Корпорация счастья. История российского рейва - Хаас Андрей (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Мы с этой фотографией два дня по полям лазали, — рассказывал друзьям Длинный.
— Где это вы лазаете, здесь же не Швейцария, — со смехом заметил Алексей.
— Где-где. В Юкках, в Осиновой Роще. Марат, внимательно разглядывавший изображенные на фотографии грибы, спросил:
— И какой эффект?
— От чего? — переспросил Крисанов. — От ползаний по полям?
— Нет. От этих грибов.
— Я помногу не ел, штук по десять. Ну, все по нарастающей. Меняются цвета, свет приглушается, и ты видишь яркие картинки — ну, как мультики перед глазами. Иногда становится очень смешно, а иногда бывает и очень страшно. Мир куда-то проваливается, и вылезает такое...
— И вылезает такое!.. — передразнил его Длинный, вынимая из кармана бумажный пакет.
Он взял его кончиками пальцев, положил на кровать и стал осторожно разворачивать. В комнате воцарилась полная тишина, и казалось, будто никакой вечеринки нет и за стенкой не играет музыка. Длинный развернул газету, и заинтригованные зрители увидели горсть сыроватых грибов, плотно слепившихся своими длинными ножками в бледно-желтый клубок.
— Это что, они и есть? — спросил Гарик, морщась и приглядываясь к грибам.
— На, сравни! — предложил Крисанов, вытаскивая из кучки один гриб и укладывая его на фотографию.
Все уставились на получившуюся композицию. Грибы, изображенные на снимке, и гриб, влажной кожицей приклеившийся к глянцевой фотобумаге, были совершенно идентичны. Странной формы шляпка, чем-то напоминающая перевернутый винный фужер, тонкая ножка, превосходящая шляпку по длине в несколько раз, и цвет. Цвет у этих грибов был неоднородный. Шляпки у них были песочно-желтые, а ножки — фисташкового или оливкового цвета, и чем ближе к корню, тем темнее.
— Ну что? Начнем? — спросил Длинный. — Свежак грибочки! — Он стал ворошить слепившиеся грибы своими тонкими пальцами, отделяя их друг от друга. Он разложил их в ряд на мятой газете и тщательно пересчитал. — Так! Сорок восемь. А нас? Раз, два, три, четыре... девять. Ага! Выходит, по пятерочке на брата. Не бог весть что, но на первый раз пойдет. — Длинный сгреб пять грибов на ладонь, закинул в рот и стал жевать. — Угощайтесь, господа! — пригласил он друзей и добавил с набитым ртом: — По вкусу, конечно, гадость, но есть можно. Эх, сейчас чайку бы. Пойду на кухню, подсуечусь.
Компания оживилась, и все по очереди стали опасливо принюхиваться и жевать поганки. Андрей вместе со всеми отправил доставшиеся ему грибы в рот и с тревогой начал их пережевывать. По вкусу они были никакие — сырость поля и запах грибницы, вот только противно было разгрызать зубами хрустящие ножки. Когда все было съедено и проглочено, Крисанов предложил:
- Давайте попьем чаю. Чай поможет. Горячая жидкость и сахар - то, что надо.
Компания стала выбираться из спаленки, а Андрей спросил у брата:
- Ты думаешь, это правда? Я не очень понял, что будет?
Алексей заулыбался и, выключая свет, шепнул:
- Андрюха, какая разница? Я сам не знаю, посмотрим. Пошли на кухню.
После распития несладкого чая компания грибоедов мало- помалу разбрелась по квартире и присоединилась к различным занятиям общества. Кто-то отправился танцевать, кто-то развалился на диване, а кто-то стал бесцельно слоняться по комнатам. История о волшебной силе грибов, повергающих шаманов в транс и заставляющих людей галлюцинировать, крепко засела у Андрея в голове.
В какой-то момент он даже пожалел, что так просто, на волне всеобщего интереса согласился съесть свои пять штук и стал заложником плавающих в желудке плохо пережеванных поганок.
Но время потихоньку шло, и ничего особенного не происходило. Он отправился на вход и, чтобы чем-то заняться, стал болтать с оказавшимися рядом друзьями. Разговор получился короткий и вскорости затух, друзья куда-то удалились. Андрей попытался разговориться с Мишей, но завернул такое длинное предложение, что, не доведя его до конца, забыл, с чего начал и от этого немало смутился. Миша хитро посматривал на него, и Андрею даже показалось, что он все знал — и не только про грибы, а про что-то еще, о чем Андрей и сам пока еще не догадывался.
«Но он не может ничего знать! Ведь он неотлучно стоял здесь, на входе! — успокаивал себя Андрей, посматривая на Мишу. — Почему же он так странно смотрит?»
Не желая встречаться с Мишей взглядами, Андрей уставился в сторону. Над дверным проемом висела гнутая неоновая трубка синего цвета. Эта линия завладела его вниманием, и он стал всматриваться в ее ярчайший свет. Сощурив глаза, Андрей увидел, как свет рассыпался искрами в ресницах, и вслед за этим глаза закрылись. Он продолжал видеть странный свет. В глубине глазного яблока неоновая трубка прожгла свою точную копию и теперь пылала в сознании. Недолго думая, Андрей стал хлопать глазами, повторяя свой опыт, и, к своему изумлению, раз от раза в закрытых глазах синяя лента начинала распадаться на все большее количество цветов. Рядом с уже привычной синей образовалась малиновая и следом за ней кроваво-красная, а после — фиолетовая, желтая. Через какое-то время это необычное видение стало отчетливо различимо уже и с открытыми глазами. Он потер глаза, но это не помогло. Испугавшись видения, обнаружить существование которого в реальности не удавалось, Андрей отвернулся от светящейся трубки и попытался снова сфокусироваться на Мише.
Внезапно в ушах раздался громкий звон. Миша отпрянул от стены и ринулся открывать входную дверь. Справившись с замком, он шагнул в темноту, а из сияющего потока открытого дверного проема в квартиру стали заходить какие-то люди. Они наполнили прихожую шумом и разноголосицей, Андрея случайно коснулся чей-то локоть, с ним, безмолвствующим, кто-то поздоровался, он слышал, как произносят его имя, но не реагировал. Все происходящее не вызвало у него никаких эмоций и интереса, даже напротив — ему захотелось покинуть это место, чтобы узнать, что происходит в остальной части квартиры. Не соотнося свое новое, внезапно блеснувшее желание с появившимися в коридоре людьми, Андрей отвернулся от них и, задумчиво ведя указательным пальцем по стене, медленными шагами направился в танцпол.
Гудящий звук навалился на него так сильно, что стесненная им грудь задышала с усилием. Полумрак, окруживший Андрея, вплывал в помещение через пять огромных окон, до половины заполненных мечущимися силуэтами танцующих. Иногда темноту разрезал проблеск белого луча, но после этого мрак сгущался еще сильнее. В центральном, самом широком окне горела крохотная, но ослепительно яркая точка. Вокруг этой точки расходились удивительно красивые круги разноцветных отсветов, смутно прорисовывающих в пустоте очертания нависшего над лампочкой человека.
У Андрея возникла потребность немедленно узнать, кто был этот человек и откуда он взялся. Ступая вперед и не глядя себе под ноги, он ощутил огромную радость от того, что уже идет к этой светящейся точке, идет по тонкому стеклу и лишь чудом не проваливается в темную бездну под ногами. Плоскость, по которой он шел, сотрясалась и вибрировала, а он похолодевшим низом живота чувствовал страшную пустоту под этим непрозрачным стеклом. Эта щекочущая смесь радости, любопытства и страха тянула вперед, как веревка, но путь через комнату казался просто бесконечным. Шаги давались с трудом. На него пахнуло жаром человеческих тел, все вокруг шевелилось, тряслось и прыгало, показалось даже, что пот заструился по коже, отекли пальцы рук. Рядом страшно загорелись чьи-то глаза В колонках раздался жуткий скрежет, и в недосягаемой дали заколыхались отсветы светящейся точки. Танцующие обиженно завыли, раздался свист. Музыка сломалась, и все остановились. Стало ясно, что этот жуткий скрежет возвещает о том, что стекло, на котором все скакали, не выдержало и начало лопаться, грозя провалиться и низвергнуть всех в пропасть. Поборов свой страх, Андрей опустил глаза и с ужасом увидел, что все так и есть: прямо от его ног расходились во все стороны прямоугольные трещины. Удивительно быстро трещины опутали все пространство темного стекла, и в наступившей тишине стало отчетливо слышно, как под ногами танцоров что-то скрипит.
