Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Раппапорт Хелен (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗

По мере того как поправлялся Алексей, шла на поправку и его мать. Александра не появлялась на публике до 1 декабря, поскольку была «настолько измотана» за последние три месяца. Но она находила утешение в сочувствии сына. «Милый ангел хочет взять на себя мою боль, – написала она, – говорит, я могу забрать себе твою боль, она гораздо меньше» [693]. Но было ясно, что этот недавний кризис тяжело сказался на ней. «Вот уже семь лет, – писала она Бойду Карпентеру, – я страдаю от болей в сердце и живу как инвалид большую часть этого времени» [694].

Ее ненаглядный мальчик, однако, практически умирал, а теперь вот поправляется, что, по словам доктора Федорова, которого это по-прежнему изумляло, было «абсолютно необъяснимо с медицинской точки зрения» [695]. Но выживание цесаревича досталось дорого – ценой полного эмоционального подчинения его матери Григорию Распутину как единственному человеку во всем Божьем мире, который мог сохранить жизнь ее сына. Когда Григорий вернулся в Санкт-Петербург той зимой, он заверил императрицу, что ее сын всегда будет вне опасности – пока жив он, Григорий.

Дочери Александры, занимаясь повседневным уходом за матерью и братом, сейчас играли особенно важную роль в жизни семьи, все более омраченной их болезнями. «Все пятеро трогательно заботятся обо мне, – рассказывала Бойду Карпентеру Александра. – Моя семейная жизнь просто благословенный луч солнца, если бы не тревога за нашего мальчика» [696]. Но хроническая болезнь Александры психологически негативно отражалась на девочках: в важнейшие годы своего становления четыре сестры еще больше, чем когда-либо, нуждались в материнском внимании, в том, чтобы она уделяла им время. Однако, вместо того чтобы вести беззаботную жизнь подростков, открывать для себя мир вокруг, встречаться с новыми людьми и исследовать новое, в их повседневной жизни правили болезнь и страдание, и девочки учились выносить это с поразительным стоицизмом. «Моя дорогая мамочка, – писала Мария 14 декабря 1912 года, когда она сама заболела ангиной, – я так благодарна тебе за твое милое письмо! Мне очень жаль, что твое сердце по-прежнему № 2 [697]. Я надеюсь, что твоя простуда уже проходит. Моя температура сейчас 37,1, и мое горло болит меньше, чем вчера. Так жаль, что не увижу тебя сегодня, но, конечно, тебе лучше отдохнуть. 1000 поцелуев от твоей любящей Марии» [698].

Четырем сестрам, особенно Ольге и Татьяне, также предстояло сыграть большую роль на общественном мероприятии в наступающем 1913 году – праздновании трехсотлетия дома Романовых. На этом событии девочкам предстояло принять участие в популяризации образа императорской семьи при частом отсутствии матери, а также выступать в качестве «верных сподвижниц своего любимого отца». «Было похоже, что молодые прекрасные принцессы должны были защитить постоянно находящегося под угрозой царя, – подметила баронесса Суини, – и они его защитили» [699].

В четверг 21 февраля 1913 года на безоблачном небе яркое солнце освещало Санкт-Петербург, охваченный зимней оттепелью. А улицы полыхали самыми великолепными украшениями в красных, белых и синих цветах в честь трехсотлетия начала царствования династии Романовых в России [700]. В 8 часов утра двадцать один пушечный залп салюта из Петропавловской крепости возвестил о начале торжеств. Все витрины и фонарные столбы вдоль Невского проспекта были украшены двуглавыми царскими орлами и портретами всех царей Романовых с тех пор, как в феврале 1613 года царь Михаил Федорович вступил на престол. Магазины были полны сувениров, специальных марок – впервые с изображением головы царя (раньше такое изображение считалось оскорблением Его Величества), были выпущены также медали и монеты. Кроме того, был опубликован манифест Николая II, в котором он заявил, что уповает «в неизменном единении с возлюбленным народом нашим и впредь вести Государство по пути мирного устроения жизни народной» [701].

За последние несколько лет Россия, занимавшая одну шестую часть суши, переживала замечательный период роста, во время которого Санкт-Петербург стал одним из шести крупнейших городов Европы. Экономически страна в основе своей оставалась аграрной, краеугольным камнем ее огромного богатства было производство зерновых. По этому показателю Россия того времени опережала США и Канаду, вместе взятые. В Российской империи активно развивалась металлургическая промышленность, территория Центральной Азии и Сибири была богата еще не разработанными природными ресурсами, которые теперь стали доступны благодаря строительству разветвленной сети новой железнодорожной Транссибирской магистрали. Она также связывала центр с ценными месторождениями нефти в Азербайджане, в Баку, и в Грузии, в Батуми. В лондонском Сити и на Уолл-стрит Россию долго рассматривали как азиатскую и отсталую страну, но теперь наконец увидели в ней «выгодное пространство для капиталовложений». Как сообщала своим читателям «Иллюстрейтед Лондон ньюс», «широкая общественность начинает осознавать великие богатства и еще большие потенциальные богатства, сельскохозяйственные, природные и промышленные, Империи Великого Белого царя» [702]. За рубежом также активно обсуждалась растущая военная и политическая мощь императорской России, которая располагала потенциальной людской силой в 4 000 000 человек. Признанием этой мощи стал созданный недавно совместно с Англией и Францией военно-политический блок Антанта.

Однако Россия достигла высокого международного уровня не только в сфере промышленности и военной силы. В стране происходил неожиданный и беспрецедентный расцвет художественного творчества: достаточно упомянуть музыку Стравинского и Рахманинова, авангардную живопись Малевича, Кандинского и Шагала, Русские балетные сезоны Дягилева с необычайной сценографией и костюмами, созданными Львом Бакстом. На подмостках оперных и балетных театров блистали прославленные танцоры Павлова и Нижинский, оперный певец Шаляпин, драматическое искусство было отмечено появлением театра инновационной направленности Станиславского и Мейерхольда, в яркой поэзии Серебряного века становятся наиболее известными имена Александра Блока, Андрея Белого и Анны Ахматовой.

В связи с этим в начале 1913 года газета «Таймс» в самых оптимистичных тонах предрекала России светлое будущее: «Дом Романовых не только создал могущественную империю, ему удалось больше – распахнуть настежь врата знания для великого народа и выпустить знание на бескрайние просторы страны» [703]. Но чтобы обеспечить дальнейшее экономическое развитие, России по-прежнему не хватало важнейших составляющих: стабильной политической системы и настоящего конституционного правительства. Дума с 1906 года переходила из одного кризиса в другой, постепенно принимая все более выхолощенную форму. Ее трижды распускал, а затем и вовсе отменил Николай. Четвертая Дума 1912 года, созданная после убийства Столыпина, оказалась самой неработоспособной, а политические настроения в 1913 году были «антагонистическими» в результате репрессивных мер, которые применялись после революции 1905 года [704]. Многим россиянам казалось, что праздновать нечего. В честь трехсотлетия дома Романовых были сделаны некоторые уступки, в том числе амнистия и сокращение сроков для многих заключенных – но не для выступавших против самодержавия.