Тайны уставшего города - Хруцкий Эдуард Анатольевич (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Прошли годы, в них затерялись имена комиссаров и чекистов, а Моисей Винницкий продолжает жить под литературным псевдонимом.

Я хочу привести еще одну цитату из рассказа «Как это делалось в Одессе»:

«— Господа и дамы, — сказал Беня Крик, — господа и дамы, — сказал он, и солнце встало над его головой, как часовой с ружьем».

Бессмертен талант. А поэтому бессмертен герой, созданный им. Даже если его прототипом стал кровавый бандит Мишка Япончик.

Глава пятая

Прогулки в прошлое

Рассвет в дюнах

Мимо меня к памятнику свободы шла колонна пожилых людей. Толпа на тротуаре встречала их радостными криками, цветами. Трещали на ветру бумажные национальные флажки.

К памятнику Латвии, держащей в поднятых руках три звезды, двигались бывшие эсэсовцы латышского легиона и оставшиеся в живых бойцы национального сопротивления, именуемые в просторечии «лесными братьями».

Я смотрел на их отрешенно-счастливые лица, на радость толпы на тротуарах, и мне казалось, что я попал на съемку очередного фильма из заграничной жизни, которые режиссеры нашей страны любили снимать в Прибалтике.

Но это была не съемка, а жестокая реальность на улицах Риги. Мимо меня проходили не старики из массовки, а бывшие «лесные братья».

Я стоял, смотрел на них и не мог понять, как мне относиться к ним. Одно я знал точно: Прибалтика, которую я так любил раньше, исчезла для меня навсегда.

Мимо меня шли реальные персонажи моих повестей и сценариев. Люди, которые в далекие сороковые ранили моего друга Игоря Скорина и оставили памятную зарубку моему дяде.

А на тротуарах надрывались от радости молодые ребята в каких-то форменных фуражках. Они что-то скандировали грозно и пугающе.

Независимая Латвия переживала повторный процесс национального возрождения.

…Когда становилось совсем невмоготу от суетной столичной жизни, я уезжал работать в Соукрасты. Есть такое прелестное тихое место под Ригой, рядом с Эстонией.

Я засыпал под шум прибоя. В открытое окно залетал ветерок и приносил запахи хвои и морской воды. А рано утром меня будили птицы.

Так я жил на берегу моря, постепенно отходя от московской жизни. От редакционной суеты, ночных споров в ресторане ВТО, личных проблем.

В этот приезд мне немыслимо повезло. Старые опера, работавшие с Игорем Скориным, дали мне потрясающий материал по банде Любиня.

В 1948 году рижские уголовники переоделись в старое военное шматье и начали грабить сберкассы, банки, инкассаторов и ювелирные магазины.

После каждого налета они писали: «Смерть комиссарам» и «Да здравствует свободная Латвия» и ставили подпись: Капитан Гром.

Взяв деньги, новоявленные «лесные братья» на конспиративной квартире в городке Пабожи переодевались в отличные, сшитые у лучших портных костюмы, спокойно садились на электричку и ехали домой в Ригу, где проматывали деньги в роскошных кабаках. И жизнь вели вполне светскую и рассеянную.

Расчет был предельно точным. Отдел по борьбе с бандитизмом угрозыска республики и оперативники МГБ тратили все силы, разыскивая новую лесную банду. Им не приходило в голову, что это дело рук обычных уголовников.

Грабители жили вполне легально, числились грузчиками и сторожами, а Рижский угрозыск знал их как вполне авторитетных домушников, майданщиков и щипачей, весьма далеких от политики.

Они воровали при Ульманисе, занимались своим делом в короткий промежуток воссоединения с СССР, продолжали его и при немцах.

И вот одному из них пришла в голову блестящая идея стать «лесными братьями» и под их марку грабить сберкассы и ювелирные магазины.

Но ушлые рижские уголовники забыли, что националистическое подполье оставалось еще весьма сильным. И одним из его руководителей был капитан Чеверс, под псевдонимом «капитан Роял».

Он-то, как никто, знал, что никакого отряда «капитана Грома» не существует. И именно люди Чеверса начали охоту за новоявленными «братьями».

Националистическому подполью незачем было грабить сберкассы, отнимать деньги у инкассаторов и брать ювелирные магазины. Деньги они получали по другим каналам. Их сбрасывали с самолета, резидентура западных спецслужб через своих агентов отправляла в обычных чемоданах, которые оставлялись в камерах хранения на рижском вокзале. Был еще знаменитый неуловимый катер по кличке «Тень сатаны», который ночью врывался в наши территориальные воды и сбрасывал груз рыбакам.

Банда Любиня подрывала авторитет подполья, ставила его в один ряд с уголовниками.

И что самое интересное, националисты вышли на след предприимчивых уголовников. Двоих они прикончили, а остальным пришлось покинуть страну копченого угря и взбитых сливок и затеряться в беспредельных просторах России.

Я работал над этим материалом, точно зная, что если я напишу повесть, то ее наверняка зарубят в пресс-службах КГБ и МВД.

Сделаю небольшое отступление. Через десять лет я рассказал эту историю моему другу кинорежиссеру Алоизу Бренчу. Он сразу же предложил мне написать сценарий. Но тогда он снимал киноэпопею «Долгая дорога в дюнах», а потом приступил к работе над фильмом «Двойной капкан». И когда дело дошло до моего сценария, который уже практически был принят, грянуло национальное возрождение. И те поправки, которые нам предложило сделать новое руководство Рижской киностудии, никак не вписывались в наше понимание истории Латвии.

Итак, я работал над явно непроходным материалом. Придумывал ходы, пытаясь найти в этой уголовной истории признаки оперативной комбинации ОББ. Работал, не напрягаясь, так как прямо под моими окнами был замечательный пляж и мое любимое прохладное море.

Но все же мне пришлось поехать в Ригу. Издательство «Лиесма» прислало телеграмму, где сообщало, что я могу получить деньги за переиздание моей книги.

Я приехал в Ригу, получил причитающуюся мне сумму и отправился на вокзал. Но у гостиницы «Рига» был взят в плен целой бригадой московских приятелей, среди которых был мой друг киноактер Валя Кулик: в Риге режиссер Толя Бобровский снимал бессмертное кинополотно «Возвращение святого Луки».

Конечно, мы сразу очутились в гостиничном ресторане, а потом решили ехать ко мне жарить шашлыки.

Мы неплохо погуляли, потревожив веселыми криками патриархальную тишину курортного поселка. Но счастье тоже не бесконечно. Все уехали, а Валя Кулик немного перебрал и остался у меня ночевать.

Проснулся я от странного стона. Зажег свет и увидел Валю Кулика синюшно-мертвенного цвета.

— Похмелиться есть? — спросил он.

Я внимательно оглядел его и понял, что дело плохо. В бутылках после вчерашнего что-то оставалось, но, выйдя на крыльцо, я с ужасом обнаружил, что аккуратная хозяйка все из них вылила и приготовила под наливку. Да дело было хуже некуда.

— Валя, пойдем к морю, — предложил я.

— Зачем? — простонал мой друг.

— Подойдем к ресторану, может, у сторожа чего спросим.

Над поселком поднимался рассвет.

Мы шли вдоль берега моря, ближе к дюнам, и вдруг Валя крикнул:

— Смотри!

На песке лежал труп. Рука его была неестественно вывернута, голова закинута. Я почему-то запомнил окурок, прилипший к новенькой подошве ботинка. И вообще, покойник был одет во все новое.

Я подошел, наклонился к нему.

Труп сел и, не открывая глаз, сказал:

— Мальцы, выпить есть?

Потом он, как гоголевский Вий, поднял веки и, дыхнув на меня перегаром, спросил:

— Я где?

— На пляже, рядом с рестораном.

— А ресторан открыт?

— Еще пяти нет.

— А деньги у тебя есть?

— Возможно, — таинственно сказал я.

— Пошли.

— Куда?

— К Промкомбинату, там у меня братан сторож.

Через весь поселок, под стоны артиста Кулика мы выдвинулись в лес к Промкомбинату.

Человек во всем новом взял деньги и исчез в воротах. За ними, как потом выяснилось, находились цех по производству местного плодово-ягодного вина и замечательное колбасное производство.