Одиссея генерала Яхонтова - Афанасьев Анатолий Владимирович (электронная книга .txt, .fb2) 📗
В другой раз ему предложили рекламное объявление, в котором содержались нападки на бастующих рабочих автомобильной промышленности. Газета отклонила предложение. Постепенно приток рекламы иссяк. Остался разве что Петр Ярема, русский погребальщик, который из номера в номер гарантирует «лучшие похороны и за самую дешевую плату в Нью-Йорке». Кстати, Петр Ярема дает рекламу и в «Новое русское слово», с философским цинизмом рассчитывая, что рано или поздно и левые и правые, и белые и красные дадут заработать мастеру русского обряда…
Но на Петре Яреме не проживешь, и газета пошла по пути других прогрессивных изданий Запада. «Русский голос» финансируется своими читателями.
Вот как рассказывал об этом сам Яхонтов:
«Сбор средств для издания «Русского голоса» достигается двумя способами. Это, во-первых, пожертвования сочувствующих, друзей нашей газеты. Во-вторых, проводятся лекции, банкеты, концерты, пикники и т. д. Полученные на них деньги идут в фонд «Русского голоса».
Раз в год, обычно в последнее воскресенье ноября, проходила конференция друзей и читателей «Русского голоса». На этой конференции редактор отчитывался о работе газеты за год, секретарь давал финансовый отчет. После этого ставился на обсуждение вопрос о мерах по обеспечению беспрерывного выхода газеты на следующий год. Предлагалось определенное задание по сбору денежных средств. Оно обычно перевыполнялось, что и обеспечивало дальнейший выпуск «Русского голоса».
Одним из широко распространенных поводов для устройства банкетов, лекций, концертов и т. д. были дни рождения наших активистов. Начиная с моего семидесятилетия, регулярно устраивались банкеты в мою честь в разных городах США, на них проводились сборы денежных средств для «Русского голоса».
Иногда происходили забавные, поистине трогательные случаи проявления готовности поддержать свою газету. Как-то в Чикаго, когда отмечалось мое сехмидесятиле-тие, семь человек внесли по два доллара за каждый год моей жизни, то есть по 140 долларов каждый. В 1970 году один наш друг из Бостона в ознаменование столетия со дня рождения В. И. Ленина внес тысячу долларов.
О чем говорит все это? О том, что друзья и читатели «Русского голоса» дорожат своей газетой. Они не допускают и мысли о прекращении ее издания. Поэтому-то помимо регулярной подписки они из года в год вносят свою лепту. И живет наша родная газета!»
Надо ли говорить, что Виктор Александрович очень внимательно, даже ревниво следил за тем, как и каким слышится «Русский голос» в Советском Союзе. Да и слышится ли? С нескрываемой гордостью писал он:
«Вспоминаю февраль 1967 года. Мы праздновали пятидесятилетие нашей газеты. Прошли торжественные собрания, митинги и банкеты во многих городах, где проживают выходцы из России, читатели и друзья «Русского голоса». В Нью-Йорке на юбилейном банкете присутствовали представители посольства СССР в США, представительства СССР при ООН. Было получено много поздравительных телеграмм.
В связи с этим юбилеем редакция газеты «Голос Родины» (Москва) пригласила «Русский голос» на свои страницы, решено было сделать подборку из наших публикаций. И вот один из октябрьских номеров «Голоса Родины» за 1967 год вышел с разворотом под заголовком «У нас в гостях — «Русский голос».
А дальше Виктор Александрович в тон же статье осторожно касается отношения советских людей к себе лично:
«Помню, в те годы был в Нью-Йорке корреспондент «Литературной газеты», издающейся в Москве, Георгий Кублицкий. В своей очень интересной книге «Три нью-йоркские осени» несколько страниц он посвятил «Русскому голосу». Там есть такие слова:
«Я привел много объявлений из эмигрантских газет. И вот еще два:
«В понедельник, 3 октября, в 5 часов у главной квартиры советской делегации в ООН на углу Парк-авеню и Шестьдесят восьмой ул. в Нью-Йорке состоится демонстрация рядовых членов профсоюза за мир, разоружение и прекращение «холодной войны».
«В субботу вечером, 12 ноября, в помещении Американо-русского центра, 61, Ривингстон-стрит, Нью-йоркским комитетом друзей «Русского голоса» устраивается празднование годовщины Великой Октябрьской революции».
Встретить подобные объявления в американских газетах труднее, чем найти иголку в стоге сена. Но, может, «Русский голос», откуда они взяты, — коммунистическая газета?
Нет, эмигрантская. Редактирует ее эмигрант В. А. Яхонтов. Он бывший генерал, ушедший за рубеж после той революции, годовщину которой теперь празднует. Сотрудники газеты — тоже эмигранты. Читатели и подписчики — эмигранты».
Приведя эту выдержку из книги советского журналиста, Яхонтов комментирует ее:
«Мне же хочется подчеркнуть, что «Русский голос» начал выходить в 1917 году, почти одновременно с Великой Октябрьской социалистической революцией, приветствовал ее и едва ли может считаться только эмигрантской газетой; что же касается «генерала», то тут, как говорится, не так все просто. Жизнь моя была неразрывно связана с Отечеством».
…Разумеется, грядущие историки, изучая США XX века, будут прежде всего листать такие газеты, как «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Крисчен сайенс монитор», «Бостон глоб», «Уолл-стрит джорнел»… Но Америка многолика. И в этих «больших» газетах (или в прессе монополий — можно называть и так и так, и в обоих случаях будет правильно) историк не найдет очень многих явлений, процессов, событий, которые были важны для таких американцев, как тот же Федор Плотников. А ведь подобных ему в Америке — миллионы, и составляют они не худшую часть американской нации. Их интересы, заботы, приоритеты, пожалуй, лучше, точнее, честнее, объективнее, чем всем известные богатые многостраничные газеты, выражал скромный «Русский голос» (и, конечно, «родственные» ему украинские, карпато-русские, литовские, армянские и другие газеты, выходившие и выходящие в США на языках народов СССР). И это важно, это очень важно, ибо миллионы этих люден не являются WASP — по мнению «большой прессы», только и имеющими право называться настоящими американцами (WASP — это белый, англосакс, протестант).
Если грядущий историк будет вслушиваться в пульс Америки XX века только по «большим» газетам, он может совершить ошибку и прийти к выводу, что вся Америка била в барабан «холодной войны» и рвалась к горячей, с поразительной беспечностью игнорируя столь очевидную для самой себя опасность атомного краха. Да, конечно, случалось, что и в «большой прессе» звучали трезвые голоса, но в целом…
Иная картина в «Русском голосе». В то самое время, когда трумэновская Америка, положив ноги на стол ООН с ее тогда послушным Америке большинством, нагло размахивала козырным атомным тузом, Яхонтов писал:
«Надеюсь на то, что Новый (1947) год принесет миру более здоровые условия и что позиции, на которые перейдут главные участники мировой драмы, будут соответствовать и действительным интересам отдельных народов, и интересам всего человечества».
Увы, до того, как эти надежды начали хоть в какой-то мере сбываться, было еще далеко. Но тема атомной тревоги и твердое убеждение, что выход — только на мирных путях, с тех пор стали определять внешнеполитическую позицию «Русского голоса». Поставленные самим своим происхождением, своим «русским американством» в позицию кровной заинтересованности в делах и Америки и России, авторы и читатели газеты, конечно, очень остро реагировали и на состояние отношений между двумя своими родными (именно так!) странами, и на процессы, в российском зарубежье. И конечно, об этом со страниц «Русского голоса» лучше всех мог рассказать многоопытный и высокообразованный генерал Яхонтов, чье социальное положение позволяло увидеть многое из того, что было недоступно взору большинства читателей.
В 1948 году служащий Секретариата ООН Яхонтов на несколько месяцев был командирован в Париж. Здесь он с огромным удовлетворением узнавал, что, оказывается, вопреки разговорам нью-йоркских клубменов в 1940 году, не весь Париж плясал в фоли-бержерах перед оккупантами. Был и Париж борющийся, Париж Сопротивления. Особо гордился Яхонтов тем («большая пресса» Америки, имеющая множество собственных корреспондентов в Европе, этим не интересовалась), что само слово «Сопротивление», Резистанс, введено в политический обиход французскими патриотами из русских эмигрантов — Вильде и Левицким. Оба они были казнены немцами. Узнал Яхонтов о гибели в борьбе с нацизмом русских героев — княжны Вики Оболенской, дочери великого Скрябина — Ариадны, потомка Радищева — Кирилла. Услышал легенду (или легендарную быль — кто теперь скажет?), как в концлагере Равенсбрюк вместо молодой советской женщины пошла на смерть Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, она же мать Мария, удивительная женщина, автор прекрасных стихов и оригинальных философских работ… Нет, нет, несправедливо тогда говорили о Франции в клубе на Пятой авеню, несправедливо, подло, оскорбительно! Да что там клубмены — все это замалчивала «всеохватывающая, всепроникающая и всезнающая» пресса. Прессу занимало иное. Что бы ни происходило, политическая ось «большой прессы», как магнитная стрелка на «север», указывала на «антикоммунизм».
