Родина крылья дала - Коваленок Владимир Васильевич (е книги .txt) 📗
Мы прибыли в Полунине в солнечный День Победы 9 мая 1979 года. Нас по-матерински встретила Анастасия Максимовна. Матери, отцы, сыновья, дочери и внуки погибших встали в почетном карауле у братской могилы.
Потом пили чай у Анастасии Максимовны: для всех, кто входил в дом, были готовы пироги и чай. Учительница всех гостей знала по имени-отчеству.
Тогда-то мы и узнали, что сельская учительница со своими учениками проделала огромнейшую работу, разыскивая пропавших без вести в боях подо Ржевом. Все приезжие считают ее родной. Два раза в год Анастасия Максимовна приводит своих учеников на урок памяти и мужества к братской могиле, за которой они бережно и постоянно ухаживают. Анастасия Максимовна рассказывает, а перед глазами мальчиков и девочек вырастают былинные фигуры солдат и офицеров, идущих в полный рост на врага… Они уничтожают ненавистную фашистскую нечисть: кто из автомата, кто гранатой, а кто и камнем, поднятым с ржевской земли. Падают фашисты, гибнут и наши бойцы… Пал смертью храбрых командир мотопехотного батальона Иванченков Сергей Петрович, чтобы его сын Александр смог работать в одном экипаже на космической орбите с первым космонавтом Германской Демократической Республики Зигмундом Йеном, стал Героем первого социалистического государства на немецкой земле. В дни празднования 30-летия образования ГДР Генеральный Секретарь Социалистической единой партии Германии товарищ Эрих Хонеккер вручил летчику-космонавту СССР Герою Советского Союза Александру Иванченкову Золотую Звезду Героя ГДР под номером восемь.
…Пришлось прервать воспоминания. Под звуки марша в зал съезда вступил сводный комсомольско-молодежный отряд имени XXVIII съезда комсомола Белоруссии. Многие юноши и девушки добровольно уезжали на строительство тракторного завода в Сморгони и в нерентабельные хозяйства республики. Командир отряда Николай Дидух доложил съезду о готовности юношей и девушек приступить к работе. Дважды Герой Социалистического Труда председатель колхоза «Рассвет» Владимир Константинович Старовойтов обратился к отряду с напутственными пожеланиями.
Вот так же некогда из Кремлевского Дворца съездов ушел на строительство БАМа комсомольско-молодежный отряд имени XVIII съезда ВЛКСМ. В его составе было 90 юношей и девушек из Белоруссии. Летом 1982 года я летел с семьей в отпуск на Дальний Восток. Чем ближе подлетали к Байкалу, тем с большим волнением билось сердце. Трассу БАМа я видел из космоса, а сейчас была реальная возможность встретиться с земляками, посмотреть, как они строят, как живут. После дозаправки в Улан-Удэ наш самолет ушел дальше без трех пассажиров: с женой и дочерью мы ждали рейса на Южно-Ангарск. Поселок Кичера, возведенный руками земляков, был как раз в этом районе.
Встреч было много. Молодые строители подробно рассказали о своих делах, а я им — о наших космических полетах. Вместе с бригадой лесорубов я отправился на начало строительства новой железнодорожной станции. Станция была еще только в чертежах. Мы вышли из вагона прямо в лес. Предстояло проложить просеку под будущую улицу. Взвизгнули бензопилы, упали первые вековые сосны. Чтобы их валить — надо обладать особым мастерством. Пот заливал глаза, комары жалили с остервенением, как бы отстаивая свои владения. Я не мог сравниться с лесорубами, но и мои сосны стали ложиться рядом. Во время перерыва кто-то из ребят принес небольшую дощечку и предложил:
— Давайте назовем эту улицу не Центральной, как у нас в проекте, а улицей Космонавтов. Смотрите, сколько сосен уложил Коваленок.
Сосен этих было не так уж и много, но решение бригады было единодушным. И я закрепил на сосне дощечку с новым названием.
Сотни километров проехал я по стальной магистрали. Везде видел, сколько здесь вложено титанического труда, энтузиазма строителей. Казалось, что с таким настроением я и уеду с БАМа. Но чем больше присматривался, тем больше и больше меня беспокоило увиденное. Дело в том, что вдоль железной трассы оставались брошенными большие материальные ценности: металлоконструкции, железобетонные изделия, неисправная строительная техника, добротный лес. Можно было на правах гостя и не заметить этого. Но когда я представил свою страну с высоты космического полета, когда ощутил, что наша Родина — это единый живой организм, то решил не молчать. По возвращении в Кичеру высказал секретарю партийного комитета Бурятского участка БАМа Николаю Степановичу Бондареву все, что увидел. Не мог не сказать об этом и Николаю Ивановичу Крючкову, работавшему тогда первым секретарем Северо-Байкальского райкома партии, а в Улан-Удэ — Председателю Верховного Совета Бурятской АССР Бато Семеновичу Семенову.
Мое ли было это дело? Да, мое. Считаю себя хозяином страны. Что бы мы ни делали в космосе, но родной дом наш — Земля. Понимание того, что главная наша орбита пролегает по земле, обязывает не быть равнодушным в жизни.
Не быть равнодушным… Хочу сделать небольшое отступление, чтобы рассказать о поучительном для меня случае, происшедшем в одной из служебных командировок на Дальний Восток. Это связано с нашим 140-суточным полетом. Накануне его в акватории Мирового океана заняли, как обычно, свои исходные позиции корабельные научно-исследовательские измерительные комплексы. В их состав входят суда, носящие имена ученых и советских космонавтов, отдавших жизнь делу освоения космического пространства. Флагманом этой эскадры считается корабельный комплекс «Академик Сергей Королев». Кроме них работу космонавтов обеспечивают многие корабли Тихоокеанского флота. Эти суда уходят из портов в заданные координаты за два-три месяца до начала космического полета.
Никакой шторм не может отменить их работу в местах назначения. Через них осуществляется связь космонавтов с Центром управления полетом, собирается телеметрическая информация и т.д. Суда находятся в указанных координатах в течение всего полета и только после его окончания берут курс к родным берегам. Продолжительность их работы в океане всегда на три — пять месяцев больше продолжительности космического полета. Это путь к месту назначения и обратно, заходы в порты других стран для дозаправки.
Во время полета мы всегда знали, где находятся эти корабли, вели с ними радиосвязь, иногда находили их, одиноко стоящих в безбрежных водах Мирового океана среди белых барашков штормовых волн. В наших разговорах всегда было взаимное понимание. И мы, и они — вдали от родных, от своей земли, у нас общая работа. Как правило, во время радиопереговоров экипажи кораблей приглашают нас к себе на встречу после возвращения в порт. Мы, космонавты, соглашаемся, благодарим, но… порой забываем о данном обещании. Так и я дал согласие посетить два корабля Тихоокеанского флота — «Чумикан» и «Чажму».
Я в 1980 году прибыл на Дальний Восток в командировку с группой готовящихся к очередным полетам космонавтов для обучения их поиску и обнаружению биопродуктивных районов. Это было нужно Министерству рыбного хозяйства. Нам предстояло летать над водами Тихого океана, уходить далеко в нейтральные воды, а поэтому некоторые вопросы, связанные с маршрутами полетов, надо было согласовать с командующим. Решив их, я уже собирался покинуть кабинет командующего, но понял, что адмирал что-то недоговаривает. Он несколько раз многозначительно посмотрел на меня, вздохнул, а потом пригласил проехаться по набережной. Остановившись у причала, мы вышли из машины. Командующий показал рукой в сторону двух стоящих на рейде кораблей и подал мне бинокль. Я приложил его к глазам.
«Чажма»… «Чумикан»— прочел я на бортах. Краска стыда залила мне лицо. Я долго смотрел на корабли, где были друзья, которых я не знаю еще, но которым обещал…
— Спасибо, товарищ командующий, за урок. Разрешите, я скорректирую свою программу работ, чтобы встретиться с личным составом кораблей.
Командующий согласился. Через несколько часов я ступил на палубу «Чумикана». Здесь же был и экипаж «Чажмы». Встреча была необычно теплой, радостной. Экипажи сохранили копии наших радиопереговоров. Мы их прослушали вместе, я заново пережил весь полет. Ощущение вины перед прекрасным коллективом не покидало меня, и я во всем признался, сказал, что чуть было не проехал мимо, но командующий поправил меня.
