Роберт Вильямс Вуд. Современный чародей физической лаборатории - Сибрук Вильям (книги без сокращений .TXT) 📗

Знаменитая яхта Маркони, «Электра», стояла в гавани на якоре. Это была яхта, где были установлены его приборы. Но никто из членов конгресса не был приглашен на борт. Единственным исключением, говорит Вуд, был маленький сын Артура Комптона, который интересовался радио.

Вудов пригласили ужинать в одно из кафе на площади Сан Марко. Маркони также были приглашены, но они сказали, что смогут прийти только после наступления темноты, так как днем вокруг них всегда собирается толпа, которая повсюду следует за ними. Они появились в сумерки, и действительно, через несколько минут со всей площади к столикам стали сходиться люди, после чего супруги Маркони в ужасе встали и ушли.

В апреле 1931 года Фридрих В. фон Приттвиц, германский посол в Вашингтоне, на большом приеме, данном в честь доктора и мистрис Вуд в посольстве, передал Вуду, что берлинский университет избрал его почетным доктором философии. К этому времени тот факт, что знаменитый профессор университета Дж. Гопкинса не был доктором философии  [41], стал чем-то вроде академической шутки. Большинство честолюбивых профессоров, будучи еще совсем молодыми, стараются получить эту степень еще прежде, чем осмеливаются стать преподавателями в хорошем колледже. Вуд не пенял на Гарвард за то, что там его «прозевали». Это не было ошибкой Гарварда. Просто сам он не пожелал пройти всю рутину этого дела. За это время он получил в своей собственной и других странах почти все существующие ученые звания и степени, золотые, серебряные и бронзовые медали и все почести, которые могут быть оказаны ученому  [42].

Теперь, когда Берлин с запозданием надел сверх его шапочки доктора права новую — made in Germany — доктора философии, наш герой, конечно, был им благодарен, но не принимал всего этого чересчур торжественно. На лекции и последовавшем банкете, данном в его честь, когда Вуды летом посетили Берлин, он не мог удержаться, чтобы не позабавиться с «магическим, разделяющим человечество» порошком, с которым он уже показывал фокусы в Америке и Англии, где они с мистрис Вуд останавливались за неделю до этого.

Вот записки Вуда о том, что произошло, когда они приехали в Германию.

«Я прочел лекцию с диапозитивами о некоторых результатах, полученных с новыми типами спектров, открытыми мной, и на этом серьезная часть визита окончилась. В конце банкета, на котором собрались профессоры со своими женами, фон Лауэ, открывший дифракцию лучей Рентгена, произнес очень занятную речь. Он сказал, что почетный доктор философии (honoris causa) — чрезвычайно редкая почесть в Берлинском университете. Чтобы получить эту степень нужно было единогласное мнение всего факультета, и, насколько он знал, до меня ее не получил ни один физик. Так как некоторые из членов факультета никогда не слыхали о будущем докторе, по рукам была пущена книга „Как отличать птиц от цветов“ — и после этого все, как один, проголосовали „за“.

Я ответил ему на плохом немецком, пытаясь рассказать историю о японском профессоре, который «очень сильно желал купить очень много экземпляров этой очень смешной книжки, чтобы послать их своим очень многочисленным друзьям в Японии», и мне удалось кончить ее и сесть под взрыв хохота. Гертруда решила, что я недостаточно проявил свою благодарность, и сама произнесла замечательную речь, выражая нашу признательность и удовольствие от возобновления старых знакомств — на гораздо лучшем немецком, чем я сумел выжать из себя.

Во время моей короткой лекции я упомянул, что привез с собой образец новооткрытого вещества (производной сульфомочевины), которое совершенно безвкусно для 40 процентов человечества, а для остальной части его горько, как хинин, и что я могу предложить каждому попробовать этот эксперимент. Позднее, когда я достал маленькую коробочку, полную белого порошка, похожего на муку, меня окружила толпа немецких Herren Professoren и их Frauen, протягивавших мокрые пальцы и кричавших: Bitte, bitte! (Пожалуйста, пожалуйста!)

Затем последовал общий спор и столпотворение.

«Нет — у него нет никакого вкуса!»

«Наоборот. Это у вас нет вкуса!»

«Он страшно горький!»

Они чуть не передрались из-за этого».

В 1935 году Вуда выбрали президентом Американского Физического Общества, и он опять отправился на тихоокеанское побережье, на ежегодную сессию в Пасадену. Темой своего президентского выступления он выбрал взрывчатые вещества и оживил лекцию рассказами о случаях, когда он разрешал загадки для полиции.

После обеда он спускался в лифте. Один из участников сессии подошел к нему и сказал: «Доктор Вуд, вы извините меня, если я задам довольно бестактный вопрос? Мне кажется, вы в хорошем настроении, и мне можно рискнуть».

«Валяйте», — сказал Вуд.

«Вы состоите в союзе „Христианских ученых?“  [43]

«Нет. Кто это вам рассказал?»

Тот мог ответить только, что он где-то слышал это. Только позже, когда Вуд рассказал об этом жене, она вспомнила, что Маргарет, будучи еще маленькой девочкой, решила однажды поддержать честь семьи. Она призналась матери, что соседская девочка сказала ей:

«Мы — в епископальной церкви. А кто вы?»

«А что ты ответила?» — спросила Гертруда.

«Я сказала, что мы „Христианские ученые“. Я знала, что папа — ученый, и что мы все — христиане».

Летом 1936 года Вуды отправились в Мексику, которая показалась им самой интересной страной после Египта. Здесь опять проявился археологический энтузиазм Вуда. Он особенно заинтересовался обсидиановьми бритвами, которые делали ацтеки во времена Монтезумы, и спрашивал местных археологов, как их изготовляют, но они не знали. Обсидиан — это черное вулканическое стекло, и бритвы имели вид узких лезвий, очень острых с обеих сторон, толщиной не более 1/16 дюйма и длиной от 5 до 6 дюймов. Он не успокоился до тех пор, пока, роясь в куче вырытого материала у большой пирамиды в Чолула, которая настолько велика, что на ее вершине стоит порядочная современная церковь, не подобрал пятисторонний обсидиановый «колышек». Он вспомнил один из своих старинных опытов, и это дало ему ключ. Бритва могла быть сделана одним косым ударом молота по краю пятиугольной головки «колышка», другими словами, эти бритвы были длинными, острыми по краям «щепками». Рассмотрев пять углов вершины, он обнаружил, что каждый из них имел «разбитую» точку — там, куда попал удар молота. Он часто делал тонкие, как бумага, зеркала в лаборатории, один из краев которых был острым, как бритва, посеребрив кусок плоской пластинки стекла, поставив ее на ребро и ударяя резко молотком. Полученные тонкие «листочки» имели площадь до половины квадратного дюйма и были очень легкими. Он употреблял их, как зеркальца фотометров или гальванометров. Он не стал экспериментировать со своим обсидиановым образцом, так как был уверен, что его ловкость, рожденная двадцатым столетием, никогда не сравнится с искусством полудикого индейца докортесовских времен.

В 1938 году Вуд проделал путешествие через континент на автомобиле, из Чикаго в Беркли (Калифорния), с профессором и мистрис Ф. А. Дженкинс и их двумя мальчиками. Он отправился в Пасадену и в обсерваторию на Маунт Вильсон, где две из его восьмидюймовых дифракционных решеток были установлены в спектрографе огромного 100-дюймового телескопа, вместо ранее применявшихся стеклянных призм. Данхэм уже сделал при помощи их несколько новых открытий. Наиболее удивительным из них было то, что межпланетное пространство оказалось наполненным парами ионизованного титана, которые, однако, настолько разрежены, что появляются в виде темной линии поглощения только в спектрах самых отдаленных звезд; эта линия гораздо уже и темнее, чем те, которые принадлежат спектру самой звезды.

По дороге домой он провел неделю в Флэгстафе, Аризона, посетив Слайфера, директора обсерватории Лоуэлля. Они проделали предварительные эксперименты с новым типом решетки для фотографирования спектров звезд без «щели». Вернувшись в Ист Хэмптон, Вуд отправился с Гертрудой в Лондон и Кембридж, на ежегодную сессию Британской Ассоциации. Вуд выступил с сообщением о новой комбинации двух призм и двух дифракционных решеток для измерения скоростей звезд, которую весьма одобрил профессор Харлоу Шэпли, директор Гарвардской обсерватории, бывший в числе слушателей. Вуд показал также фильмы о «живых» кристаллах протокатехиновой кислоты, изучением которых он занимался последние два года.