Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография - Замостьянов Арсений Александрович (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗
Рыков в группе иностранных делегатов. 1920 год [РГАКФД. Б-338-а]
Так что же, классовые бои ушли в прошлое? Меньшевики, образовавшие «Лигу наблюдателей» (или «Лигу объективных наблюдателей») после провозглашения НЭПа, были уверены, что Октябрь, к их удовлетворению, проиграл, все большевистские перекосы позади — и можно вместе с советскими властями строить полусоциализм-полукапитализм.
Конечно, так считали не все меньшевики: «Проповедуемый нашим кружком наклон в сторону советской власти, разумеется, резко расходился с политическими установками и взглядами эмиграции, ставившей ставку на падение советской власти и на всякие подтачивающие ее кризисы. Меньшевики из „Лиги наблюдателей“ смотрели на положение дел и на свои задачи совсем не так, как меньшевики „Социалистического Вестника“, издававшегося в Берлине. Веруя в возможную здоровую эволюцию советской власти и стремясь в этом ей всемерно содействовать, „Лига наблюдателей“ надеялась, что „контакт власти“ с демократической и социалистической интеллигенцией, работающей в советском хозяйстве, будет в некоей степени благоприятно влиять на психику членов коммунистической власти, способствовать их демократизации, отходу от постоянного грубого провозглашения „диктатуры партии“. Как выразился один член нашего кружка, ты заразил их, большевиков, вашей культурностью» [89].
Валентинов действительно постарался отбросить свои противоречия с советской властью — и в 1922 году, после пяти лет неприятия Октября, занял заметное место в пропагандистской системе, координируя свои шаги с «Лигой наблюдателей». Шесть лет, с 1922 по 1928 год, он был заместителем ответственного редактора органа ВСНХ — «Торгово-промышленной газеты», которую создал Рыков. За этим изданием Алексей Иванович всегда следил внимательно, иногда корректировал его направление, и его нисколько не смущала партийная принадлежность Валентинова. Сам Валентинов — мемуарист не всегда точный в деталях, но глубоко, по-писательски понимавший человеческую психологию, считал Рыкова (и Феликса Дзержинского) наиболее гибкими управленцами их большевистской элиты. Они ставили во главу угла профессионализм, умение решать профессиональные задачи, не боялись элементов реставрации капитализма. В глазах меньшевика Валентинова это представлялось несомненным достоинством.
Рыков вообще охотно общался и взаимодействовал с меньшевиками. Времена конфронтации после боев Гражданской войны, как ему казалось, ушли безвозвратно. Наступит время — и его контакты с такими людьми, как Валентинов, станут представляться крамолой, а уж одного словосочетания «Лига наблюдателей» будет достаточно для сердечного припадка у любого советского чиновника. Но и Рыков свое общение с меньшевиками сократит, а потом и вовсе исключит. Останутся разве что секретные контакты кружным путем. И все-таки по многим вопросам Алексей Иванович был близок именно к осторожной позиции меньшевиков, не принимавших социалистических крайностей. В особенности это сказалось во время споров о коллективизации… Правый уклон, по существу, был меньшевистским.
В НЭП Рыков погружался все глубже — и, конечно, вызывал раздражение левых. Ивар Смилга, большевик, отличившийся храбростью в Гражданскую войну, в мирное время занялся экономикой: состоял в Президиуме ВСНХ, работал с Кржижановским, вождем революции считал Троцкого. Он, по свидетельству Николая Валентинова, говаривал: «Неужели вы не чувствуете, что от речей Алексея Ивановича продохнуть нельзя, они душат? Неужели не обоняете, что они пропитаны запахом возрождающегося кулачества? При таких речах от марксизма и тени не остается. Товарищам, работающим в деревне, ныне строго предписывается изгнать из своей головы самую идею классовой борьбы». Серьезное обвинение!
Глава 9. Наследник вождя
1. Осень патриарха
В последний раз первый председатель Совнаркома выступал перед большой аудиторией 20 ноября 1922 года — еще до образования Советского Союза. Вскоре обострилась загадочная болезнь Ленина. Он быстро угасал. 18 декабря Пленум ЦК персонально возложил на Сталина ответственность за соблюдение режима, установленного для Ленина врачами. 12 декабря 1922 года Ленин работал в Кремле. В тот день он принял своих давних соратников Алексея Рыкова, Льва Каменева, комиссара Рабоче-крестьянской инспекции Александра Цюрупу, наркома внутренних дел Феликса Дзержинского, торгпреда в Берлине Бориса Стомонякова. Символично, что в свой последний рабочий день председатель Совнаркома общался со своим преемником — Рыковым. На следующий день Ленин подчинился настояниям врачей — и окончательно переехал в Горки, подальше от ежедневной управленческой рутины. От поездок в Москву, в Кремль, он был вынужден отказаться. На 53-м году жизни «вождь мирового пролетариата» оказался напрочь разбит болезнями и крайним переутомлением.
Это означало уход Ленина из большой политики — как тогда казалось, временный. Официально его недуг связывали с последствиями от ранения «отравленными пулями» во время покушения 30 августа 1918 года. В реальности эта версия маловероятна. Скорее можно говорить о болезни мозга на фоне общего ослабления организма. «Атеросклероз артерий с резко выраженным поражением артерий головного мозга» — эта формула, появившаяся после вскрытия тела Ленина, видимо, близка к истине.
Формально именно Ленин стал после образования СССР первым председателем союзного Совнаркома, но — лишь формально. В реальности эти обязанности в новой стране исполняли, главным образом, поочередно Рыков и Цюрупа. Увеличился и управленческий вес генерального секретаря партии — Сталина. Впрочем, в начале 1923 года они еще верили, что Старика можно вылечить, что он еще вернется к работе, — быть может, не с той энергией, которая была ему присуща прежде, но все-таки вернется.
Лечили его разнообразно и усердно, приглашая лучших российских и зарубежных врачей. Рыков тоже активно участвовал в поисках оптимальной терапии для умирающего вождя.
Но смерть Ленина 21 января 1924 года застала Рыкова тяжело больным, он почти не вставал с постели. Простудное заболевание с высокой температурой обернулось инфарктом. Ближайший соратник покойного лидера даже не смог в лютый мороз отправиться вместе с другими членами Политбюро в Горки на автосанях в ночь на 22 января 1924 года, когда они ринулись туда, чтобы попрощаться с Лениным. Рыков приехал в Горки чуть позже, когда врачи постарались привести его в чувство. Сохранились кинокадры, на которых Алексей Иванович вместе с соратниками (чуть позже многие из них станут непримиримыми врагами) выносит из усадебного дома гроб Ленина.
А вот как об этом дне вспоминала его дочь Наталья Алексеевна Рыкова-Перли: «Накануне раздался телефонный звонок, мама взяла трубку, слушала, и у нее покатилась слеза. Я не видела слез у матери — ни до, ни после. И она, ни звука не говоря, прошла в спальню, закрылась там. Ничего нам не говорили, детям, абсолютно. Но рано утром, видимо, мы завтракали, и просто все обомлели: открылась дверь, и вышел Алексей Иванович — в высоких зимних сапогах, валяных, в куртке теплой. Как это так: на днях его опускали в ванну на простыне, тут он на своих ногах. И он уехал куда-то. А когда мы пришли в школу, там объявили, что умер Ленин. И вот — это общеизвестно, что после смерти Владимира Ильича на электросанях туда поехала группа. Отец поехал вдогонку, уже на другое утро. Вот тогда мы узнали, что умер Ленин. Нас повезли в Колонный зал Дома союзов. Нам приказали обернуть ноги газетами, валенки надели, и нас повезли в Колонный зал, и мы там, конечно, в отдалении стояли, так что это было, а живого Владимира Ильича я не помню» [90].
Воспоминания всегда субъективны и часто передают прошлое в несколько искаженном виде. Но — мемуаристы иной раз уводят нас от реальности не дальше, чем документы, которые подчас лгут, как люди. А поздние эмоции дочери — это тоже штрих к посмертному портрету Рыкова.
