Дневник помощника Президента СССР. 1991 год - Черняев Анатолий (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Оставил Николая Николаевича (шофер) у ворот, пошел по главной аллее: вперед — сколько глаз достает, направо налево — то же. Сотни тысяч могил, если уже не миллионы. Довольно ухоженные. И тысячи и тысячи людей, в том числе на автобусной остановке, где бабок подхватывают и кидают внутрь, а потом уминают молодые. Кто-то копает, кто-то что-то еще ковыряет, многие соорудили столики у могил и расположились выпивать и закусывать. Видимо, это способ («наш») примитивного общения с вечным. Может быть, жажда по ритуальности, которая у нас была превращена в парадность… Может быть, что-то фрейдистское. У меня мертвые во всех видах вызывают отвращение… или содрогание. Пусть меня накажет Бог или молва, но я ни разу не был на могиле матери. Однажды — и то, будучи затащенным туда Васькой Кремневым (мужем сестры), — побывал у ниши с урной отца в колумбарии. Мои размышления о «бессмертии» никогда не увязываются с мертвыми, с покойниками.
Вернулся на Севастопольский и у подъезда встретил Нелю с сумками. Она не огорчается такими недоразумениями и вызывает восхищение философским отношением к бытовщинке — очередям, сумкам и прочему. Обедали… Как всегда, я жаловался на то, что происходило со мной и вокруг меня на неделе: вот бы диктофон подставлять! Какой бы дневник был…
Николай Николаевич подвез Бианку к 16 часам, поехали было домой, но я вспомнил, что трижды обещал Карякину заехать и обманывал, а он — рядом, на улице (пока!) Ивана Бабушкина. Позвонили, явились. С Бианкой они (Юрка и Ирка) не виделись с 1967 года, со второй «их Праги». В новой квартире они три месяца: жилье интеллектуалов!.. Посидели часика три под хороший чай.
Спиртного не оказалось. Яростно обсуждали путч и людей в нем. У Ирки с Юркой есть подробности, которые стоило запомнить. Кстати, оказалось, М. С. по прибытии из Фороса ждали толпы у Белого дома с плакатами, транспарантами и пр. — до 4 утра, а он не явился. Но я не помню, чтоб в Форосе перед отъездом или в самолете Силаев или Руцкой сказали ему, что его ждут. Напротив, Руцкой очень беспокоился о его безопасности даже после прилета. В самолете все «допрашивал» — «куда вы поедете?» М. С. сказал: на дачу… «А небезопасно? Может, на московскую квартиру? Я там на всякий случай тайную охрану выставил!» Но М.С. ответил, что и на даче, наверное, теперь охрана есть… Семья устала, не будем разъезжаться по разным местам и т. п. А оказывается, его ждали, и неявка вызвала, говорят теперь, обиду и разочарование… даже у итальянцев, как свидетельствует Бианка: она тоже сидела ночью у телевизора, там у себя, в Ливорно.
Но потом была уже просто грубая ошибка, когда он на другой день не поехал на «митинг победы» на площади «Свободной России»… Занимался вместо этого сочинением указов о назначении… Моисеева, Шебарши-на, разных зам.министров на места проштрафившихся министров.
Впрочем, может, они так «договорились» с Ельциным, который не хотел ни с кем делить ни капли победной славы и подставил М. С. под растерзание своего парламента несколько часов спустя.
Карякин допускает, что так и было. Он предупредил о двух вещах: Горбачева люто, животно ненавидит окружение Ельцина во главе с Бурбулисом… На заседании Съезда народных депутатов РСФСР готовится акция (какая, он не знает) против М. С. КПСС, наверное, объявят преступной организацией.
Читаю письма Пушкина. Это, наверное, впервые живой и вполне современный русский язык (ну, за исключением отдельных выражений и «устаревших» слов). Вся манера такая же, как говорят современные интеллигентные москвичи.
У Розанова я прочел: Толстой — гений, но не умен… Пушкин — и то и другое — большая редкость. А как Ленин? — задаю я себе вопрос. — Умен, безусловно, а гений оказался «не прав», хотя, может быть, гениальность определяется по последствиям «в своей сфере».
2 ноября 1991 года
Заглянул: оказывается, с 21.Х ничего не записал. Между тем имел с М. С. крупный разговор о своем положении и аппарате, после того как зам. управляющего делами сообщил мне, что, как помощнику (по новой структуре), мне полагается лишь секретарша — и никаких консультантов…
Разговор по селектору с подключением Ревенко… «Он (т. е. Черняев) мне проходу не дает», — заявляет Ревенко, не зная, что я слышу. И это — после вежливых разговоров и похвал в мой адрес в сравнении с другими помощниками.
М.С. ему круто: разберитесь… И резолюция: дать Черняеву все, что он просит.
Подготовка к Мадриду (конференция по Ближнему Востоку). Речь Горбачева и других прозвучала на открытии «лучше» бушевской: американцы толкали меня в бок (Скоукрофт — справа, Сунуну — слева, а потом посол Страусе) и показывали большим пальцем — «во!».
Я было стал отказываться ехать в Мадрид. М. С. просмотрел составленный мною список… Взглянул, понял, спросил: «Ты что — всерьез не собираешься?» — и вписал в состав делегации (а не сопровождающих!). Он усек: я не хочу близко общаться с Р.М.
Что было в Мадриде?
Перед началом ближневосточной конференции Горбачев и Буш, сопредседатели конференции, основательно обо всем поговорили в присутствии Бейкера, Скоукрофта, Панкина.
М.С. начал с похвалы в адрес обоих: созыв такой конференции — еще один пример эффективного сотрудничества СССР и США в мировой политике. Для М. С. это особенно важно в момент, когда, как он сам сказал Бушу, и у нас, и у вас задаются вопросом: а есть ли Советский Союз и кого представляет Горбачев? Выразил признательность президенту и Бейкеру, администрации США за «взвешенную линию» в этом вопросе.
Согласовали тактику поведения каждого и обоих при открытии конференции и потом: действовать так, чтобы стороны (арабы и Израиль) взяли на себя решение вопросов, а не спихивали на сверхдержавы.
М. С. рассказал, что на днях встречался в Москве с президентом Кипра. Назвал его "хорошим человеком' (с чем Буш согласился) и передал просьбу киприота — «продемонстрировать (США и СССР) совместную приверженность решению кипрской проблемы». «Нельзя допустить, — говорил М. С., — чтобы применение силы (турками) принесло плоды. Если все останется по-прежнему, — передал он мнение Василиу, — то это будет плохим прецедентом». Действительно, откомментировал свою информацию М. С., «в других подобных случаях мы не мирились с применением силы». На том обсуждение кипрской проблемы и завершилось.
Поговорили о Югославии. Констатировали, что ситуация ухудшается. М. С. предложил вернуться к югославскому вопросу в СБ ООН.
Буш реагировал скептически: мол, некоторые члены Совета Безопасности и сотрудники Секретариата ООН считают, что это все-таки внутреннее дело, не хотят вмешивать ООН.
Горбачев согласился: вмешательство недопустимо, «но все же, если бы ООН заявила о своей позиции, это могло бы иметь определенные последствия».
— ООН уже заявляла о своей позиции, — возразил Буш. — Мы поддерживаем усилия ЕС. Вы беседовали с руководителями Сербии и Хорватии. Вы считаете, это было полезным? — спросил не без ехидства.
— К сожалению, есть разногласия и между членами ЕС. Им нелегко сохранять единство подхода, — вступил в разговор Бейкер. — Некоторые европейцы хотят признать независимость республик. Мы пытались препятствовать этому, но Германия забежала вперед.
— Я тоже говорил об этом Колю, когда мы встречались под Киевом, — заметил М. С. — Меня эта проблема беспокоит. В конце концов, речь идет не только о Югославии. Как продолжать европейский процесс, если мы не можем найти способ решать подобные вопросы?
— Давайте поддерживать контакт по этому вопросу, — заключил Буш.
Главное, чего с нетерпением ждали от Горбачева американский президент и госсекретарь и чем сам он очень хотел с ними поделиться, — это внутренние наши дела. "Сегодня главный вопрос для нас, — начал М. С., — как выйти из кризиса, как ускорить реформы и двигаться вперед по пути политической и экономической свободы, в рамках общего для всех республик рыночного пространства. Центральный вопрос, — разъяснял он им, — государственность. Августовские события подстегнули стремление заявлять о независимости. Но они не изменили ничего в принципе (к моему удивлению!), — заявил М. С., — а лишь создали основу для движения к созданию действительно добровольного Союза Суверенных Государств. Испортил все Ельцин, подняв территориальный вопрос, вопрос границ. Это усилило сепаратистские тенденции на Украине. Заговорили об имперских притязаниях России.
