. Именно оно, по собственному признанию писателя, стало источником и его творчества, и вдохновения.
В списке работ В. С. Найпола есть романы, повести и рассказы, произведения мемуарного жанра, эссе и путевые заметки. Но, являясь автором более дюжины романов, он всю жизнь, по сути, создает один текст: об индийском иммигранте из бывшей английской колонии, который мучительно ищет опору в мире и постоянно осознает свою неприкаянность в любой культуре, в которой довелось ему жить. В генах найполовских героев, даже самых, казалось бы, процветающих, присутствует вирус вечного неблагополучия. Они живут с осознанием собственной бездомности из-за того, что «вырваны с корнем» из той культурной среды, которую могли бы считать родной. И мир им чужд, и они чужды миру. За это писателя часто называют пессимистом. Однако при всей отчаянности существования, описываемого В. С. Найполом, его книги погружают в атмосферу неподдельного мужества и юмора, во многом благодаря насмешливо-сдержанной тональности, свойственной найполовскому повествованию, которая смягчает его рассказ об одиночестве, страхах и комплексах современного человека…
В. С. Найпол появился на свет 17 августа 1932 г. в небольшом городке под названием Чагуанас, расположенном в 18 километрах от Порт-оф-Спейна — столицы острова. Большинство в этом районе составляли выходцы с равнины Ганга, для которых Тринидад не стал ни вторым домом, ни новой родиной. Оказавшись на острове, индийцы не стали «встраиваться» в новую для них действительность, а занялись воссозданием вокруг себя как бы декораций утраченной родины, бережно сохраняя мельчайшие условности и подробности ее быта. Достаточно полно и целостно воспроизведя все основные составные части и уровни культуры Индии, индийские переселенцы на чужбине существовали в рамках своего — индийского — ареала, сохраняя со всеми коррективами (возрастными и индивидуальными) особенности индийского и быта, и менталитета. Они разговаривали на родных языках, отмечали семейные и религиозные праздники, вели себя точно так же, как в Индии, руководствуясь опытом и поведенческими нормами оставленной родины. Это был не просто «осколок» Индии, а как бы «вся» индийская культура, в уменьшенном виде перенесенная в тринидадское пространство. Индийские иммигранты жили в своем замкнутом мирке, практикуя модель параллельного существования — рядом, но вне тринидадской действительности, которую «они не то чтобы игнорировали, а просто не принимали» [181].
Видьядхар родился в семье журналиста Сеепрасада Найпола (1906–1953), выходца из обедневшей семьи пандита [182], и его супруги Дропати Капилдео (1913–1991), принадлежавшей к одному из наиболее зажиточных и уважаемых семейств индуистской общины острова. Отец будущего писателя был человеком неординарным. Окончив только начальные классы общеобразовательной школы, он стал журналистом, но всю жизнь мечтал о карьере писателя и сумел внушить своим сыновьям [183] благоговение перед литературным трудом. В 36 лет старший Найпол выпустил свой единственный сборник рассказов «Гурудева и другие индийские истории» (Gurudeva and other Indian Tales) о жизни индийской общины на Тринидаде. По признанию Видьядхара, отцовские рассказы дали ему очень много: «Они сообщили мне своего рода цельность. Они дали мне почву, на которой я мог стоять в мире. Я не могу и вообразить, какова была бы картина моего сознания без этих рассказов» [184]. Но, пожалуй, еще важнее другое признание писателя, которое он сделал в предисловии к сборнику рассказов отца: «Перечитывая много лет спустя эти истории, я наконец увидел (а долгое время это ускользало от меня) ту точку обзора, с которой они были написаны. Это была позиция брахмана, порожденная, возможно, одновременно кастовым происхождением и благоговением любого индийца перед знанием и его любовью к слову, которое было разбужено в отце тем образованием, которое он смог получить в английской начальной школе, и традиционным индусским религиозным обучением» [185]. Таким образом, Видьядхар унаследовал от отца не только увлеченность литературой, но и особый ракурс видения — ту трезвую беспристрастность наблюдения, которая как бы без всякого участия автора неожиданно выявляет в обыденной жизни то, что смешно, нелепо, а иногда и бесчеловечно.
