Красные стрелы - Шутов Степан Федорович (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Я смотрю, как действует взвод, сам командир, и не могу нарадоваться. Как растут люди! Игорь Москвин пришел к нам недавно, в январе. Пришел из школы молодым, необстрелянным. Невольно вспоминаю, как тяжело он перенес тогда первую бомбежку. Принялся бегать, метаться по полю, забыв все на свете. Теперь он лейтенант, стал командиром взвода. Его просто не узнать.
Население Бырлада устраивает освободителям теплую встречу. Нас угощают молоком, кукурузными лепешками, горячими початками кукурузы. Девушки забрасывают танки цветами. Скоро на площадь, где мы остановились, подходит небольшая колонна людей. Над их головами развевается красное полотнище с надписью на русском языке: «Добро пожаловать, красноармеец!» В конце колонны несут плакат с одним только словом: «Спасибо».
Мы спешим. Наскоро закусываем, благодарим радушных хозяев, трогаемся дальше. Меня догоняет генерал Алексеев, его машина пристраивается рядом с моей. Не останавливаясь, кричит мне:
— Жми быстрее, Шутов. К Плоешти немцы стягивают остатки своих разбитых дивизий. Нельзя давать им закрепиться. Я на тебя надеюсь, Степан Федорович. — В глазах генерала зажигаются хитрые огоньки: — Имей в виду, с тебя будет теперь двойной спрос.
— Почему? — насторожился я.
— Потому, что тебя представили ко второй звездочке.
Алексеев часто бывал в бригадах, неожиданно наскакивал на тылы, появлялся среди ремонтников, у медиков. Его уважали за внимательность, заботу о танкистах, за справедливую требовательность. В этот раз мне от него досталось:
— Почему небритый? — вдруг спрашивает он.
— Только вчера брился, — отвечаю.
— Каждый день нужно, если борода быстро растет. Запомни, наша армия — самая культурная в мире. Во всех отношениях — и в образовании, и в поведении, и во внешнем облике. Подчиненным это тоже растолкуй. И обязательно требуй. Ну, бывай!
Махнув на прощание рукой, Алексеев уехал.
Чтобы ускорить движение, беру с собой несколько автоматчиков и выезжаю вперед разведать дорогу. Едем и едем. Уже близко Фокшаны, а на всем пути не встречаем ни одного немца. Подозрительно. Не верится, чтобы противник ушел, не попытавшись хоть на каком-то рубеже задержать нас.
Остановились. Машину спрятали в придорожных кустах, сами осторожно пошли дальше. Так и есть — траншея. В ней несколько фашистов. Назад идти поздно. Забрасываем траншею гранатами. Старший сержант Свидорчук и ефрейтор Самойлов захватывают станковый пулемет. Выбиваем гитлеровцев из засады и спокойно возвращаемся обратно.
Увлеченные короткой схваткой, мы не заметили, как к городу проскочила машина генерал-лейтенанта Алексеева. Впереди раздаются выстрелы. И вот к нам уже бежит его раненый адъютант.
— Командир корпуса попал в засаду, — кричит он еще издали. — Скорее спасайте его.
Бросаемся туда. Видим, как генерал, держа правую руку на согнутой в локте левой, отстреливается. Около него падает несколько фашистов. Немцы подбираются к нему, хотят взять живым. Но, увидев нас, поспешно стреляют в упор и убегают.
Наклоняюсь над генералом. Он уже мертв.
Генералу Алексееву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронили его в Киеве со всеми подобающими почестями.
В нашей бригаде состоялся траурный митинг. Выступая на нем, Калайдаров от имени своего экипажа заявил:
— На войне не оплакивают погибших товарищей. За них мстят. Смерть генерала Алексеева удесятеряет нашу ненависть. Наш экипаж клянется и призывает всех не жалея жизни бить фашистов до полного их истребления.
Бой за Фокшаны был коротким. Деморализованный противник уже не мог оказывать стойкого сопротивления. Выбив его, мы, не задерживаясь, двинулись на Рымники.
В тот день отличился комсомольский экипаж лейтенанта Митина, от имени которого башенный стрелок Калайдаров поклялся мстить за смерть генерала Алексеева. Интересные люди собрались в экипаже. Командир танка был русский, механик-водитель — украинец, заряжающий — туркмен, стрелок-радист — киргиз. А сдружились так, что водой не разольешь. Танкисты переписывались с четырьмя подругами — швеями бакинской фабрики и договорились после войны вместе поехать к ним. У каждого в кармане хранилось фото с четырьмя смеющимися девушками.
Машина Митина шла впереди, в разведке. Командир заметил отходящую колонну противника: десятка два больших грузовиков с автоматчиками, а посредине — несколько пушек на тягачах.
Колонна растянулась километра на полтора. Митин внимательно разглядывает ее и думает, как лучше поступить: обстрелять издали или наскочить сзади. Решил атаковать.
— Давай, — говорит механику-водителю, — жми.
Машина выходит на дорогу и начинает нагонять колонну. Скорее всего, немцы не слышали рева мотора, а может быть, и заметили подходящий танк, но приняли его за свой, во всяком случае, колонна продолжала двигаться также спокойно. Только когда «тридцатьчетверка» подошла совсем близко, фашисты забеспокоились. Но было поздно.
Танк с ходу налетел на заднюю машину, в воздух полетели куски дерева и железа. Пушка открыла огонь по передним машинам, пулемет — по разбегающимся гитлеровцам. Разворачиваясь то влево, то вправо, танк сбрасывает с дороги остатки автомашин, орудия.
Минут через десять с колонной было покончено.
Румыны все чаще отказывались воевать на стороне немцев. Иногда их войска даже поворачивали оружие против союзников. На нашем направлении совместно с нашими соединениями стала действовать 1-я румынская добровольческая дивизия имени Тудора Владимиреску. В боях за Плоешти 20-й гвардейской довелось воевать рядом с ней.
В местечке Мизил мы с Шашло и Хромовым встретились с тремя румынскими генералами, представителями дивизии. Нужно было согласовать некоторые вопросы взаимодействия.
Генералы, а двое из них командовали соединениями в группе «Велер» и воевали против 20-й гвардейской, сначала чувствовали себя неловко. Но мы сделали все, чтобы они видели в нас искренних товарищей по оружию.
— Когда думаете выступать? — спрашиваю у них.
— Дня через три-четыре, — отвечает сухощавый, с обвисшими усами генерал.
— Странно. А мне приказано уже завтра овладеть Плоешти, — сообщаю им. — При этом было сказано, что вы идете с нами.
— Это исключено, — отозвался тот же сухощавый генерал. — Я только в конце прошлой недели был в городе и знаю: он сильно укреплен. Перед наступлением необходима подготовка.
— Извините, господин генерал, — вмешался Шашло, мягко улыбаясь. — Не преувеличиваете ли вы трудности? Мне думается, что сейчас при оценке сил противника нельзя не учитывать его моральное состояние. На боеспособности немецко-фашистских войск безусловно сказываются последние неудачи, а также и то, что значительная часть румынских соединений перестала их поддерживать и даже выступает против них.
— Разумеется, разумеется, — закивал головой седой генерал с взлохмаченными бровями и простым открытым лицом. — Мой коллега, — повернулся он к усатому, — несколько поторопился. Мы благодарны Красной Армии за помощь и сделаем все, чтобы быстрее освободить свою родину от оккупантов…
Немецкая фашистская пропаганда лезла из кожи вон, чтобы запугать румын русской опасностью, «перспективой» расстрелов, ссылки в Сибирь. А оказалось, Советская Армия протянула им руку помощи, доверила оружие!
И вот первый бой совместно с румынскими частями. Каждый полк усилили танками, артиллерией. Но все же, честно говоря, я волновался. Мы научились взаимодействовать со своими, танкист пехотинца, как говорят, научился понимать с полуслова. А как поведут себя румынские солдаты? Не дрогнут ли в трудную минуту?
Прямо с ходу, развернувшись, танки атаковали позиции противника восточнее Плоешти. Враг начал отходить, наши ворвались на окраину, стали освобождать улицу за улицей.
Труднее пришлось наступавшим севернее города. Тут и сил у нас было меньше, и немцы огрызались сильнее. Они даже предприняли контратаку.
