Хрущев. Смутьян в Кремле - Емельянов Юрий Васильевич (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Как опытный оратор, Хрущев улавливал настроения слушателей и чутко на них реагировал. Он поговорил о делах в СССР и остановился на школьной реформе. «Конечно, все говорят, что они за реформу, – говорил Хрущев, – но всякая мамаша при этом замечает: "Пусть сначала моя Наташенька, или Танечка, закончит школу, а потом уже начнется реформа!"» При этом жены сотрудников посольства смущенно засмеялись. «Необходимость в политехнизации образования, – говорил Хрущев, – в том, что сейчас очень многие выпускники школ и вузов не представляют себе реально, чем они будут заниматься после окончания учебы. Товарищ Елютин! – обратился он к сидевшему рядом министру высшего образования, – сколько у нас выпускников работает не по профессии?» Елютин назвал цифру, но тут же добавил: «Особенно это касается девушек!» Хрущев решил, что второй раз атаковать женский пол было бы слишком, и он оборвал министра: «Ладно! Не выгораживай нашего брата!»
Завершив рассказ о положении в стране и поговорив о своей поездке по США и своих переговорах с Дуайтом Эйзенхауэром, Н.С. Хрущев неожиданно стал вспоминать о событии первых послевоенных лет, когда он был руководителем Советской Украины. Тогда в соседнюю Польшу была направлена делегация советских колхозниц во главе с прославленной Мариной Демченко, стахановкой-свекловодом 1930-х годов. В состав делегации входила и звеньевая колхоза имени Шевченко Переяслав-Хмельницкого района Киевской области Е.С. Хобта. После возвращения из поездки члены делегации встретились с Хрущевым. Во время беседы М. Демченко пожаловалась на Е. Хобту, сказав, что та допустила крупную политическую ошибку во время одной встречи с польскими крестьянками. Когда те стали расспрашивать про положение верующих на Украине, то Хобта ответила, что перед отъездом она вместе с Мариной Демченко пошла в одну из киевских церквей и они обе помолились за успех их поездки. Демченко была возмущена. Ничего подобного не было. Ни Демченко, ни Хобта не были верующими. Да и следовало ли было подлаживаться под настроения религиозных женщин? В ответ Е.С. Хобта энергично защищалась: «Я так бачу, Никита Сергеевич, – отвечала она. – Ведь люди они – тэмные! Они ж всего не розумиют».
Хрущев не ограничился рассказом об этом давнем случае. Как это было обычно для него, из этой истории он извлекал далеко идущие выводы. Он говорил, что он поддержал Хобту, так как увидел, что в ее словах звучала гордость советских людей перед иностранцами, еще не доросшими до того, чтобы знать правду. Хрущев стал говорить о том, что мы должны вести себя с американцами подобно тому, как вела себя Хобта в Польше, исходя из того, что они – «люди тэмные». При этом он стал вспоминать строки Некрасова о «святой лжи», которая порой бывает необходима.
Разумеется, Хрущев имел основание полагать, что в своем общении с американцами советские дипломаты вряд ли могли быть слишком искренними и откровенными. Он справедливо исходил из того, что в ходе любой беседы с американцами работники посольства сознательно дозировали правду порциями дезинформации. Точно так же вели себя и их американские коллеги. В то же время чисто профессиональные приемы дипломатов в ходе их бесед на политические темы вряд ли стоило бы распространять на разговоры советских людей с иностранцами о повседневной жизни в СССР. Даже на основе своего небольшого опыта общения с американцами я быстро убедился в том, что представления о СССР многих из них крайне убоги и искажены. Поэтому зачастую для того, чтобы посеять в их умах сомнения в достаточности и достоверности их знаний о нашей стране, можно было сообщить им несколько азбучных истин об истории и географии СССР, социальном устройстве, экономике и культуре нашей страны, не прибегая ни к гиперболам, ни к обману. Даже эти неоспоримые факты выслушивались с сомнением, а поэтому любая неточность (не говоря уж об откровенной лжи), которую легко можно было опровергнуть, могла лишь породить еще большее недоверие к советским людям. Тем более мне никто бы не поверил, если бы я стал утверждать, будто я, практикант при советском посольстве, являюсь христианином и регулярно хожу в церковь.
Скорее всего, рассказ Хрущева о Хобте должен был объяснить его собственные выступления перед американцами. При этом Хрущев объявил слушателям о своей уверенности в том, что его речь прослушивается американцами, но это, мол, не имеет значения. Не хотел ли Хрущев сказать американцам, что многое из того, что он сказал за 12 дней, было ложью. Американцам оставалось гадать, что он имел в виду: планы ли всеобщего и полного разоружения? угрозы ли применить силу, если Запад не согласится подписать мирный договор с Германией? заявления о том, что СССР скоро обгонит США? утверждения о том, что СССР значительно преобладают над США в области межконтинентальных ракет? Объявляя ложь абсолютно необходимым методом общения с иностранцами, Хрущев ставил под сомнение даже аргументы из его выступлений об очевидных достижениях СССР в экономическом и социальном развитии.
Но, видимо, оправдание лжи «святыми» мотивами было естественным для Хрущева и касалось не только отношений между советскими людьми и иностранцами. Скорее всего, он был убежден в том, что есть люди, которые имеют право знать подлинные факты, а есть много «тэмных людей», которые не должны иметь доступа к правдивой информации. Он приучился самозабвенно манипулировать сфабрикованными данными, произносить лживые речи, делать фальшивые жесты. Он привык сочинять рассказы о событиях прошлого, искажать факты настоящего положения и раздавать заведомо фантастические обещания относительно будущего. Однако тогда такие мысли не приходили мне в голову. Наверное, они не приходили в голову и большинству советских людей в это время. В эти дни Хрущев воспринимался как руководитель нашей страны, сумевший бросить вызов надменной Америке. Поэтому советские люди исключительно тепло провожали его в Вашингтоне и восторженно встречали его в Москве.
28 сентября на митинге во Дворце спорта по случаю возвращение Хрущева из США выступали представители различных профессий. Наладчик автозавода имени Лихачева Ю.Н. Николаев говорил: «Никита Сергеевич с силой атомного ледохода рушит лед "холодной войны", разит противников мира с точностью советской лунной ракеты! (Продолжительные аплодисменты.)… И я убежден в том, что придет время, когда и рабочие Америки познают радость свободного труда на своих собственных заводах и фабриках. (Аплодисменты.)» Бригадир колхоза «Путь новой жизни» У.М. Трофимова заявляла: «Ваш визит, Никита Сергеевич, явился хорошим уроком для капиталистов… Тучи "холодной войны" рассеиваются. Стало веселее жить и трудиться… Пусть посмотрят американцы, на что способны колхозники! Мы заверяем вас, Никита Сергеевич: выстоим в соревновании с фермерами, догоним и перегоним Америку по производству продуктов сельского хозяйства на душу населения! (Продолжительные аплодисменты.)… Спасибо вам за ваши многотрудные дела на благо советского народа и всего трудового человечества. (Аплодисменты.)»
В своем выступлении Хрущев сообщил собравшимся, что он «только что с самолета, который завершил беспосадочный перелет Вашингтон – Москва». На протяжении своей речи он не раз дал положительную оценку позиции президента США. Он говорил: «Президент Соединенных Штатов Америки Дуайт Эйзенхауэр проявил государственную мудрость в оценке современной международной обстановки, проявил мужество и волю… Несмотря на сложность обстановки, которая существует в Соединенных Штатах, он, человек, который пользуется абсолютным доверием своего народа, выступил с предложением об обмене визитами между главами правительств наших стран… Хочу сказать вам, дорогие товарищи, что я не сомневаюсь в готовности президента приложить свою волю и усилия, чтобы достигнуть соглашения между нашими странами, создать дружеские отношения между нашими народами и добиться решения назревших вопросов в интересах упрочения мира». Хрущев был, видимо, убежден, что в ходе своей поездки он сумел переагитировать президента США и теперь он легко может добиться внешнеполитических успехов.
