Памятное. Новые горизонты. Книга 1 - Громыко Андрей Андреевич (читать книги бесплатно .txt) 📗
Черчилль в замешательстве, боясь, что конференция может быть сорвана, заявил:
– Маршал неверно меня понял. Точную дату можно назвать – май сорок четвертого…
Атмосфера несколько разрядилась.
Участники конференции продолжали работу. Западные союзники заняли более конструктивную позицию. И хотя этот срок проведения операции «Оверлорд» (так закодировали открытие второго фронта) – май 1944 года – был тем не менее нарушен, высадка англо-американских войск на французском побережье все же состоялась – 6 июня 1944 года.
Тегеранская конференция явилась важной вехой и в другом отношении. Ко времени ее проведения не оставалось сомнений в конечной победе над фашистской Германией и ее союзниками. Это было вопросом времени. А что же будет потом? Участники встречи знали, что этот вопрос стучится в дверь.
Советский Союз считал, что необходимо исключить всякую возможность новой агрессии со стороны Германии, уже дважды на протяжении XX века развязывавшей мировые войны. Для этого нужно сделать все, чтобы надежно обеспечить мир.
Правительства США и Англии до Тегерана официально не обнародовали своих планов в отношении того, как поступить с Германией, когда она будет поставлена на колени. Правда, и это уже отмечалось ранее, из столиц то одного, то другого государства ползли слухи, что ими вынашиваются планы дробления Германии на какие-то мелкие государства.
На Тегеранской конференции, где состоялся первый обмен мнениями по послевоенным проблемам, США и Англия высказались за расчленение Германии. Но было видно, что продуманного плана ни у Рузвельта, ни у Черчилля не было. При всем том оба они сходились в убеждении, что следует особое внимание уделить Пруссии – уменьшить ее территориально и подрезать ей крылья как наиболее агрессивной части германского рейха.
Выслушав заявление американского президента и английского премьер-министра, Сталин сделал меткое замечание:
– На поле брани пруссаки и солдаты других частей Германии – баварцы, саксонцы и прочие – дерутся с одинаковым остервенением. По-моему, решение германской проблемы надо искать не на путях уничтожения германского государства, ибо невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию, а на путях ее демилитаризации и демократизации, с непременной ликвидацией фашизма, вермахта и передачей преступных руководителей Третьего рейха под суд народов.
Сталин далее предложил простую вещь:
– Поскольку вопрос требует додумывания, доработки, то пусть соответствующие представители трех держав этим и займутся.
Участники конференции на том и согласились. Это был успех советского руководителя.
Вопрос о Польше
Руководители СССР, США и Великобритании обменялись в Тегеране мнениями по вопросу о Польше. В подходе наших союзников к его обсуждению дали себя знать их опасения в связи с тем, что линия советско-германского фронта уже вплотную придвинулась к территории Польши и близился час ее освобождения. Больше всего западные союзники боялись того, что демократические силы Польши, развернувшие мощное антифашистское, освободительное движение, могут в ближайшее время сформировать верные народу и дружественные Советскому Союзу органы управления.
В складывающихся условиях руководящие круги США и Англии стремились к тому, чтобы послевоенное развитие в Польше пошло по старому, буржуазно-помещичьему пути. Они добивались возвращения в страну реакционного эмигрантского правительства. С этой целью предпринимались попытки побудить Советский Союз восстановить с этим правительством дипломатические отношения, которые были разорваны 25 апреля 1943 года из-за его откровенной антисоветской политики.
Такой курс Вашингтона и Лондона нашел свое конкретное проявление в том, что это эмигрантское правительство, нарушив ранее достигнутое с нашей страной соглашение, вывело с территории СССР сформированные у нас польские воинские части. Оно выдвигало также абсурдные требования в том, что касается границы между Польшей и СССР, фактически присоединилось к клеветническим измышлениям гитлеровской пропаганды по адресу Советского Союза.
Рузвельт выступил первым в дискуссии по польскому вопросу на официальных заседаниях конференции.
– Выражаю надежду, – сказал он, – что советское правительство сможет начать переговоры и восстановить свои отношения с польским эмигрантским правительством.
Заход был ясен.
Черчилль самым активным образом поддержал его. Еще бы он этого не сделал! Ведь польское эмигрантское правительство окопалось в Лондоне, и Англия ему в открытую покровительствовала.
Позиция Рузвельта в польских делах строилась с оглядкой на подготовку в США к предстоявшим в 1944 году очередным президентским выборам. И потому он был заинтересован привлечь на свою сторону голоса семи миллионов американцев польского происхождения, значительная часть которых находилась под влиянием проникнутой антисоветизмом пропагандистской кампании, особенно широко раздувавшейся в США.
Вместе с тем американский президент проявлял определенную осторожность в отношении попыток Черчилля навязать Польше правительство, явно недружественно настроенное к СССР. Он не без основания полагал, что такие попытки могли бы повлечь за собой нежелательный и для США раскол в рядах союзников. Характерным в этом свете является, в частности, то, что посол США в Москве Аверелл Гарриман в своем интервью газете «Нью-Йорк таймс» 19 января 1944 года отмежевался от линии польского эмигрантского правительства. Он откровенно отметил:
– Это правительство основывает будущее Польши на борьбе Великобритании и Соединенных Штатов с Россией. Я не вижу, чтобы мы были в какой-либо мере заинтересованы в таком положении дел.
Такое заявление делало честь этому дипломату.
Имелись ли предпосылки для восстановления Советским Союзом отношений с польским эмигрантским правительством? Конечно нет. Ведь это правительство продолжало враждебные нашей стране интриги. Проводившаяся им политика все больше расходилась с интересами польского народа, и, вполне понятно, это правительство постепенно теряло его поддержку.
Безрассудность этой политики не могли не видеть Черчилль и Рузвельт. Они даже пробовали как-то урезонить эмигрантское правительство. Но и их усилия оказались тщетными.
На конференции в Тегеране стороны изложили также свои взгляды относительно будущих границ Польши. Черчилль, говоря о том, какими должны быть границы между СССР, Польшей и Германией, использовал для большей наглядности три спички, одна из которых представляла собой как бы Германию, другая – Польшу, третья – Советский Союз.
– Эти спички, – сказал он, – должны быть передвинуты на запад, чтобы разрешить одну из главных задач, стоящих перед союзниками, – обеспечение западных границ СССР.
Следует заметить, что законное право нашей страны на это все же признавалось Англией и США, хотя и неохотно.
Сталин, уточнив у Черчилля, что означает его пример с тремя спичками применительно к конкретным вопросам, заявил:
– Имея в виду границу 1939 года между СССР и Польшей, Советский Союз стоит за нее и считает это правильным.
Речь шла о границе, которая определилась в результате воссоединения Западной Белоруссии и Западной Украины соответственно с БССР и УССР.
Наша страна неизменно выступала за обеспечение для Польши справедливых, исторически обоснованных границ, за то, чтобы ее границы, спор из-за которых не раз бывал в прошлом поводом для конфликтов и войн, превратились в фактор безопасности и устойчивого мира в Европе.
Тегеранская конференция в конечном счете приняла формулу: «…очаг польского государства и народа должен быть расположен между так называемой линией Керзона и линией реки Одер…» Эта формула включала и советскую точку зрения. Было в принципе согласовано и то, что Кенигсберг с прилегающей к нему территорией будет передан СССР.
Таким образом, в Тегеране решение вопроса о Польше и ее границах с самого начала ставилось по инициативе советской делегации на путь, который соответствовал интересам польского народа, отвечал задачам обеспечения европейской и международной безопасности. Наша страна не могла допустить, чтобы послевоенная Польша осталась политической игрушкой в руках империалистических кругов Запада, превратилась в удобный плацдарм для антисоветских авантюр. Сталин со всей определенностью дал понять это Рузвельту и Черчиллю. Оба руководителя союзных держав почувствовали логику советской позиции.
