Годы и войны (Записки командарма. 1941-1945) - Горбатов Александр Васильевич (читать книги регистрация .txt) 📗
Мы заканчивали очистку восточного берега реки Олешня и готовились к форсированию ее на всей нашей полосе. За левым флангом нашей армии командование сосредоточило 3-ю танковую армию с задачей развить наш успех. Утром 19 июля после короткой, но мощной артиллерийской подготовки соединения нашей армии перешли в наступление. Противник не выдержал натиска. Мы захватили необходимый плацдарм на западном берегу реки. В прорыв устремились танки. Они наносили удар в юго-западном направлении, чтобы помочь 63-й армии, которая продвигалась очень медленно.
И без того непомерно широкая полоса нашей армии увеличилась на десять километров за счет левого соседа. Если раньше овладение городом Орел было задачей 63-й армии, а мы лишь ей помогали, то теперь эта задача целиком возлагалась на нас. Сосед выводил свои войска из нашей полосы; нам надлежало решить, кем заменить эти соединения, и создать группировку для овладения Орлом. На созванном мною совещании высказывалось мнение, что надо создать сильную группировку на левом флаге; однако неясно было, где взять для этого силы и средства, так как полоса армии превышала шестьдесят километров и наши полторы дивизии оборонялись еще на реке Зуша, на сорокакилометровом фронте. Я обратил внимание присутствующих на то, что Орел делится рекой Ока на две равные части — восточную и западную. Это затруднит бой в городе. К тому же ожесточенные уличные бои всегда ведут к большим потерям и разрушениям. Нельзя ли нам избежать этого?
В результате поисков и размышлений было решено брать Орел обходом с севера и северо-запада; для этого создать ударную группировку армии на правом фланге и форсировать Оку в двадцати — тридцати километрах севернее города. Тем самым мы будем угрожать окружением не только гарнизону Орла, но и вражеским войскам, обороняющимся по реке Зуша и в Мценске. Левое крыло армии не будем усиливать, наоборот, 41-й корпус растянем на дополнительные десять километров, и здесь с востока будет наступать всего одна дивизия, а остальные две дивизии будут форсировать Оку севернее Орла.
Это решение вполне себя оправдало. В то время как мы повернули основные силы армии на северо-запад, энергичный и предусмотрительный командир 342-й стрелковой дивизии полковник Л. Д. Червоний, оставив на реке Зуша, на тридцатикилометровом фронте, один полк, остальные силы сосредоточил против Мценска и зорко следил за противником. Как только противник начал отход, дивизия форсировала Зушу на всем фронте и повела преследование. Правда, форсировав реку, полковник Червоний излишне задержался в поспешно оставленных немцами комфортабельных землянках и отстал от своих полков — мне пришлось посадить его в свою машину и перевезти туда, где ему надлежало быть. Но с тех пор он больше не пользовался моей машиной и перемещался только на своей. 21 июля его дивизия освободила Мценск.
Выйдя на рубежи рек Ока и Оптуха, мы встретились со 2-й и 8-й танковыми, 34, 56, 221-й пехотными, 20-й моторизованной дивизиями противника. Его авиация предпринимала массированные налеты. Несмотря на это, мы захватили ряд плацдармов на Оке.
Особенно ожесточенные бои разыгрались на плацдарме у деревни Апальково. Этот вражеский узел сопротивления закрывал нам путь на Орел с севера. Лишь 31 июля удалось сломить здесь сопротивление противника, после того как наши две дивизии обошли деревню с севера, а с наступлением темноты штурмовой батальон 342-й стрелковой дивизии ударил с фронта. Вслед за батальоном ворвались танки. Нападение с этой стороны было столь неожиданным, что противник бежал, не оказав сопротивления. Наш штурмовой батальон потерял лишь двух человек убитыми и трех ранеными. А противник оставил убитыми до двухсот солдат и офицеров. Мы захватили 18 танков, 5 самоходных орудии, 28 орудий, 4 тяжелых метательных аппарата, 23 пулемета, много других трофеев и 20 пленных.
Наша ударная группировка продвинулась еще на двадцать два километра, вышла к рекам Моховая и Неполодь. Против города Орел 308-я стрелковая дивизия захватила за рекой Оптуха две деревни, а 380-я стрелковая дивизия — большой плацдарм с рядом населенных пунктов.
Вечером 2 августа я был в 308-й стрелковой дивизии и упрекнул ее командира, обычно очень энергичного в наступлении, генерала Л. Н. Гуртьева за недостаточное использование успеха соседней дивизии.
Утром 3 августа мой НП был и пятистах метрах от противника, на левом берегу реки Неполодь. В бинокль я видел перед собой Орел. Один за другим слышались глухие взрывы в городе, видны были поднимающиеся над ним клубы черного дама: немцы взрывали склады и здания.
В это время я получил от генерала Гуртьева донесение о том, что его частями занят населенный пункт Крольчатник. Это было очень важно: Крольчатник был основным опорным пунктом противника на пути к городу. Но когда я перевел бинокль в том направлении, то увидел, что Крольчатник еще в руках противника. Я был уверен, что к этому времени командир 308-й дивизии уже переместился на новый KП, и лично убедился в ошибочности посланного мне донесения. Зная Гуртьева как честного и решительного командира, я представил себе, как он болезненно пережил мое вчерашнее замечание, а тут еще подчиненные ввели его в заблуждение с Крольчатником. Мне стало больно за него. Опасаясь, как бы он не сорвался и не стал искусственно форсировать события, решил к нему поехать, чтобы его ободрить. По прямой он находился от меня в двух километрах, но объезжать надо было километров шесть. Его НП оказался на ржаном поле, между железной дорогой и шоссе, в полутора километрах от Крольчатника. «Да, подумал я, — он уже и сам не прочь пойти в атаку!» Место для НП было выбрано крайне неудачно: вокруг него часто рвались снаряды. Остановив свою машину у обсадки железной дороги, я пошел по полю: рожь была невысокой, часто приходилось «приземляться», пережидать разрывы. Мое появление на НП удивило Гуртьева, он смущенной скороговоркой произнес:
— Как, это вы здесь, товарищ командующий? Спускайтесь скорее ко мне в окоп, здесь у противника пристреляна нулевая вилка!
Я спрыгнул в узкую щель. Мы оказались прижатыми один к другому. Гуртьев, видимо, готовился выслушать новой замечание, но я сказал:
— Сегодня у вас дело идет хорошо. Не сомневаюсь, что и Крольчатником скоро овладеете.
Он облегченно вздохнул, повеселел, и мне это было приятно, так как я высоко ценил его скромность, даже застенчивость, совмещающуюся с высокими качествами боевого командира.
Мы услышали новые артиллерийские выстрелы у противника.
— Наклоняйтесь ниже, это по нас, — сказал Гуртьев.
Окопчик был неглубоким, мы присели, но головы оставались над землей. Один из снарядов разорвался перед нами в десятке шагов. Мне показалось, что я ранен в голову, во это была лишь контузия. А Гуртьев приподнялся и проговорил:
— Товарищ командующий, я, кажется, убит, — и уронил голову мне на плечо.
Да, он был убит. На моей гимнастерке и фуражке осталась его кровь.
Военный совет армии выразил глубокое соболезнование 308-й стрелковой дивизии в связи с утратой ее командира, доблестного генерала, коммуниста, одного из храбрейших защитников Сталинграда. Леонтию Николаевичу Гуртьеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
В тот же день Военный совет обратился с воззванием ко всем солдатам и офицерам армии: «Бойцы и командиры! На ваших глазах гитлеровские бандиты уничтожают город Орел. Вы находитесь в 6 — 10 километрах от него. 2–3 часа быстрого наступления не только сохранят вас от лишних потерь, но и не позволят врагу окончательно разрушить родной город. Вперед, на скорейшее его освобождение!»
Призыв был доведен до каждого командира и солдата.
4 августа части 380-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Кустова и 17-й гвардейской танковой бригады под командованием полковника Б. В. Шульгина ворвались в восточную часть города, части 308-й дивизии, переправившись через Оку у Щекотихино, ворвались и город с севера, а ударная группировка, форсировав реку Неполодь, охватывала город с северо-запада по левому берегу Оки. С юга ворвались в город части 5-й и 129-й стрелковых дивизий.
