Скобелев, или Есть только миг… - Васильев Борис Львович (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗

– Чуть! Ещё чуть, ребята!.. – кричал Скобелев, хотя прекрасно понимал, что никто его не слышит.

– Они не выдержат! – крикнул всегда невозмутимый Куропаткин. – Прикажите отступать, резервов более нету!

– А мы с тобой, Алексей Николаевич? Мы и есть последний резерв. Коня!..

Скобелев первым доскакал до войск: лошади Куропаткина и Млынова завязли в топях Зеленогорского ручья. Появился вдруг, с саблей в руке. Мокрый, с растрёпанной бородой, в заляпанном грязью белом сюртуке.

– Последний рывок, ребята! Последний! Не приказываю – прошу! За мной!..

Смяв конём аскеров, прорвался, поднял лошадь и послал её через глинистый откос. Лошадь свалилась в редут, генерал с трудом удержал её на ногах, рубя саблей растерявшихся турок. Он не оглядывался, он знал, что его солдаты пойдут за ним. И когда начала падать проткнутая штыками лошадь, а его самого стали весьма бесцеремонно стаскивать с седла, он ни секунды не сомневался, что стаскивают его свои. Только тогда опомнился и стал различать лица: до этого в глазах стояло что-то однообразно враждебное.

– Никак, ты, Васильков?

На сей раз хмурый бомбардир был в грязном, изодранном мундире. На левой щеке чернела рваная рана, кровь текла по усам.

– Лучших фейерверкеров привёл. А пушки, ваше превосходительство, у турок отбить придётся, наших сюда не дотащишь.

В редуте захватили два орудия и снаряды. По счастью, наводчики уцелели в рукопашной, но их командиру Скобелев решительно приказал отправляться в тыл.

– Ты мне ещё пригодишься, Васильков.

Бой шёл уже в садах Плевны. Скобелев хотел задержаться, но Млынов привёл коня, и офицеры чуть ли не силой выпроводили генерала в тыл. За командира остался Куропаткин.

В то время, когда скобелевцы отчаянно отбивали беспрестанные атаки турецких аскеров, а Осман-паша уже приказал выводить обозы и готовить прорыв по Софийскому шоссе, Государь-именинник сокрушённо вздохнул:

– Неудача.

– Скобелев удерживает Зеленые горы, Ваше Величество, – осторожно заметил военный министр Милютин.

– Надолго ли? – спросил главнокомандующий. – Если его сомнут, турки немедленно ринутся к Свиштову. Сражение проиграно, нужно озаботиться безопасностью Государя. Пусть Скобелев пока сковывает противника, резервов ему более не давать. Все резервы – на защиту путей отступления.

Через несколько минут после этого решения скобелевцы ворвались и закрепились в редуте Иса-Ага – последнем турецком укреплении перед Плевной. Брешь была пробита: оставалось лишь вкатиться в город, подтянув свежие силы. Но командиры этих свежих сил уже получали приказы на отвод своих частей: прикрывать бегство державного именинника и его гостей.

Вскоре из Скобелевских редутов притащили обожжённого, сильно контуженного Куропаткина. Командуя захваченными турецкими орудиями, он успел крикнуть: «Первое, пли!..», когда вражеская граната попала в зарядный ящик. Взрывом капитана подбросило выше валов. Каким-то чудом он упал на ноги, успел крикнуть: «Второе, пли!..» – и потерял сознание. В командование вступил генерал Добровольский, смертельно раненный через несколько минут, его заменил генерал Тебякин, – впоследствии тяжело контуженный, но успевший организовать массированный огонь. Турки откатились к окраине Плевны, и бой затих.

Первые обозы уже тронулись из городка, когда Осман-паша вдруг прислушался и сказал:

– Если я слышу, как скрипят колёса, значит, русские прекратили штурм?

– Русские атакуют только со стороны Зелёных гор, – пояснил начальник штаба.

– Слава Аллаху, они не поверили в моё поражение, – бледно улыбнулся турецкий главнокомандующий. – Верните обозы.

Скобелев был у Зотова. Вопреки обыкновению он не шумел, не требовал. Он только просил:

– Хотя бы полк. Свежий полк.

– У меня нет более полков, Михаил Дмитриевич, голубчик, поверьте же мне, наконец. Все резервы – в руках Его Высочества. Он держит дорогу к переправам.

– Стратеги…

– Я попрошу генерала Крылова с зарёю атаковать турок, – помолчав, сказал Зотов. – Это поможет вам вывести из боя войска.

– Какие войска?.. – вздохнул Скобелев. – Мёртвые не выходят из боя, генерал. Они в нем – навсегда.

Помолчал, поклонился и вышел. Уже в сумерки прибыв на позиции, выехал на скат перед ручьём. Вдалеке чуть виднелись редуты, редкая перестрелка шла за ними, на окраине города. Там добивали его солдат, а он ничего не мог поделать, чтобы спасти их.

– Раненых подобрали?

– Всех, Михаил Дмитриевич, – ответил из-за плеча Млынов.

– Как там Куропаткин?

– Оглушён и обгорел. Кости целы. – Адъютант помолчал. – Правее вас – в тёмном, на лошади. Видите?

– Да.

На левом фланге турецких войск смутно виднелась чёрная фигура. Всадник стоял впереди стрелковой линии одиноко, не шевелясь, положив руки на луку седла.

– Не ты разгромил меня, Осман-паша, – тихо сказал Скобелев. – Свои враги постарались. Природные.

Он согнулся, судорога пробежала по телу. Млынов осторожно коснулся его плеча:

– Михаил Дмитриевич…

– Оставь! – Скобелев резко выпрямился. – Если утром Крылов и впрямь начнёт атаку, своих отведём. Сейчас нельзя, сомнут их в темноте.

Осман-паша упредил вспомогательный удар Крылова: его аскеры начали бешеный штурм Скобелевских редутов ещё затемно. Турки бросили в бой не только резервы, но и таборы с тех направлений, где русские прекратили наступление.

– Мокроусов, проберись в редуты. Пусть отступают, как только Крылов начнёт атаку.

Лощина Зеленогорского ручья простреливалась турками, сумевшими на заре потеснить левый фланг Скобелева. Федор перебегал, прыгая через трупы. Свалился в редут, когда там только-только отбили очередную атаку.

– Шестая, – вздохнул пожилой фельдфебель. – Из докторов будете, что ли?

– Нет, я с поручением. Где командир?

– Ваше благородие, с поручением тут! – крикнул фельдфебель.

Подошёл капитан в заляпанном кровью и грязью мундире.

Осунувшееся лицо было в глине, виднелись лишь проваленные, безмерно уставшие глаза.

– Капитан Гордеев. Что принесли – помощь или обещания?

– Приказано отступать, как только генерал Крылов перейдёт в атаку.

– Отступать, значит. – Гордеев спиной сполз по глинистой стене бруствера в красную от крови лужу. – Мои солдаты были в Плевне, и, представляете, двое даже сумели вернуться. Нет, он действительно демон, так и скажите ему.

– Сами скажете, капитан.

Гордеев отрицательно покачал головой. Потом усмехнулся:

– Что такое честь, думали когда-нибудь?

– Честь неотделима от родины, капитан.

– Честь родины – нести свободу народам, а не завоёвывать их, но я не о том. Извините, мысли путаются, трое суток не спал. Умереть, не выспавшись – это смешно, не правда ли?

– Странно вы шутите.

– Странно? Страна у нас странная, вот и шутим мы странно. У нас – восторженная история, вы не находите? Не по сути своей восторженная, а по способу запоминания. И во всех нас таится этот подспудный восторг памяти, а кто подтверждает этот восторг, тот – вождь, трибун, идол, за которым мы готовы идти, очертя голову. Помирать – так с музыкой. Как вчера помирали.

– Вы о Скобелеве говорите?

– Я о восторге говорю. Сегодня его Скобелевым зовут, завтра другой придёт – суть не в этом. Суть в том, что коли есть идея в войне, то восторг наш природный сразу как бы на фундамент опирается. И тогда нам никто не страшен, никто и ничто… Кажется, бой завязался? Уши мне заложило… – Гордеев встал. – Все правильно, атака. Забирайте солдат, знамёна и… Прощайте.

– А вы?

– Генералу скажите, что капитан Гордеев остался там, докуда дошёл. Вот прямо так и скажете. Слушай приказ, солдаты! Всем покинуть редут и спасти боевые знамёна. Живо, ребята, живо, пока турки не опомнились!..

Уже в логу, пропуская мимо себя солдат, тащивших раненых и два батальонных знамени, Мокроусов оглянулся. И вздрогнул.

На бруствере редута Кованлык открыто, в полный рост стоял капитан Гордеев, скрестив на груди руки – с правой на темляке [50] свисала сабля. Он смотрел вперёд, на Плевну, откуда со штыками наперевес бежали турки…