Солдат революции (о Н. И. Подвойском) - Московкин Виктор Флегонтович (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Николай Ильич обрадовался Арсению. Вспомнили революционное Иваново. Фрунзе рвался в свой рабочий край.
— К текстильщикам вам нельзя, арестуют, — сказал Подвойский, приглядываясь к собеседнику. — Чем это вам грозит, знаете лучше меня. Там недавно расстреляли рабочую демонстрацию, около ста убитых. Полиция свирепствует. — Николай Ильич видел, как ожесточилось лицо Фрунзе. — Нельзя вам туда, — настойчиво повторил он. — Идите в армию. Там миллионы рабочих и крестьян, в их руках оружие. Надо, чтобы оно сработало на революцию, не как в пятом.
— Что ж, дело, — подумав, согласился Фрунзе.
Ему был изготовлен паспорт на имя Михайлова, и он уехал в Минск.
В ноябре 1916 года провокатор Черномазов донес охранке на внешне безобидную больничную кассу путиловцев. Подвойский был арестован.
Его освободила Февральская революция. И сразу же он включился в работу.
В Военной организации
В ночь на 3 апреля 1917 года Подвойский дежурил во дворце Кшесинской. На столе листки бумаги: планы, наброски выступлений; под рукой стакан крепкого чая. Все силы, все помыслы — Военной организации, созданной при Петербургском комитете. Организация молода, ей нет еще и месяца, потому много неясностей в работе, много трудностей.
Он устало откидывается на спинку стула; прикрыв глаза, вспоминает недавнее прошлое…
Вскоре после победы Февральской революции члены Петербургского комитета партии собрались на совещание. Сергей Николаевич Сулимов — он еще в пятом году был одним из руководителей партийной «технической группы», изготовлявшей оружие, — сообщил, что разговор пойдет о создании военной комиссии большевиков столицы.
— Армию буржуазии отдавать нельзя, — говорил он. Ладонь его резко легла на стол, будто жестом этим призывал глубже осознать значение сказанного. — Мы не можем допустить, чтобы солдаты были на стороне буржуазии и соглашателей.
Он привел цифры: в столичном гарнизоне, на Балтийском флоте более двухсот тысяч солдат и матросов. Усиление партийного влияния в воинских частях, на кораблях — вот чем незамедлительно должны заняться большевистские ячейки.
Николай Ильич, сидевший неподалеку от Сулимова, напряженно вслушивался: разве не об этом же думал он долгие годы, разве не это имел в виду, когда в тюремной камере взялся за изучение военной литературы? «Тысячу раз прав Сергей Николаевич, — говорил он себе, — открыть глаза петроградскому гарнизону, а с ним диктовать волю всех рабочих и крестьян врагам революции. И не только здесь, в столице, — во всей стране».
— Но одна сторона дела — привлечь солдатские массы к революции, — продолжал Сулимов, — другая— организовать вооруженный пролетариат, научить его владеть оружием. Нам нужна армия из рабочих и солдат. Рабочие будут учиться у солдат воинскому искусству, солдаты у рабочих — политической сознательности. Руководить этой работой должна военная комиссия.
И вот комиссия создана, и Подвойский в числе ее руководителей. Николай Ильич понимал, какая ответственность легла на военную организацию, как непросто осуществить задуманное.
В марте военная комиссия была преобразована в Военную организацию при Петербургском комитете. В апреле она приобрела всероссийское значение, став Военной организацией при ЦК РСДРП(б).
Активная сотрудница организации М. Сулимова, постоянно общавшаяся с Подвойским, вспоминала: «Наблюдая Николая Ильича, его характер, можно было заметить, что вся его энергия определенно выявляет направление и тягу преимущественно к вопросам работы в войсках, к солдатам… которые могут стать оплотом победы социалистической революции».
…Состав солдатских комитетов, создававшихся в Февральские дни, самый разнородный, многие из них плохо разбираются в политике; в Советах засилье меньшевиков и эсеров. В таких условиях агитаторам, членам Военной организации закрыт доступ во многие казармы. Но если даже они и участвуют в солдатских митингах, добиваются понимания, то эти успехи не закрепляются: слишком мало партийных ячеек в полках. Обо всем этом раздумывал Николай Ильич, записывая, что надо предусмотреть на завтра, на ближайшее будущее.
Наступало раннее утро и было еще темно, когда в комнату быстро вошла Мария Ильинична Ульянова. Подвойский встревоженно посмотрел на нее:
— Что случилось?
— Вечером приезжает Владимир Ильич. Получена телеграмма.
Чувствовалось, что она и рада и обеспокоена предстоящей встречей. Подвойский заботливо усадил ее на стул, предложил чаю. Мария Ильинична нетерпеливо отмахнулась.
— Это же прекрасно! — бодро сказал он, стараясь успокоить ее и в то же время думая о том, как оповестить рабочих, большевистски настроенных солдат, матросов, — ведь сегодня второй день пасхи, предприятия не работают, не выходят газеты, многие солдаты отпущены из казарм. Единственный выход — использовать живую связь.
Вскоре после приезда Ленин встретился с Подвойским. Внимательно оглядел, улыбнулся:
— А я ведь вас таким и представлял. Вот оно как получается: заочно давно знакомы, а видеться не приходилось. Здравствуйте, товарищ Подвойский. Садитесь и рассказывайте.
Как можно короче Подвойский доложил, с какими трудностями сталкивается Военная организация.
Рассказывал и видел: на лице Владимира Ильича появляется выражение досады.
— Солдатам большие речи не нужны, — заговорил Ленин. — В большой речи неизбежно затрагивается много вопросов. Неискушенный в политике человек не может отобрать главного, внимание его рассеивается. Ему надо говорить о мире, потому что мир нынче объединяет всех трудящихся, надо говорить о земле, о контроле над производством. И он поймет, толковать тут долго не приходится.
Удостоверившись, что собеседник слушает его внимательно, Владимир Ильич продолжал:
— Солдату нужен мир, потому что он устал, измотался за время этой тяжелой многолетней войны и теперь всеми силами жаждет отдохнуть, вернуться домой, поправить свое хозяйство. Ему нужна земля. Он знает, что его семья голодает и накормить ее может только земля. Он понимает также, что нельзя оставить в руках капиталистов фабрики и заводы, нельзя оставить власть. Все это нужно взять в руки рабочих и крестьян. И чем проще будет агитатор, чем бесхитростнее, понятливее он будет говорить об этом, тем скорее дойдет солдат до большевизма. Сейчас он еще питает надежды, что нынешняя власть даст и землю, и мир, и контроль над производством, но скоро он убедится, что ждать от этой власти нечего. И тогда соглашатели — меньшевики и эсеры — окажутся в изоляции. Народ не прощает обмана.
Заметив на лице Подвойского мелькнувшую улыбку, Ленин живо спросил:
— Вы считаете — не так?
— Да нет, Владимир Ильич. Вспомнилось — в Ярославле, в пятом году. У железнодорожников выступал меньшевик. Появился городовой. Рабочие не дали ему арестовать оратора. Но уже в середине речи меньшевика кто-то крикнул: «Чего его слушать, одну муть несет, тащи его топить в Волгу».
Ленин откинулся в кресле, засмеялся.
Подвойский сказал, что Военная организация намеревается издавать солдатскую газету. Ежедневно приходят солдаты, и каждому приходится объяснять одно и то же. Так не лучше ли, чтобы солдаты читали свою газету и узнавали, что им делать.
— Популярная солдатская газета. Это замечательно! — воскликнул Владимир Ильич. — Такая газета должна помочь партии в расширении нашего влияния на армию, а значит, и на крестьян. Никакое другое средство пропаганды, заметьте, не будет иметь такой действенной силы, как хорошо поставленная солдатская газета! Только не забудьте одно непременное условие — в солдатской газете главными авторами должны быть сами солдаты. Если вы станете выпускать газету для солдат, ничего не выйдет, надо, чтобы это была солдатская газета.
Владимир Ильич сделал ударение на слове «солдатская» и еще раз пояснил:
— Если писать будут сами солдаты, тогда читателей своих она заинтересует и завоюет популярность.
