Записки диверсанта - Старинов Илья Григорьевич (книги хорошего качества TXT) 📗
— Даю "добро", — сказал полковник Косарев. — Однако, товарищи, окончательное решение вопроса зависит от Военного совета фронта. На прием к командующему фронтом генерал-полковнику И. С. Коневу и члену Военного совета корпусному комиссару Д. С. Леонову поехали втроем: начальник штаба инженерных войск фронта полковник Тимофеев, Болотин и я. Доложили о ходе работ по устройству минно-взрывных заграждений в полосе фронта, зашла речь об использовании подразделений 5-й инженерной бригады для нарушения работы вражеских коммуникаций.
— Автоматы получите, дадим пятьсот штук, — сказал Конев. — А что касается узлов связи и раций — не обессудьте, ничего нет. Раций не хватает даже в частях, где по штату положены. И тут же энергично продолжил:
— Тем не менее начинайте действовать! Сначала силами батальона. А накопите опыт, появятся дополнительные технические средства — и второй батальон выделим. При одном условии: планы заграждений в полосе фронта выполнять своевременно! Я заверил Конева и Леонова, что планы минно-взрывных заграждений будут бригадой выполняться в срок. Корпусной комиссар Леонов поинтересовался подбором и подготовкой кадров для действий в тылу врага. Болотин покраснел от волнения:
— Политотдел и партийная организация бригады понимает всю важность и ответственность задачи, товарищ корпусной комиссар! К людям мы приглядываемся, изучаем их. Во главе подготовленных для переброски групп поставлены коммунисты.
— Это правильно, — удовлетворенно сказал Леонов. — Ну, а вопрос о питании людей продуман? Учтите, население за линией фронта голодает, все, что имело, отдало партизанам, являться за линию фронта нахлебниками недопустимо! Болотин ответил, что командование бригады старается получить на складах самые легкие, питательные и удобные для переноса в вещевых мешках продукты.
— Очевидно, следует посоветоваться с медицинскими работниками, разработать вместе с ними оптимальный рацион, — поглядел на Конева член Военного совета.
— Верно. Тем более что снабжать диверсантов по воздуху не сумеем. Обратитесь к медицине, товарищи. Пусть дает рекомендации, а продуктами обеспечим, — сказал командующий, — Ну, что еще? По лицам вижу, есть еще что-то! Забираю испанцев к себе Меня опередил полковник Тимофеев:
— Товарищ командующий, полковник Старинов привез в бригаду воинов бывшей республиканской армии Испании, среди них часть — офицеры.
— Знаю, — сказал Конев, — Военный совет, по-моему, уже дал согласие зачислить испанцев в штат бригады. Да они, кажется, и вылазки во вражеский тыл совершали?
— Так точно. Совершали. Мы учли согласие Военного совета.
— Тогда в чем проблема?
— Сейчас командование бригады выдвигает на ряд командных должностей испанских товарищей и предлагает сохранить за ними те воинские звания, которые они имели в прошлом. Начальник инж. войск не возражает. Требуется приказ Военного совета.
— Список с вами? Тимофеев передал командующему подготовленный список. Конев пробежал бумагу глазами:
— Что-то маловато. Докладывали, что испанцев в бригаде куда больше. Тимофеев объяснил:
— Полковник Старинов часть испанцев отправил в партизанские отряды. Конев посмотрел на меня вопросительно, Я встал:
— Товарищ командующий, там они очень нужны. Но в бригаде может быть больше опытных минеров-испанцев, в армию просятся сотни. Однако не зная вашего мнения…
— А какое у меня может быть мнение? Берите всех, кто просится, всех зачислим, и по всем правилам! Решение Военного совета фронта об усилении ударов по коммуникациям врага, забота о минерах подняли боевой дух личного состава. Очень взволнованы были испанские друзья. Хорошо помню, как бережно привинчивал к петлицам гимнастерки алый прямоугольник Франсиско Гульон, как радостно и смущенно улыбались другие испанцы, впервые представ перед нами в форме командиров Красной Армии. В те дни обучение личного состава бригады методам ведения борьбы в тыл врага шло ускоренными темпами, но, к сожалению, мы по-прежнему могли направить в тыл врага только отдельные группы минеров. Задействовать для борьбы в тылу противника даже один-единственный батальон нашей бригады и 110-й ОМИБ не удалось: штаб фронта настойчиво требовал минировать оборонительные рубежи. Требование это диктовала осложняющаяся обстановка, и стало совершенно очевидно, что развернуть мощную борьбу с противником на его коммуникациях, рассчитывая на штаты обычной инженерной бригады фронтового подчинения, не удастся: у такой бригады своих дел невпроворот. Поэтому 1 июля 1942 года мы с Болотиным направили доклад начальнику Оперативного управления Генштаба, информируя о том, что план нарушения "работы вражеских коммуникаций перед Калининским и Западным фронтами срывается и что воздушно-десантная бригада, которую просил у наркома обороны И. С. Конев, Калининскому фронту не выделена. Привожу несколько строк из этого доклада: "Осталось еще два-три месяца, наиболее пригодных для массового уничтожения поездов и машин, что, безусловно, может сковать врага на ряде участков, сорвать его оперативные и снабженческие перевозки. На первое время нужна только одна воздушно-десантная бригада. Последнюю можно сформировать на базе 110-го ОМИБа и двух батальонов 5-й инженерной бригады". Доклад отправлен. Остается ждать ответа. А пока — будни. Минируем, занимаемся с людьми, ездим по всему фронту, бываем и на Северо-Западном. Две встречи тех дней удержались в памяти. Однажды, приехав в штаб Северо-Западного фронта, я лицом к лицу столкнулся с командующим фронтом генерал-лейтенантом П. А. Курочкиным. В начале войны Павел Алексеевич командовал 20-й армией, в полосе которой мне довелось работать и впервые отправлять во вражеский тыл минеров. Командующий фронтом меня узнал, заинтересовался опытом действий подрывников на вражеских путях сообщений. В результате встречи возникла школа подрывников на Валдае. По просьбе Курочкина мы направили туда несколько инструкторов, и поработали они на Валдае неплохо. Железнодорожники-диверсанты Другая встреча произошла у полотна железной дороги с командиром 6-й железнодорожной бригады полковником Д. А. Терюховым. В 1924 году мы закончили одну и ту же школу военных сообщений. Сейчас Терюхов проверял работу подчиненных, я проезжал мимо, узнал его по высоченному росту и, конечно, остановил машину. Обнялись.
— Ты чего тут? — спросил Терюхов. — Опять рвать что-нибудь? Я объяснил, чем занимаюсь на Калининском фронте.
— Кстати, — спросил, — а ты не мог бы выделить хоть одну роту для действий в тылу врага? Терюхов хмыкнул:
— Роту! У меня тут знаешь какой народ? Рапортами завалили, рвутся фашистов бить. Но ведь нужно кому-то и со шпалами ковыряться. Я согласился с. этим. А Терюхов вдруг взял за портупею:
— Слушай… Это точно, что твои люди ходят туда? Он кивнул в сторону линии фронта.
— Ходят. Там и сейчас несколько групп действует. Терюхов смотрел мне в глаза, на что-то решаясь, и вдруг сказал:
— А, гори все огнем! Выделю роту! Честное слово! Ведь под моей командой кто? Специалисты-железнодорожники! Им же ничего объяснять не надо, лучше других знают, где и что подорвать! Только — чур! Об этом никому, понял?
— Даю слово, что все останется между нами и Военным советом фронта.
— Все! Присылай инструкторов! В 6-ю железнодорожную бригаду мы направили трех инструкторов во главе с Ф. П. Ильюшенковым. К их приезду полковник Терюхов создал роту добровольцев под командованием капитана П. И. Около-Кулак. Рота насчитывала сто бойцов и младших командиров, Обучить их действительно было несложно. " Уже в июле несколько отделений роты в сопровождении инструкторов совершили первые выходы в тыл врага. Затем рота стала действовать самостоятельно. Впоследствии, узнав об успешных действиях бойцов капитана Около-Кулака, начальство Терюхова, к его досаде и огорчению, отозвало роту из 6-й железнодорожной бригады. Лишь после войны узнали мы, что подразделение отважного капитана долго, успешно и без потерь в личном составе действовало в глубоком тылу гитлеровцев.
