Фенимор Купер - Иванько Сергей Сергеевич (мир книг txt) 📗
По прочтении рукописи большинство слушателей пришли к выводу, что роман – создание женщины, последовательницы английской романистки Амелии Опи, чей роман «Отец и дочь» был широко известен в эти годы по обе стороны Атлантики. Одна из слушательниц вообще была уверена в том, что ей уже приходилось читать этот роман. Автор посчитал это за похвалу, так как он действительно писал свой роман в манере английских писательниц, чьи книги были тогда в большой моде.
Биограф и исследователь творчества Джеймса Фенимора Купера Джеймс Ф. Бнрд считает сочинительство романов «самым донкихотским из всех его экспериментов» этого периода. Как бы то ни было, ободренный благожелательными отзывами слушателей, Купер обращается к известному нью-йоркскому издателю Андрю Томпсону Гудричу со «строго конфиденциальным» письмом, в котором рассказывает о своем романе и просит сообщить об условиях, на которых его книга могла бы увидеть свет. Купер извиняется перед Гудричем, что он не может посетить его лично для переговоров, так как обязан быть дома около жены, расстроенной недавней кончиной и похоронами ее матери.
Известно, что А.Т. Гудрич посетил Купера, и в результате переговоров они пришли к соглашению об условиях издания книги. 3 июля 1820 года в нью-йоркской газете «Коммершиел эдвертайзер» («Коммерческие новости») появилось следующее сообщение: «Фирма А.Т. Гудрич и К°» получила рукопись оригинального и весьма интересного труда под названием «Предосторожность». Фирма незамедлительно приступает к изданию этого романа».
«Предосторожность, или Предупреждение, лучше, чем Лечение», роман в 2 частях вышел в свет в ноябре 1820 года. Купер был недоволен наборщиками – слишком много ошибок, и настоял, чтобы ко второму тому был приложен список опечаток. Роман ничем не выделялся из числа тех, что ежемесячно прибывали на континент из Англии. Читающие ньюйоркцы считали, что книга написана проживавшей в Англии сестрой тестя писателя Деланси. Издание «Предосторожности» и в Англии лишь убедило публику в «правильности» ее предположений.
Первая книга Купера принадлежала к так называемым семейным романам в отличие от романов приключений. Это дало повод одному из более поздних исследователей творчества писателя заявить: «Ничто не может нам убедительно объяснить, как американский Скотт совершил ошибку, начав свою литературную карьеру в качестве американской Остин». Действительно, «Предосторожность» была написана в духе сентиментальных английских романов на тему о замужестве. Автор отчетливо проводит мысль о том, что выбор жениха для дочери – моральный долг ее родителей. Особого успеха книга не имела, однако она была отмечена рецензией в журнале «Литерари энд сайентифик репозитери энд критикел ревью» («Литературный и научный сборник и критическое обозрение»).
Вспоминая впоследствии свою первую литературную попытку, Купер писал: «…Случайные обстоятельства, послужившие причиной появления этого романа, определили также место действия и его общий характер. Действие происходило в чужой стране, а общий характер свидетельствовал о беспомощных попытках автора изобразить чужеземные нравы. Когда роман вышел в свет, на автора посыпались упреки его друзей, что он, американец по духу и по рождению, подарил миру книгу, разве что способную, да и то лишь в слабой степени, возбудить воображение его молодых и неопытных соотечественников картинами из жизни общества, столь непохожего на то, в котором он живет. Хотя автор отлично знал, что появление романа было чистой случайностью, он почувствовал, что упреки эти в известной мере справедливы».
Хотя первый роман, к тому же изданный анонимно, не принес его автору ни денег, ни славы, он все же способствовал тому, что Купер входит в круг нью-йоркских литераторов, становится постоянным рецензентом журнала «Литература, нация и критика». Но самое главное – «Предосторожность» толкнула Купера на серьезное занятие литературным трудом.
Культура Новой Англии в первой половине XIX века отличалась консерватизмом, назидательностью и была проникнута бесстрастным благочестием. Было много людей начитанных, но мало творческих. Обсуждали в основном прочитанное, а читали преимущественно книги английских писателей. В 1820 году, например, среди изданных в стране книг 70 процентов составляли английские и только 30 – произведения собственно американцев. Да и то последние отличались фактически лишь происхождением своих авторов.
«Американцы не имеют ни своей национальной литературы, ни своих эрудированных ученых, – не без основания утверждал в 1818 году журнал «Британский критик». – Американцы слишком молоды, чтобы бросить вызов в области литературы старым нациям Европы. Они никогда не будут писать с той простотой и с тем энтузиазмом, которые украшали истоки знания у всех разумных народов. Жителям Соединенных Штатов никогда не придется гордиться ни собственной поэзией, ни собственной музыкой…»
Английский критик Сидней Смит вообще ставил под сомнение необходимость для американцев иметь собственную литературу. «Да и зачем американцам писать книги, если шестинедельный вояж через океан доставляет им, на их собственном языке, наш разум, нашу науку, наш гений и – все это уже упакованное в тюки и бочки? Прерии, пароходы и мельницы – вот их собственная забота на грядущие столетия».
Подобные высокомерные суждения из-за океана были хорошо известны среди образованной американской публики, но они не вызывали чувства протеста, так как еще были слишком сильны узы, связывающие новую американскую нацию с ее континентальной прародительницей. Конечно, в Великобритании, да и в других государствах Европы читали и «Историю Нью-Йорка» Вашингтона Ирвинга (1783–1859), и готические романы Чарльза Брокдена Брауна (1771–1810), и морские поэмы Филипа Френо (1752–1832), и эпическую поэму «Колумбиада» Джоэла Барлоу (1754–1812). В Америке знали, что творчество Ч.Б. Брауна весьма высоко ценили Джон Китс, Перси Биши Шелли и Вальтер Скотт. И тем не менее тот же Сидней Смит был недалек от истины, когда он в 1820 году спрашивал со страниц «Эдинбургского обозрения»: «В четырех частях света кто когда-либо читал подлинно американскую книгу или смотрел настоящую американскую пьесу?.. Где их Скотты, Кэмпбеллы, Байроны, Муры или Креббсы?»
Ответа на эти вопросы зарождающаяся американская литература в то время дать не могла. Но уже совсем близко был тот час, когда американский писатель с типично американским романом подымется до уровня лучших творений мировой словесности.
Еще в те дни, когда Купер писал «Предосторожность», он по совету жены начал работать над новым произведением, которое по его замыслу должно было стать подлинно американским романом. «Задача изобразить американские нравы и американскую действительность так, чтобы это изображение заинтересовало самих американцев, – очень сложна, и я не уверен, удастся ли мне это, – размышляет писатель по поводу замысла своего нового романа в письме издателю А.Т. Гудричу. – Но признаюсь, что мой новый замысел более привлекает меня, чем «Предосторожность».
В качестве темы для своего нового романа Купер избрал войну за независимость США. В годы его детства и юности еще были живы непосредственные участники войны за независимость и образование американского государства. Джеймс хорошо знал многих из них, не раз выслушивал их интересные рассказы в отцовском доме. В свои молодые годы он был свидетелем англо-американской войны 1812–1814 годов, в ходе которой США не только стремились обеспечить свою независимость, но и пытались захватить Канаду.
Захват и приобретение новых территорий в этот период лежали в основе политики американской администрации. В 1803 году США купили у Франции Луизиану, огромную территорию к западу от реки Миссисипи, почти равную по своим размерам всем Соединенным Штатам того времени. Осуществлялся захват Флориды, формально оформленный договором с Испанией в 1819 году. Правительство стимулировало развитие промышленности, и земельная аристократия теряла и свои земли, и свое влияние. Быстрыми темпами рос торговый флот США и развивалось торговое мореплавание.
