Коротков - Гладков Теодор Кириллович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Как бы то ни было, 12 апреля 1941 года в Берлин поступила шифровка из Москвы:
«Создавшаяся обстановка требует принятия немедленных мер по переводу основной, наиболее ценной агентуры на прямую связь с нами, т. е. создание нескольких нелегальных резидентур, могущих осуществлять связь с нами по радио.
В первую очередь этот вопрос касается группы “Корсиканца”. На первой же встрече с “Корсиканцем” т. Степанов должен поговорить с ним не в порядке дискутирования этого вопроса, а в порядке практического его осуществления. “Корсиканец” должен понять необходимость таких мероприятий, что вытекает из его же собственных сообщений о готовящейся германской акции против СССР [81].
Перед “Корсиканцем” нужно поставить вопрос, что уже сейчас он должен стать нашим нелегальным резидентом, стоящим во главе группы отобранных Вами людей, на которых он может вполне положиться и которые могут снабжать его интересующей нас информацией. “Корсиканец” должен указать абсолютно надежного человека, который может быть использован в качестве радиста, а также указать нам связника, через которого он будет осуществлять связь с радистом. Связь и руководство всей группой, в том числе и со “Старшиной”, “Корсиканец” будет осуществлять сам. Проработайте с “Корсиканцем” вопрос, кто может заменить его в случае, если бы “Корсиканец” попал под подозрение и не мог осуществлять с нами связь.
На первой же встрече подробно расспросите о каждом человеке, входящем в группу “Корсиканца”, чтобы не было такого положения, когда мы знаем людей как иксов и игреков.
Со своей стороны мы обеспечим “Корсиканца” как в смысле материальном, а также радиоаппаратурой, шифром и другой техникой.
Повторяем, что этот вопрос должен быть решен немедленно.
…О Ваших мероприятиях по этому вопросу немедленно доносите по телеграфу.
Продумайте также вопрос о переводе на непосредственную связь с нами “Брайтенбаха” и создании нелегальной резидентуры для остальной группы агентов…
Задачу создания нелегальной резидентуры ставим перед Вами как первостепенной важности».
Сложившуюся ситуацию Харнак понимал не хуже Короткова, и он без колебаний принял на себя руководство агентурной сетью. Но стать радистом отказался наотрез. Он слишком хорошо помнил расследование, которое проводило по отношению к нему гестапо в прошлом году. К тому же, будучи, как принято говорить, чистым интеллектуалом, просто не был уверен, что сможет обращаться с рацией, работать с телеграфным ключом.
Коротков вынужден был разочаровать Москву:
«“Корсиканец” будет заниматься сбором информации и управлять радиосвязью, он отказывается быть ответственным за ведение радиопередач. Поэтому эта часть операции будет осуществляться через “Старшину”».
Да, именно так сложилось на первом этапе, поскольку Шульце-Бойзен, когда Коротков переговорил с ним, не колебался ни секунды.
В эти же дни Коротков передал в Москву весьма примечательную шифровку: «29 апреля Гитлер в речи, произнесенной в Спортпаласе перед молодыми офицерами-выпускниками, содержание которой в прессе опубликовано не было, заявил:
“В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, так как красная чернь поднимает голову над Европой”».
Снова бросается в глаза: в документах «внутреннего пользования» говорится только о грабеже, в речи перед экспансивной молодежной аудиторией — об угрозе «красной черни»…
Об этой важной речи фюрера Короткову рассказал Шульце-Бойзен, с которым он на следующий день после ее произнесения встретился на квартире Харнака. Значение ее Коротков оценил сразу, а потому очередную шифровку в Москву завершил так: «Поскольку, как видно из донесений агентуры, атмосфера накаляется, считаем, что все наши мероприятия по созданию нелегальной резидентуры и «хозяйства» должны быть ускорены.
Исходя из этого принципа, считаем необходимым группу «Корсиканца» — «Старшины» снабдить немедленно шифром для станции и денежной суммой примерно 50–60 тысяч германских марок. Это необходимо группе для работы в случае обрыва связи с нами.
Поэтому прошу немедленно выслать рацию и шифр».
На расшифрованное сообщение нарком наложил резолюцию, предназначенную для начальника разведки: «Надо это сделать, условиться о порядке связи. Шифры предварительно покажите мне. Меркулов».
Примечательно, что позиция Короткова в этом вопросе совпала с позицией руководства не только по сути вопроса, но и по времени. Поскольку он просто не успел, как выяснилось, ознакомиться с шифровкой Центра, уже поступившей в резидентуру за подписью Фитина.
«Атмосфера накаляется и требует адекватной реакции с нашей стороны. Организуйте передачу «Корсиканцу» и «Старшине» шифров и раций, денежной суммы до 60 тысяч германских марок на случай обрыва связи. Рации и деньги высылаем с очередной почтой. Подготовьте замену «Корсиканцу», имея в виду его возможный провал. Разработайте в этой связи, а также вашим вероятным срочным отъездом условия явки для наиболее ценных агентов и ваших активных помощников…»
Коротков получил конкретную инструкцию, как «следует наладить радиосвязь нелегальной точки, находящейся в автономном режиме». Для этого требовалось совершить:
подбор надежного радиста;
подбор нескольких квартир в верхних этажах домов, откуда можно было бы вести передачи;
подготовиться к приему двух комплектов компактной радиоаппаратуры с питанием от батарей в чемоданчиках (размер 110x250x370 мм). Радиус работы — до 1000 километров. Прием сообщений на советской стороне будет производиться базой в треугольнике Брест — Белосток — Ломжа. (Как видим, руководство и в голову не брало, что этот район будет захвачен немцами в первые же дни войны.)
На роль радистов Харнак и Шульце-Бойзен отобрали инженера Карла Беренса (псевдоним «Штральман», то есть «Лучистый») и скульптора Курта Шумахера (псевдоним «Тенор»). Но кандидатура Шумахера, уже давшего свое согласие, неожиданно отпала по многозначительной причине, о чем резидентура немедленно оповестила Центр:
«Тенор» призван 7 июня в армию. «Старшина» предлагает вместо «Тенора» в качестве оператора использовать Ганса. Коппи Ганс старый комсомолец, сидел один год в тюрьме. «С» и «Т» («Старшина» и «Тенор». — Т. Г.) его характеризуют как «проверенного человека». Полагают, что он возьмется за дело».
17 июня резидентура сообщала в Центр:
«Посылаем книгу «Курьер из Испании» для известной Вам связи. Второй экземпляр передадим Гансу (в последующем «Кляйн» [82]). С «Кляйном» говорили, он согласен взяться за это дело и сегодня вечером его должен начать инструктировать Аким. Также сегодня «Кляйн» должен представить разработанные им вчера совместно со «Старшиной» предложения по организации дела, квартиры для работы, квартиры для хранения. Может быть, удастся подыскать и снять два-три летних домика. Во всяком случае прилагаем все усилия для того, чтобы в кратчайший срок организовать это дело полностью.
Сам «Кляйн» производит неплохое впечатление, к сожалению, только он не имеет никакого представления о технике дела, и ему придется предварительно изучать хотя бы самые необходимые вещи, как азбуку Морзе, работу с ключом, элементарные правила обращения с аппаратом. Он, между прочим, предложил привлечь к этому делу и работать «на пару» с одним своим старым товарищем по партийной работе, являющимся специалистом в этой области [83].
Мы категорически запретили посвящать кого-либо в это дело и повторили то же самое «Старшине».
Вообще же иметь специалиста было бы неплохо, и предложенного им человека будем изучать. Ориентировочно «Кляйн» будет связан с «Лучистым» и через него с «Корсиканцем» и «Старшиной».
Однако удивительно и загадочно: сотрудник Центра, работавший с материалами берлинской резидентуры много позже, сделал на данном сообщении следующую запись 10 февраля 1942 года: «Книги «Курьер из Испании» в деле «Ганса» нет. Была ли она получена из берлинской резидентуры — неизвестно».
