Бах - Морозов Сергей Александрович (версия книг .TXT) 📗
В кантате две части. Одна исполнялась до проповеди, другая после нее. Основная тема кантаты: «Ты не оставишь души моей во аду», эту фразу поет бас после мощного инструментального вступления. Вокальные соло выдержаны в принятой тогда строгой форме. Драматично контрастное сопоставление тем в одном из дуэтов: один голос ликует, смеется, радуется, другой ведет печальную мелодию, в которой чувствуются слезы, жалобы, стенания...
Немецкий автор книги о Бахе Ф. Вольфрум в начале нашего века, когда предметом споров были произведения «новой музыки» Рихарда Вагнера, Рихарда Штрауса, писал об арнштадтской кантате Иоганна Себастьяна: «В смысле музыкального реализма и технической фактуры эта смелая юношески огненная кантата не уступает ни в чем крайним дерзаниям современной школы».
Не будем ждать от жителей Арнштадта начала XVIII века суждений, какие высказаны музыковедами спустя два столетия. По косвенным данным, арнштадтцы остались довольны в тот праздничный день своим композитором, органистом и кантором. Сумел он сплотить нерадивый хор и скудный оркестр, все прозвучало вполне достойно. Честолюбие городских властей удовлетворено. Утихли кривотолки в среде бюргеров.
Иоганн Себастьян чувствовал себя подготовленным к более самостоятельным деяниям. Жил он в окружении родных людей. Можно предполагать, что душой родственного окружения в Арнштадте была Регина Ведерман. К ней приезжала гостить племянница, дочь покойного Иоганна Михаэля, Мария Барбара. Себастьян часто бывал у Регины и подружился с Марийхен, своей сверстницей.
Бахи умели справлять семейные праздники. Не обходилось, конечно, без музыки. Добрая половина родичей пела, другие музицировали либо плясали. Это были веселые дни.
Как-то в Арнштадте объявился родной брат Себастьяна, Иоганн Якоб, средний в семье покойного Амвросия.
С детства непоседа, он больше всего напоминал собой Бахов — бродячих музыкантов. Времена теперь другие, и бродяжничать можно не только по дорогам Германии. Брат приехал повидаться и проститься с родней: по контракту со шведскими властями он отправляется на службу в армию короля Карла XII гобоистом гвардейского оркестра. Такая выдумка не в духе Себастьяна. Но если брат собрался, если не внемлет советам — воля его.
Устроили по этому поводу праздник. Иоганн Себастьян отозвался на него шуточным «Каприччио на прощанье с горячо любимым братом» (992). Он знал немало подобных сочинений на свободные темы, в частности немецкого композитора и органиста XVII века Фробергера; ему были известны инструментальные пьесы французов Куперена и Рамо, в них содержались музыкальные изображения охот, пения птиц, сражений. В папках нот Себастьяна лежали прилежно переписанные пьесы лейпцигского кантора, почтенного Иоганна Кунау. К примеру, соната на библейские темы. Пройдут десятилетия, и венский классик Йозеф Гайдн разовьет подобную программную музыку.
Пятичастное каприччио Баха относится именно к такому жанру. В пьесе содержатся увещевания братьев, пытающихся ласковыми словами, сопровождаемыми нежной мелодией, удержать любимого брата от путешествия. Но музыка и предостерегает. Следуют эпизоды, рисующие ужасные происшествия, которые могут приключиться в пути; в третьей части перед порывистым прощанием слышатся рыдания; венчают каприччио двойная фуга, она чудно варьирует тему почтового рожка, объявляющего отъезд, и эпизод прощанья близких с путешественником...
Каприччио сыграно, вино выпито, Иогаин Якоб покинул Арнштадт. Предостережения шутливой музыки оказались вещими: гобоист испытал немалую горечь, сопровождая с гвардейским оркестром своего повелителя Карла XII в его постоянных походах. Судьба забросила Баха на Украину; после поражения, нанесенного шведам русскими войсками под Полтавой в 1709 году, гобоист вместе с королем оказался плененным турками у Бендер. После освобождения он отставным музыкантом жил в Стокгольме.
А старший брат Иоганн Христоф? И он, по всей видимости, присутствовал на проводах Якоба: ведь в каприччио не брат, а братья предостерегают отъезжающего дорогого гостя. Себастьян не обошел вниманием и старшего. Ему он тоже посвятил пьесу, вежливую, почтительвую, с улыбкой, чуть педантичную, в характере брата.
...Близилась осень 1705 года, Иоганн Себастьян попрежнему прилежно выполнял свои обязанности органиста. Но равновесию его жизни в Арнштадте угрожала опасность. Влиятельные бюргеры, прихожане Новой церкви, все чаще открыто выражали неодобрение вольностям, которыми, по их мнению, упрямый органист украшал богослужебную музыку. Обработки хоралов и всякого рода вариации весьма отходили от канонизированной музыки. Проповедник храма, доброжелательный молодой магистр Утэ, и тот едва сдерживал ворчание паствы и смягчал замечания консисторского начальства.
К тому же репутацию молодого музыканта и кантора пошатнули в городе его ученики. Иоганн Себастьян не терпел грубости и лени; вспыльчивый, выходил из себя в классе при нарушении порядка. Среди учеников были великовозрастные, они-то и донимали Баха чаще всего. Это они по вечерам, когда уже запирались городские ворота, пользуясь потайными лазами в стенах, оказывались в неположенных местах за пределами городка, распространяли всякие нелепые слухи об учителе.
Ученические хоры в бедных городах тогдашней Германии редко отвечали строгим певческим требованиям. Сверстник Иоганна Себастьяна, гамбургский музыкант, певец, а в будущем критик и композитор Маттесон — имя его еще много раз встретится в книге, — так писал о подобных хорах: бывали в их составе дискантист, «поющий слабым фальцетом, как старая беззубая бабушка», альтист, «мычащий, как теленок», тенор, который «ревет по-ослиному», а начинающий бас, «исполняя нижнее соль, жужжит, как майский жук в пустом сапоге».
Нет основания дурно отзываться о певческих способностях арнштадтских учеников Баха. Их голоса все же отвечали замыслам юного Баха. Но в своей вспыльчивой строгости наставник в классе, очевидно, переходил иногда границу допустимого. Старшие ученики, в свою очередь, только и ждали стычки с ним.
4 августа, поздним вечером, недалеко от Рыночной площади шестеро учеников встретились с учителем. Иоганн Себастьян был в форменном камзоле, при шпаге. Предводительствуемая старшим товарищем, дирижером хора Гейерсбахом — имени этому суждено было войти во все жизнеописания Баха! — ватага остановила учителя. Задиристый Гейерсбах решил свести счеты. Он занес над органистом то ли палку, то ли рапиру, вытащенную из-под накидки, и при всех обозвал учителя «песьим отродьем», потребовав, чтобы органист попросил прощения за то, что на уроках поносил его игру на фаготе.
Бах, видно, вправду не любил этого верзилу. Но не растерялся, выдержал натиск, вытащил шпагу и дал ему отпор. Остальные пятеро учеников догадались разнять дерущихся.
В городке, не насчитывающем и четырех тысяч жителей, на другой же день узнали о происшествии. Баха немедленно пригласили в консисторию. Чины ее решили примерно наказать учеников, виновников стычки, однако органист вынужден был признаться, что Гейерсбаха он действительно назвал «свинячьим фаготистом».
Почтенные блюстители нравов оказались в затруднительном положении. В арнштадтском архиве сохранились свидетельства того, что еще три раза, а именно четырнадцатого, девятнадцатого и двадцать первого августа, совет возвращался к обсуждению скандального происшествия. Принятие окончательного решения все откладывалось.
Некоторым биографам Баха хотелось бы вовсе пройти мимо этого инцидента. В самом деле, что великой его музыке до этих столь приземленных бытовых происшествий! Между тем в юности композитора уже завязывался узел парадоксального несоответствия: полный обывательских трений, невзгод, болей ущемленного самолюбия житейский путь Иоганна Себастьяна Баха и возрастающая сила его творчества, которому предстояло стать достоянием всеевропейской, всемирной, а не только немецкой музыкальной культуры...
ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЕ ВСТРЕЧИ С БУКСТЕХУДЕ
Органист по-своему воспользовался тягостной обстановкой, создавшейся после августовской вечерней перепалки. Иоганну Себастьяну стало тесно в арнштадтском кругу. Давние поездки в Гамбург оставались в памяти. Он мечтал теперь о личных встречах с органистами и композиторами. И прежде всего с Дитрихом Букстехуде в Любеке.
