Флотоводец - Кузнецова Раиса Васильевна (читаем книги .TXT) 📗
Ходить на службу теперь было не нужно. Всё находилось рядом: кабинет, рабочий стол, старая пишущая машинка. Рабочее время он строго распределил по часам. Работал ежедневно по пять-шесть часов. И так до самого конца, все восемнадцать лет. Скидок на возраст или бессонницу, которой страдал последние годы, не делал. Утром после завтрака дети уходили в школу, а он садился за письменный стол. Учились сыновья. Учился он. Учился упорно. В доме наладился порядок. Новая жизнь вошла в свое русло. И все это он создал сам.
Итак, стал вспоминать Испанию. Люсия Покровская, бывшая переводчицей в Картахене, составила для него список всех моряков-добровольцев (он хранится в архиве семьи. — Р.К.). С каждым из москвичей Н.Г. Кузнецов разговаривал. Узнал, что сведения и документы хранятся в архиве Генерального штаба Министерства Обороны, в том числе подписанные именем Лепанто его донесения 1936–1937 гг.
Запросил документы — ничего не получил. Даже ответа.
Написал В.А. Алафузову, А. Коробицыну (Нарциссо) [24], просил что-либо вспомнить. Напрасно: первый помнил немного, а второй — ничего. Выручила собственная память. У него она, кстати, была отличная. Вышел очерк. И тут помог академик И.М. Майский. Прочтя рукопись, хвалил как первый и единственный очерк очевидца и участника войны на посту руководителя столь высокого ранга, но, так как был уверен, что под фамилией Кузнецов не опубликуют, предложил печататься под псевдонимом. Н.Г. Кузнецов согласился, и очерк напечатал под фамилией Н. Николаев в сборнике статей издательства АН СССР в 1959 г. Это подбодрило. В 1966 г. вышла книга «На далеком меридиане». Получил первые положительные рецензии.
Встречи с людьми стали необходимостью. Однако помех в работе не любил: «делу — время, потехе — час». Это знали дети, соседи по даче, друзья. Заходили, заезжали в часы, когда он был свободен, чаще к завтраку, обеду или ужину.
Память-возвращала все новые и новые имена и события. Записные книжки, заметки, выписки, машинописные листки (Н.Г. Кузнецов в основном писал на машинке. — Р.К.) — это следы его напряженной работы. Многие опубликованы, другие ждут своего часа. И в этой новой жизни Н.Г. Кузнецов не переставал работать над собой.
Собственной волей он, как и прежде, взращивал лучшие качества и черты характера, работая над очерками о Л. Галлере, В. Алафузове, И. Кожанове, Л. Владимирском, Р. Муклевиче, В. Орлове, В. Блюхере, Б. Шапошникове, М. Кольцове, И. Рогове, А. Маринеско…
Порядочность и доброта Н.Г. Кузнецова возвращали людям тех, в ком они нуждались. Большинство тех, о ком он писал, погибли или были забыты.
Следующую книгу — «Накануне» — писал легко и радостно. Она вышла сначала в журнальном варианте, а в 1966 г. отдельным изданием в Воениздате.
Случилось это еще и потому, что Н.С. Хрущева отправили на заслуженный отдых, а новый Генеральный секретарь Л.И. Брежнев в год двадцатилетия победы советского народа над фашистской Германией назвал в своем докладе на торжественном заседании Николая Герасимовича Кузнецова среди выдающихся военачальников Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
Книга выходила с большими трудностями. На рукопись было заготовлено несколько отрицательных рецензий от официальных организаций. Но положительных оказалось больше. Вскоре состоялось обсуждение книги на заседании Военно-научного общества в ЦДСА.
Пошли потоками письма читателей. Писали бывшие моряки — ветераны, участники событий. Благодарили за честный рассказ о прошлом.
Писали и люди гражданские, и молодежь. Со всех концов страны шли искренние, трогательные отзывы с восхищением и благодарностью автору. Н.Г. Кузнецов был взволнован. К письмам относился аккуратно, старался отвечать. Благодарил. Принимал замечания, с которыми был согласен. Забавно было смотреть, как он по-детски охал от вида вороха писем, вытряхиваемых Верой Николаевной из мешка. Она читала их ему.
Постепенно Николай Герасимович входил в общественную жизнь. Начал выступать на читательских конференциях в Московском доме ученых (дважды), в Академии наук, Московском государственном университете, в научно-исследовательских институтах, библиотеках. Дважды выезжая в городок космонавтов, в Петрозаводск и другие места. Выход книги «Накануне» стал вторым днем рождения Н.Г. Кузнецова как писателя-мемуариста. К.Н. Симонов предложил ему вступить в Союз писателей СССР. Но Н.Г. Кузнецов только улыбнулся в ответ. Писателем он себя не считал.
Почти все очерки, статьи, как и книги Н.Г. Кузнецова, выходили с большими трудностями, с редакторским насилием над текстом. Отчасти это происходило по цензурным соображениям, но были и другие причины. Так, попытка напечатать в 1963 г. очерк о Л.М. Галлере встретила сопротивление главкома ВМС С.Г. Горшкова, который даже выразил свое отрицательное мнение в письме в редакцию «Военно-исторического журнала». Конечно, Н.Г. Кузнецов переживал. Но книгам надо было давать жизнь во что бы то ни стало. Ими он первый начал полемизировать на флотскую тему, открыв дорогу флоту в военной мемуаристике. И продолжал работать для будущего «пользы ради», потому что был убежден, что «опытом минувшего освещается настоящее и будущее».
Часто Н.Г. Кузнецов просил бывших сослуживцев прочесть его работы и отозваться. Сохранилась переписка с адмиралами В.А. Алафузовым Ю.А. Пантелеевым, Л.А. Владимирским, В.Ф.Трибуцем, И.С. Исаковым и др. (отдельные письма ценны с точки зрения установления истины, фактов), письма соплавателей и сотрудников Н.Г. Кузнецова, незнакомых ему людей, которые поддерживали его в трудное последнее восемнадцатилетие, заметки самого Н.Г. Кузнецова о людях и фактах, проливающие дополнительный свет на исторические события, письма Н.Г. Кузнецова в ЦК КПСС и правительство в свою защиту, — Веры Николаевны, моряков-ветеранов и гражданских лиц с требованиями восстановить справедливость. Много отложилось интересных материалов и документов, которые позволяют ярче и полнее представить несломленные личность и характер Николая Герасимовича Кузнецова, его человеческую красоту, время и обстановку вокруг него и значение его творчества для страны, для ее граждан, для ее Военно-Морского Флота, отцом которого, по мнению наших союзников по второй мировой войне, он являлся.
За 18 лет своей новой жизни Кузнецов написал пять книг военных мемуаров: «На далеком меридиане» об испанских и советских моряках в национально-революционной войне 1936–1939 г. в Испании), «Накануне», «На флотах боевая тревога», «Курсом к победе», — в них обобщены предвоенный период и опыт Великой Отечественной войны, и «Крутые повороты» — воспоминания, как выразился он, «на сугубо личные мотивы»; около ста статей по военно-морской тематике и мемуарного жанра — о людях флота, вернув в историю имена погибших и репрессированных. В его переводах изданы также три книги и несколько работ зарубежных авторов по истории, стратегии и тактике военно-морских флотов ведущих мировых держав.
Николай Герасимович Кузнецов занимался делом, которое любил и которое было нужно людям. О нем можно сказать: в отставке он не был. И это будет чистая правда. Он так и не дождался восстановления справедливости в отношении себя. Сердце его остановилось 6 декабря 1974 г., рано, на 71-м году жизни. Слишком много пришлось пережить этому сердцу.
Похоронен Николай Герасимович Кузнецов на Новодевичьем кладбище в Москве. В надгробии из лабрадорита работы архитектора А. Мымрина символически отражена гряда препятствий в судьбе флотоводца. 14 лет спустя на камне было, наконец, высечено воинское звание «Адмирал Флота Советского Союза», заслуженное им в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. и восстановленное Указом Президиума Верховного Совета СССР № 9296-XI от 26 июля 1988 г.
26 ноября 2003 г. не стало и Веры Николаевны, его подруги, единственной, которая не предала его и не забыла. 35 лет пока они были вместе, она была его и Верою, и Надеждою, и Любовью. Она была великой женщиной, до конца разделившей его тяжелую ношу, счастье и радости, трагедии, боли и печали. 14 лет без него защищала она его память, добиваясь торжества справедливости — возвращения его настоящего воинского звания. Все 29 лет без него она работала над опубликованием и переизданием трудов, написанных им на пользу флота. Вложила душу и в эту книгу, много лет собирая для «Хроники» сведения о Николае Герасимовиче и направляя меня своими мудрыми советами. Спасибо ей. Она горевала, оплакивала его до последних минут своей жизни. Хотела верить, что имя Николая Герасимовича будет сиять в свете истины. Последний приют Веры Николаевны рядом с Николаем Герасимовичем у церкви Николая Морского, под стенами Новодевичьего монастыря.
