Миронов - Лосев Евгений Федорович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Кроме врага – немца, внутри страны образовалось с десяток партий и группировок, готовых перегрызть друг другу глотки из-за власти. Особенно усердствуют большевики, пичкая соблазнительными лозунгами обнищавший народ: «Конец войне!.. Земля – крестьянам!.. Власть – Советам!..» А казакам в какую сторону качнуться? Что она, бескровная революция, даст им? Свободу, волю, землю? Так всего этого добра у казаков хватало. Надо еще больше? Ведь от такого еще никто не отказывался. Только зачем больше – вот вопрос. Потому что человеку всегда мало. И опять же какой ценой это самое «больше» придется добывать – получать?.. Словом, Дон был в шоке, от – по определению Альберта Тома – «самой солнечной, самой праздничной, самой бескровной русской революции».
12
Филипп Козьмич Миронов не успел, как говорится, оглядеться дома, как его срочно отозвали в действующую армию. В воспоминаниях он писал: «Седьмого марта 1917 года я выехал из станицы Усть-Медведицкой. На станции Себряково удалось ближе познакомиться с тем, что произошло, и я решил побывать в Петрограде.
В Петрограде среди членов Государственной думы царила полная растерянность, и добиться положительного ответа на интересующие вопросы о войне и дисциплине в армии в связи с приказом № 1 не удалось...»
Что же это за приказ № 1? Прежде чем с ним ознакомиться, Миронов в сжатой форме получил информацию из статьи подполковника генерального штаба князя Волконского о состоянии офицерских кадров: «Что важно и что не важно, определяют теперь прежде всего соображения политические. Действительно неотложны теперь лишь меры, могущие оградить армию от революционирования. Возможен ли бунт в армии? Пропаганда не прекратилась, а стала умнее. Здесь говорили: „Офицеры преданы царю“. Морские офицеры были не менее преданы. Говорят: „Морские бунты совпали с разгаром революции“. Но революция может вновь разгореться. Аграрный вопрос может поставить армию перед таким искушением, которого не было во флоте. Офицерство волнуется. Кроме волнений, оставляющих след в официальных документах, есть течение другого рода: офицеры, преданные присяге, смущены происходящим в армии. Иные подозревают верхи армии в тайном желании ее дезорганизовать. Такое недоверие к власти – тоже материал для революционного брожения, но уже справа. Вообще непрерывное напряжение, травля газет, ответственность за каждую похищенную революционерами винтовку, недохват офицеров и бедность истрепали нервы, т. е. создали ту почву, на которой вспыхивает революционное брожение, нередко даже наперекор убеждениям...»
И вот на такую почву, достаточно подготовленную, упал приказ № 1.
Филиппу Козьмичу удалось достать этот таинственный и страшный по своей сути приказ. Он читал его и не мог представить: кто же мог составить подобное? Ведь если такой приказ увидит свет, то армии не будет, и ни о какой дисциплине речи быть не может. А без дисциплины армии не существует. Что же так удивило и, откровенно говоря, напугало опытного, бесстрашного офицера?
«Приказ № 1
1 марта 1917 года По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.
Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановил:
1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.
2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет Рабочих Депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра, 2-го марта.
3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету Рабочих и Солдатских Депутатов и своим комитетам.
4. Приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.
5. Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям.
6. В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне строя и службы, в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности вставание во фронт и обязательное отдавание чести вне службы отменяется.
7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов. Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов».
Филипп Козьмич, читая этот «знаменитый» приказ, сидел на одной из скамеек Летнего сада. Мимо проходили солдаты и так расшумелись, что не заметили Миронова и чуть было не отдавили ему ноги. Филипп Козьмич, вспылив, вскочил, и первым движением его было встряхнуть за шиворот нахалов... Один из них обернулся и, видя взбешенного офицера, нагло сказал: «Господин офицер, мы ж не на службе...» – «Как ты смеешь, наглец!..» – «Читать надо!» – издевательски козырнув, солдат, довольный собою, последовал за своими веселыми товарищами. «Какое хамство!» Филипп Козьмич не замечал, что в руках держит тот самый приказ № 1, которым вводятся правила новых отношений между офицерами и нижними чинами. Он лично, Миронов, не против хороших, сердечных отношений солдата с командиром, но все-таки традиции, дисциплина должны строго соблюдаться. Выходит, пока ротный или эскадронный комитет не одобрит распоряжения офицера, так можно и в наступление не идти?.. Чушь!.. Хотел бы он видеть умника – автора этого, прямо скажем, контрреволюционного приказа. На поверку оказывалось, что автора никто не знает. Вокруг приказа, вернее, авторства началась мышиная возня, потому что все были возмущены – ведь погибнет, разложится армия и пропадет Россия. Солдаты поняли его как «даешь свободу!..». Им все дозволено теперь...
Премьер-министр Временного правительства Александр Федорович Керенский то ли искренне, то ли с долей театральности позже заявил, что отдал бы десять лет жизни, чтобы приказ не увидел света... Причем он почему-то утверждал, что Совет рабочих и солдатских депутатов никакого отношения к приказу № 1 не имеет...
Тогда как член Совета рабочих и солдатских депутатов, редактор «Новой жизни» Иосиф Гольденберг откровенно заявил: «Приказ № 1 – не ошибка, а необходимость. Он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы сделали революцию, мы поняли, что, если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией в революцией. Мы не колебались: приняли решение в пользу последней и употребили – я смело утверждаю это – надлежащее средство».
Вот, оказывается, где разгадка – приказ специально выработан и спешно и даже тайно распространен, чтобы разложить армию. Но об этом Филипп Козьмич не знал и продолжал негодовать и возмущаться его неленостью и откровенным цинизмом. Кто-то злой, хитрый и жестокий, кому не жаль ни солдат, ни офицеров, ни вообще русских людей – иезуитски столкнул лбами командиров и подчиненных, заложив недвусмысленно в этот приказ уничтожение традиций, разлад между усталыми, обозленными воинами, в руках которых было оружие, падение дисциплины и как результат – гибель армии. Какое коварство!..
Миронов, горячий и часто несдержанный, позабыл про встречу с солдатами, опустился на скамейку и горестно застыл. Мрачные думы одолевали его – вот и дождался он светлого дня революции, о которой мечтал в юношеские годы, да и зрелые лета... А может быть, это ошибка, пытался он себя успокоить. Но ведь люди-то, просто русские люди гибнут зазря, в угоду чьему-то коварству, ведь солдаты пойдут войной на офицеров, и погибнут все. Погибнет Россия. Но вот Филипп Козьмич Миронов познакомился еще с одним документом, как бы своеобразно дополняющим этот нелепейший приказ № 1. Кому-то, наверное, показалось, что его содержание окажет недостаточно разрушительно-пагубное влияние на старую армию, поэтому ровно через пять дней – 5 марта 1917 года – Петроградским Советом был обнародован еще один приказ под № 2. В нем в категорической форме предписывалось, чтобы нижние чины не подчинялись офицерам, а следовали указаниям только Советов рабочих и солдатских депутатов.
