Воспоминания - фон Тирпиц Альфред (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗

Некоторые полагают, что в наше время Германия имела возможность установить прямо-таки дружественные отношения с Англией и что только промахи германского государственного искусства, особенно строительство флота, помешали реализации этой возможности. Если это представление укоренится в головах немцев, то оно явится лишним подтверждением того правила, что историю пишет победитель; побежденному же придется в этом случае фальсифицировать ее, чтобы его историческая совесть смогла склониться перед мировым господством англо-саксов.

Англичане отрицают, что хотели войны с нами. Поэтому всякий немец, усматривающий причину войны в строительстве флота, не может возложить ответственность за нее на противника. Самообвинители идут по ложному следу; историческая правда лежит скорее в одном из последних заявлений Бисмарка, сделанных им в 1898 году, когда у нас еще не было флота. Он сожалеет о том, что отношения между Англией и Германией не лучше, чем они есть. К сожалению, ему неизвестно никакое средство против этого, за исключением того, чтобы взять в шоры нашу германскую промышленность, а это средство вряд ли применимо.

Мы не могли приобрести дружбу и покровительство Англии иначе, как превратившись вновь в бедную земледельческую страну. Но средство для существенного улучшения отношений имелось – это было создание германского флота, который сделал бы мысль о нападении на германскую торговлю более рискованной, чем в те времена, когда Бисмарк произнес приведенную выше фразу. В этом смысле германский флот выполнял свое назначение вплоть до июля 1914 года, несмотря на ряд промахов германской дипломатии, и не его вина, если он не смог еще лучше и дольше играть роль гарантии мира. Мне трудно понять, как может господин фон Бетман-Гольвег еще и теперь порицать так называемую флотскую политику, под которой он сам в течении восьми лет подписывался в качестве канцлера{125}.

Это тем труднее понять, что он сам, также как Лихневский и другие эксперты министерства иностранных дел, в годы, предшествовавшие войне, констатировал заметное улучшение англо-германских отношений и признавал, что близившееся к завершению строительство германского флота по меньшей мере не мешало этому улучшению. Внезапный взрыв войны произошел не вследствие ухудшения англо-германских отношений; можно даже усмотреть особенный трагизм в том, что в 1914 году Англия и Германия были ближе друг другу, чем в 1896 году, когда у Германии совсем не было флота, и в 1904 году, когда он был еще слаб и когда князю Бюлову удалось перебросить мост через опасную зону. Германский флот сообразно своему назначению защищал мир. Заинтересованные лица пытаются теперь поколебать значение этого очевидного факта. К этому присоединяется черта самоуничижения, свойственная германскому характеру, который всегда склонен верить всему неблагоприятному и рад случаю бранить сегодня как неразумное то, что вчера казалось разумным.

До начала девяностых годов привыкшая к благосостоянию Англия почти не замечала паразитического существования германизма в мировом хозяйстве. Правда, уже изменение нашей таможенной политики в 1879 году дало толчок развитию нашей торговли и промышленности, но лишь целое десятилетие внутреннего строительства сделало его настолько чувствительным для заграницы, что в Англии стала подготовляться перемена настроения. Первым экономическим отражением этой перемены было появление марки «Made in Germany», а первое политическое последовало за телеграммой Крюгеру. В 1896/97 году я вынес из поездки по Азии и Америке впечатление о том, что Англия постарается преградить путь нашему дальнейшему развитию. В середине девяностых годов и задающие тон клубы главных политических партий Англии, и авторитеты в области внешней политики сошлись на том, что Германия – очередной враг. Это соответствовало вековым государственным принципам англичан.

Как это всегда бывает, прошел известный промежуток времени между переменой фронта закулисными руководителями и ее открытым проявлением. Затем последовала предпринятая в широком масштабе обработка английского общественного мнения, направление которой может быть примерно указано лозунгом Germaniam esse delendam{126}; под этим боевым кличем «Сатердей ревью» уже в 1897 году напечатал следующие строки, привлекшие большое внимание: Бисмарк уже давно признал, что, как начинает, наконец, понимать и английский народ, в Европе существуют две великие, непримиримые, направленные друг против друга силы, две великие нации, которые превращают в свое владение весь мир и желают требовать с него торговую дань. Англия… и Германия… немецкий коммивояжер и английский странствующий торговец соперничают в каждом уголке земного шара, миллион мелких столкновений создает повод к величайшей войне, которую когда-либо видел мир. Если бы Германия была завтра стерта с лица земли, то послезавтра во всем свете не нашлось бы англичанина, который не стал бы от этого богаче. Прежде народы годами сражались за какой-нибудь город или наследство; неужели им теперь не следует воевать за ежегодный торговый оборот в пять миллиардов?

Читая такие пророческие изречения, авторы которых не оставались одинокими, а являлись лишь запевалами тысячеголосого хора ненависти, со всей серьезностью, какой они заслуживают после свершившегося, непосредственно чувствуешь, что англичанам не могло быть приятно обосновывать ненависть, внушавшуюся народу, одной лишь откровенной и отвратительной завистью к конкуренту, хотя фактически именно эта последняя имела решающее значение. Им нужны были предлоги. Но в то время, когда нужно было пропитать этой мыслью общественное мнение, первая судостроительная программа еще не была внесена в рейхстаг, и такой предлог, как флот, совершенно отсутствовал. Вследствие этого руководителям британского общественного мнения пришлось привлечь на помощь мнимые поползновения Германии на Трансвааль. Когда этот предлог отпал, они в качестве предлога воспользовались германским флотом, которому в расчете на английских читателей газет приписывали смехотворные агрессивные планы еще в то время, когда он существовал больше на бумаге.