Воспоминания дипломата - Новиков Николай Васильевич (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Ирина Александровна снова исчезла с моего горизонта. И на этот раз навсегда.
6. Дела балканские
До сих пор я рассказывал главным образом о событиях и делах, так или иначе связанных с Египтом. Теперь я хочу остановиться на отношениях с Грецией и Югославией, контакты с правительствами которых уже в первые месяцы деятельности посольства стали по разным причинам осложняться.
Начну с Югославии.
14 декабря 1943 года Информбюро Наркоминдела опубликовало заявление «О событиях в Югославии», в котором сообщило о преобразовании Антифашистского веча народного освобождения Югославии в верховный законодательный и исполнительный орган и о создании – в качестве временного правительства Югославии – Национального комитета освобождения Югославии (НКОЮ). Далее в заявлении говорилось:
«Эти события в Югославии, встретившие уже сочувственные отклики в Англии и США, рассматриваются Правительством СССР как положительные факты, способствующие дальнейшей успешной борьбе народов Югославии против гитлеровской Германии… С этой же точки зрения в Советском Союзе рассматривается и деятельность четников ген. Михайловича, которая, по имеющимся сведениям, до сих пор не способствовала, а скорее наносила вред делу борьбы югославского народа против немецких оккупантов и потому не могла не встречать отрицательного отношения в СССР».
В конце заявления указывалось, что Советское правительство решило направить в Югославию Советскую военную миссию, как это еще раньше сделало Британское правительство.
Такое заявление еще не означало официального признания Национального комитета освобождения в качестве правительства, но было близко к тому, что в международном праве именуется признанием де-факто. Для правительства Пурича оно прозвучало как грозный сигнал. В этих условиях от него требовалась максимальная гибкость в политике, чтобы не оказаться за бортом истории. Однако Пурич предпочел закрыть глаза на действительность и гоняться за политическими химерами, которые ничего, кроме конфуза, ему не дали.
О первом таком конфузе поведал миру корреспондент ТАСС в своем сообщении из Каира от 3 февраля 1944 года, опубликованном в советской печати под выразительным заголовком «Несвоевременное предложение о советско-югославском договоре». Ввиду его важности приведу его целиком:
«Здесь имеются сведения, что в середине декабря минувшего года глава югославского правительства в Каире г. Пурич обратился к правительству Советского Союза с предложением заключить пакт о взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве по образцу советско-чехословацкого договора.
Предложение г. Пурича не могло не вызвать недоумения в советских кругах, если учесть сложившуюся в Югославии ситуацию, профашистскую роль генерала Михайловича, до сих пор считающегося югославским военным министром, и его борьбу против народно-освободительной армии маршала Тито, а также образование Национального Комитета Освобождения Югославии, поддерживаемого широкими народными массами Югославии.
Советское правительство ответило, что оно не может принять предложение г. Пурича ввиду неясности положения в Югославии, отклонив, таким образом, это предложение».
Это жестокое фиаско попытки поднять престиж правительства путем заключения договора с Советским Союзом не образумило Пурича. Учитывая, что одним из главных препятствий в отношениях с Советским правительством является одиозная фигура генерала Михайловича, он предпринял обходный маневр с целью выгородить своего ставленника. Слово о провале этого маневра опять предоставляю корреспонденту ТАСС. В своем сообщении от 6 февраля под заголовком «Неуклюжие попытки реабилитации генерала Михайловича» он писал:
«На днях глава пребывающего в Каире югославского правительства г. Пурич вручил аккредитованному при этом правительстве советскому послу письмо, очевидно заслуживающее, по мнению г. Пурича, особого внимания. По заявлению г. Пурича, указанное письмо исходит от группы советских военнопленных, бежавших из германских лагерей и попавших в отряды четников ген. Михайловича, занимающего пост военного министра в кабинете г. Пурича.» Авторы письма вопреки общеизвестным фактам о борьбе ген. Михайловича против югославских партизан и о его связях с недичевцами и немцами, а также вопреки его профашистским тенденциям будто бы чрезвычайно лестно отзываются о нем и именуют его «вождем сербского народа». В то же время авторы письма резко нападают на главу Народно-освободительной армии Югославии маршала Тито в выражениях, фальшь которых бросается в глаза.
Примитивность содержания письма вскрывает всю неуклюжесть подобных попыток реабилитации ген. Михайловича.
Это письмо было возвращено советским послом г. Пуричу с указанием на явную неправдоподобность содержащихся в нем утверждений».
Возврат премьер-министру письма, да еще с указанием на его вздорность, был своего рода дипломатическим ЧП. Оно сразу же отразилось на наших взаимоотношениях с югославским МИД. Если с самого начала они были прохладными, то теперь стали холодными. Раздраженный нашей акцией, Пурич демонстративно не явился на празднование XXVI годовщины Красной Армии, что было замечено не только нами, но и иностранными наблюдателями. Своим бестактным жестом Пурич лишь доказал, что он не в состоянии извлечь урока из своих провалов и пойти в ногу со временем.
А события между тем все более подрывали и без того шаткий авторитет его правительства. В феврале в югославских воинских частях, расквартированных в Каире и других пунктах, произошли волнения из-за отказа Пурича разрешить солдатам и офицерам выехать в Югославию, чтобы вступить там в ряды Народно-освободительной армии. Волнения удалось подавить, но антиправительственные настроения в югославских частях от этого не ослабли. Падал престиж правительства и в результате начавшегося перехода официальных лиц на сторону Национального комитета. Так, например, 10 марта югославский посол в Москве Станое Симич и военный атташе посольства подполковник Лозич заявили в послании к маршалу Тито, что порывают с антинародным эмигрантским правительством и отдают себя в распоряжение Национального комитета. Об этом же в апреле заявил и председатель Югославского антифашистского комитета в Каире М. Мартинович.
23 февраля на освобожденную территорию Югославии прибыла Советская военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Корнеевым, а в начале апреля через Каир проследовала военная миссия Национального комитета освобождения, о чем я уже писал. 19 мая в Москве ее руководителей принял И. В. Сталин, что с новой силой подчеркнуло то большое значение, какое Советский Союз придавал Народно-освободительной армии и Национальному комитету и их патриотической борьбе.
Дальнейшее пребывание Божидара Пурича на посту премьер-министра грозило королю Петру (который в апреле снова перебрался в Лондон) полной политической изоляцией. Встревоженный Форин офис поставил перед ним вопрос о реорганизации кабинета, запросив также на этот счет мнение Советского правительства. 22 апреля Советское правительство ответило, что «изменения в Югославском правительстве, если они не будут пользоваться поддержкой маршала Тито и Народно-освободительной армии Югославии, вряд ли могут принести какую-нибудь пользу. Следовало бы добиться по этому вопросу соглашения с маршалом Тито, у которого действительно имеются реальные силы в Югославии».
Именно в этом направлении развивались дальнейшие события, предопределившие падение кабинета Пурича. В тот самый день, когда представители Народно-освободительной армии вошли в кремлевские ворота, обанкротившийся премьер подал в отставку и исчез с политической авансцены.
Охладились до очень низкой температуры и наши отношения с греческим правительством – также вследствие его антинародной политики.
