Я был адъютантом Гитлера - фон Белов Николаус (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Точно в 10.00 я вошел в эту виллу, и после недолгого ожидания меня провели через обширную приемную в неожиданно огромный кабинет Геринга. Четыре высоких стеклянных двери, ведшие на террасу, говорили о том, что этот кабинет был создан из четырех помещений поменьше. Безвкусно обставленный, он производил впечатление одновременно и представительского, и жилого. Я еще с довольно большого расстояния увидел в центре кабинета самого Геринга, сидевшего за своим большим письменным столом и почти заслоненного высокими фотографиями, стоявшими перед ним. Он попросил меня подойти поближе и встать рядом с письменным столом. Я отдал ему честь вытянутой вперед рукой и доложил о своем прибытии. Он стал внимательно меня разглядывать, а потом задал несколько вопросов, я ведь неженат? Я подтвердил, добавив, что собираюсь жениться в ближайшие дни. С выражением удивления и неудовольствия на лице Геринг дал понять, что об этом ему ничего не известно. Но затем очень быстро перешел к делу и спросил меня, знаю ли я, что мне предстоит. Я с чистой совестью ответил «нет». Тогда он сообщил мне, что я должен стать адъютантом Гитлера по люфтваффе, и тут же задал вопрос, хочу ли и могу ли я принять эту должность. Я даже не успел поразмыслить, так как он продолжал: если я не в состоянии быть преданным Гитлеру душой и телом как его «постоянный спутник», то обязан немедленно сказать об этом. Я должен быть приверженцем фюрера «по внутреннему убеждению». На вопросы Геринга я ответил утвердительно. Я просто не мог себе представить, чтобы это назначение как-то изменило мой офицерский статус. Ведь в 1934 г. я принес присягу на верность Адольфу Гитлеру{23}.
Незабываемым осталось для меня и другое высказывание Геринга. Он сказал мне, что как военный адъютант я подчиняюсь только одному Гитлеру и должен примерно на два года всецело посвятить себя этой задаче. В своей деятельности и при выполнении мною задач, касающихся Главного командования люфтваффе (ОКЛ{24} ), я должен советоваться с его обер-адъютантом полковником Бодешатцем. Тот остается, как и прежде, личным офицером связи Геринга с Гитлером и к моим делам касательства не имеет. Геринг приказал мне отправиться в Имперскую канцелярию, где находится адъютантура вооруженных еил, и явиться там к полковнику Хоссбаху. Он, Геринг, в 13 часов будет у фюрера и лично представит меня ему. Я должен ждать его там.
Я был рад, что этот разговор не застал меня совершенно врасплох. Геринг сообщил мне о поистине не будничном назначении и дал необычную для молодого офицера должность. Правда, подлинное значение некоторых его тогдашних высказываний я в тот момент не уразумел и полностью осознал их закулисные причины только в ближайшие месяцы. Но отправляясь в Имперскую канцелярию, я об этих закулисных причинах ничего не знал и не догадывался. Мне все еще не было ясно, состоялось ли уже мое новое назначение или последнее слово остается за самим Гитлером. Прежде всего мне предстояло явиться к полковнику Хоссбаху. Он для меня совсем неизвестным человеком не был. Я шел к нему с явным предубеждением. В имперском военном министерстве слава у него была неважная. Критические высказывания о нем офицеров генерального штаба сухопутных войск доходили и до моего слуха.
Первым в помещениях «адъютантуры вооруженных сил при фюрере и рейхсканцлере», как именовалось наше учреждение, я встретил адъютанта по военно-морскому флоту корветтен-капитана{25} Карла-Йеско фон Путткамера. Высокого роста, светловолосый, с изысканной внешностью, курящий сигары и скупой на слова. Таково было мое первое впечатление. Немного погодя появился и полковник Хоссбах. Я представился по всей форме, поскольку хорошо знал, какое большое значение он придает таким внешним проявлениям чинопочитания, за что полковник и носил прозвище «Последний пруссак». Он воспринял меня благожелательно и тут же предложил пройти с ним в квартиру фюрера, чтобы я смог лично доложить тому о своем прибытии в его распоряжение. Мне пришлось возразить, что я получил указание от своего главнокомандующего ожидать его, ибо он сам представит меня. Хоссбах принял это к сведению с недовольством, но все же попросил Путткамера в надлежащий момент проводить меня в квартиру фюрера. Затем он удалился. Мое первое впечатление о нем оказалось именно таким, каким я и ожидал. Неконтактный, блюдущий дистанцию между собой и нижестоящими, он буквально смотрел на молодого «галстучника»{26} из люфтваффе сверху вниз.
Через некоторое время мы с Путткамером отправились в путь по длинным коридорам, связывавшим наши служебные помещения с квартирой фюрера в старом здании Имперской канцелярии, которое было построено еще в XVIII в. и в котором со времени образования Германской империи в 1871 г. находилась резиденция первого рейхсканцлера князя Отто фон Бисмарка и всех последующих. Гитлер, став рейхсканцлером, полностью обновил это здание по проекту мюнхенского архитектора профессора Людвига Трооста.
После нашего марша по коридорам мы добрались до малого вестибюля, а оттуда проследовали в большой в главной части пале. Там уже находилось большое число штатских и людей в различной форме, преимущественно из рядов партии, СА и СС{27} . Разумеется, на меня со всех сторон устремились удивленные взгляды, сопровождаемые примерно такими репликами: «Ага, новичок!». Одни подходили поздороваться сами, другим меня представлял Путткамер. Запомнился же мне только личный шеф-адъютант Гитлера обергруппенфюрер СА{28} Вильгельм Брукнер. Он весьма любезно помог мне пройти через этот первый «строй шпицрутенов» в еще чуждом мне окружении. Вокруг царило большое оживление. Мне показалось все это настоящей «биржей новостей».
Прибытие Геринга дало о себе знать уже издалека. С улицы послышались громкие возгласы «Хайль!», затем команды, звуки останавливающихся у портала автомашин и щелканье каблуков эсэсовской охраны. Все присутствующие вытянули руку вперед в знак «германского приветствия». Сам же он (это я потом мог наблюдать часто) отвечал на приветствия со всех сторон довольно развязно, почти никому не подавая руки, будь то даже имперский министр или рейхсляйтер партии. Я доложился ему и получил указание ждать, пока он меня не позовет. Поскольку многое было для меня в новинку, время прошло быстро, а затем служитель пригласил меня следовать за ним. Пройдя через две большие двустворчатые двери, я через несколько шагов оказался в так называемом Малом салоне и очутился прямо лицом к лицу с вошедшим с другой стороны вместе с Герингом Гитлером. Я все-таки успел отдать честь и уже хотел было отрапортовать по уставу о своем прибытии, но тут инициативу перехватил Геринг, представив меня фюреру. Тот подал мне руку и поздоровался со мной без соблюдения принятой формы и совсем не по-военному.
Первые впечатления
Под названием «путч Рема» речь в действительности идет об учиненной Гитлером 30 июня 1934 г. и вошедшей в историю под названием «Ночь длинных ножей» кровавой расправе (руками СС и гестапо под главенством Гиммлера и Геринга) со своими сообщниками по партии и соперниками в борьбе за абсолютную власть. Они отражали настроения мелкобуржуазной массы нацистского движения, требовавшей осуществления демагогических псевдосоциалистических обещаний фюрера («второй национальной революции») создания вместо регулярной армии «народного войска» милиционного типа, основным костяком которой должны были служить СА. Поэтому они представляли определенную опасность для германского монополистического капитала и рейхсвера. Эта кровавая акция Гитлера против своих личных соперников и оппозиционных элементов в собственной партии, совершенная менее чем за полгода до убийства (1 декабря 1934 г.) Кирова и начала массовых репрессий в СССР, получила одобрение Сталина. По свидетельству А. Микояна (приведенному в кн.: В. Бережков. Как я стал переводчиком Сталина. М., 1993, с. 14,), Сталин отозвался о нацистском фюрере так: «Гитлер, о, какой молодец! Вот как надо поступать с политическими противниками!».
До этого я уже дважды встречался с Гитлером. Первый раз летом 1934 г., вскоре после путча Рема{29}. Тогда Бломберг{30} по случаю выступления фюрера перед генералами сухопутных войск в офицерском казино на военном полигоне Цоссен-Ютербог представил ему своего сына Акселя и меня. Вторая встреча произошла в марте 1935 г. в связи с посещением Гитлером истребительной эскадры «Рихтхофен» в Штаакене и Деберице, в которой я тогда служил адъютантом штаба группы. Для меня эта встреча явилась обычным представлением новому начальнику, что по опыту моей военной карьеры было мне знакомо.
