Данте - Голенищев-Кутузов Илья Николаевич (читать книги онлайн .TXT) 📗
Данте садится на спину Гериона впереди Вергилия, защищающего его от острого хвоста чудовища. С предельной смелостью воображения Данте описывает полет над адской бездной, сравнивая летящего Гериона то с ладьей, то с угрем, то с соколом. Поэт вспоминает также полет Фаэтона, сына Аполлона, который не смог удержать коней небесной колесницы своего отца и пал на землю, пораженный молнией Зевса, а также Икара, чьи скрепленные воском крылья при полете с острова Крита растопило солнце. Быстрота полета становится ясна только при посадке, когда Данте видит дно восьмого круга. Во время же самого полета из-за отсутствия ориентиров ему казалось, что зверь «неспешно реет», так как кругом простиралась одна черная бездна воздуха и видна была лишь спина чудовища. Нельзя не поразиться, с какой удивительной точностью Данте — задолго до начала эры воздухоплавания — воссоздал ощущения летящего человека. Когда поэты сошли со своего адского воздушного корабля, Герион «взмыл и исчез, как с тетивы стрела».
Поэты очутились в восьмом круге Ада, где находятся глубокие рвы, или Злые Щели. Восьмой круг описывается в двенадцати песнях, то есть занимает больше трети всех песен «Ада». Топография восьмого круга довольно сложна: от первого возвышения, идущего кругом под обрывом, над которым находится скала, отделяющая его от седьмого круга, идут каменные мосты (радиусами к центру) — к глубокому каменному колодцу гигантов, спускающемуся к самой нижней бездне Ада — девятому кругу, где находится Люцифер. 10 рвов и 10 плотин между ними расположены концентрическими кругами. Таким образом, своды мостов пересекают все плотины (в русском переводе: валы, впадины, перекаты) и возвышаются над рвами (щелями) с выгнутыми откосами. Данте сравнивает расположение этой части Ада с виденным им на земле: с замком, укрепленным для осады рядами рвов, с той только разницей, что мосты, соединяющие рвы, в средневековой фортификации были обычно подъемными, деревянными, а над Злыми Щелями идут каменные, горбатые, «древние» мосты, напоминающие римские. Сначала поэты идут, повернув налево, по плотине вдоль первого рва. Встретив мост, они сворачивают направо и следуют по нему, дважды спускаясь в щели: в третью, чтобы посмотреть на папу Николая III, и в шестую, над которой мост сломан, чтобы продолжать свой путь по соседнему мосту слева, пока не приходят к возвышению над десятым рвом у самого обрыва в центральный колодец.
В первом рве, о котором мы уже говорили в главе о Болонье, находятся преимущественно сводники. Второй занимают льстецы, погруженные в зловонные нечистоты. Третий ров предназначен для тех, кто торговал церковными должностями и превратил церковь в место торговых сделок. В сером камне торчат лишь ноги грешников, туловища их уходят в землю; огонь змеится над их ступнями. Вергилий предлагает Данте снести его вниз, в ров, и показать ему, кто там мучается. Из первого отверстия скважины, где отчаянно брыкаются чьи-то ноги, на вопрос Данте, кто здесь, раздается удивленное восклицание: «Как, Бонифаций, ты здесь уже, ты здесь уже так рано!» Это голос папы Николая III Орсини, который слишком много заботился о благополучии и доходах своих родственников. В этих словах звучит горькая ирония Данте: Николай III думает, что пришел папа Бонифаций за три года до срока, чтобы его сменить. Напомним, что условная дата путешествия — 1300 год, а папа Бонифаций умер в 1303-м. Таким образом, получается, что Бонифацию еще при жизни уготован Ад. Затем папа Николай «пророчествует», что «придет с заката пастырь беззаконный», расхититель церковных имуществ и ставленник французского короля — Климент V, Следует инвектива Данте:
Затем он говорит о несчастном даре Константина, который, обогатив церковь, испортил ее нравы. Поэт снова возвращается к своей излюбленной теме, подробно развитой в «Монархии».
В четвертом рву казнятся прорицатели и волшебники: они поражены немотой, головы их свернуты на спину, грешники пятятся назад и никогда не видят прямо, движения их медленны, как у участников церковных шествий. Данте сначала преисполнился сожаления к этим грешникам, но Вергилий упрекает его. Вергилий особенно строг и безжалостен к магам и прорицателям. По-видимому, Данте стремился оградить автора «Энеиды» от средневековой репутации чародея. Он отрицает древнее предание о том, что Мантую основала Манто, дочь прорицателя Тирезия, и что город был назван ее именем. Данте не хочет, чтобы род Вергилия возводили к колдунье, проявляя нетерпимость, граничащую с ненавистью ко всем астрологам, чудодеям, предсказателям как древности, так и своего времени. Автор «Божественной Комедии» не замечает или не хочет замечать, что он противоречит самому себе, то есть заставляет Вергилия противоречить самому себе, так как великий поэт древнего мира приписывал волшебнице Манто основание своего родного города Мантуи. Но Данте упорно настаивает — в жилах Вергилия не текло ни капли проклятой крови кудесницы, вздорны россказни, превратившие Вергилия в мага, все эти побасенки умаляют славу великого поэта. Сам Данте также не избежал обвинений в магии и волшебстве; так его зря припутали к делу о покушении на убийство папы Иоанна XXII при помощи магических действий. Весьма возможно, что эта слава Данте как великого мага Италии и побудила кардинала Поджетто требовать останки поэта для предания их костру.
Данте и Вергилий доходят до рва, страшного своей чернотой. В этом рве казнятся мздоимцы, среди которых много граждан города Лукки. Мы уже говорили об адской смоляной купели, которую устроили черти, и об их простонародном говоре. Добавим к этому, что Данте и Вергилий едва спаслись от озлобленных дьяволов. Кроме того, бесы обманули странствующих по Аду поэтов и сказали, что шестой мост обрушен и что дальше нет пути. Однако Вергилию удалось победить все козни нечистых. Он схватил Данте и понес его на руках (как мать спасенного из пожара ребенка) вниз с обрывистого края и скрыл за пределами пятого рва, куда бесы не могли проникнуть. Это бегство, несомненно, имеет также иносказательное значение. Бесы из царства казнокрадов преследуют Данте, как лживое обвинение черных гвельфов после его бегства из Флоренции. Ему нужна помощь просвещенного разума (Вергилия), чтобы от них избавиться навсегда. Заметим, что в восьмом круге Злых Щелей Данте не очищается от грехов, свидетелем которых он стал, а с презрением и негодованием отстраняет их от себя.
Уйдя от преследований крылатых бесов с повадками и кличками бандитов, поэты, почувствовав себя, наконец, в безопасности, идут гуськом, «как братья минориты». Эта фраза вводит читателя в область лицемеров, которых больше всего в монашеских орденах. Данте и Вергилий проникли в шестой ров, где медленно и безнадежно движутся лицемеры, напоминая гробы, изукрашенные снаружи, а внутри полные всякой мерзости. Каменные одежды лицемеров широки, как мантии клюнийских монахов бенедиктинского ордена в Бургундии, которые носили длинные рукава и глубокие капюшоны. Наряд грешников тяжелее свинцовых плащей, которые по преданию (документами эпохи не подтвержденному) император Фридрих II надевал на обвиненных в оскорблении его величества; после чего их будто бы ставили на раскаленные угли, свинец растапливался, и жертвы погибали в страшных мучениях.
Среди лицемеров Данте видит своих знакомых — Лодерин-го и Каталано, принадлежавших к полумонашескому ордену гаудентов. Орден гаудентов был основан в 1261 году в Болонье с благословения папы Урбана IV и назывался официально «Кавалеры преславной девы Марии». Название «радующиеся братья» вначале не было насмешкой, но постепенно приобрело в народе ироническое значение. «Под покровом лживого лицемерия они были в большем согласии со своей выгодой, чем с общей пользой», заметил Джованни Виллани в своей «Хронике». Брат Каталано происходил из гвельфской семьи Каталани; он родился в Болонье в 1210 году и вместе с другим болонцем, гаудентом Лодеринго из гибеллинской семьи Андало, своим ровесником, был градоправителем Болоньи, а затем Флоренции, куда оба были призваны для умиротворения гвельфов и гибеллинов после Беневентской битвы. Вместо того чтобы смирять политические страсти, они по указаниям папы Климента IV покровительствовали втайне гвельфам, что привело к новым беспорядкам. Брат Каталано любезно подтверждает, что бесы обманули Вергилия и что все мосты над шестым рвом рухнули. И «покорно сладостные слова» гаудента и обман дьяволов сердят Вергилия. Оба поэта поспешно удаляются от лицемеров и переходят в седьмой ров, где казнятся воры.
