Макаров - Семанов Сергей Николаевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗

...Контр-адмирал Рожественский недавно назначен исполняющим должность начальника главного морского штаба. Он сидит за столом в пустом кабинете – крупный, грузный человек с массивным подбородком, на лице резкие морщинки, взгляд сумрачный, жесткий. Смотрит бумаги. Тихо открывается дверь, офицер в штабных аксельбантах докладывает:

– Зиновий Петрович, извольте получить спешный пакет от его высокопревосходительства вице-адмирала Макарова.

Рожественский, не говоря ни слова, принимает пакет и тяжелым жестом разрывает его (офицер тем временем так же тихо исчезает за дверью, видно, что он больше всего на свете боится чем-нибудь раздражить вспыльчивого начальника).

...Кабинет Авелана. Сухой старичок с невыразительным лицом и бесцветными глазами слушает Рожественского. Тот, стоя навытяжку перед Авеланом, докладывает резким, отрывистым голосом:

– Все то же, и все те же, Федор Карлович. Опять наш кронштадтский барон Мюнхгаузен.

Рожественский улыбается, хотя улыбка получается у него натянутой, ясно видно, что контр-адмирал не из породы весельчаков, смеяться не умеет и не любит.

– Раньше он пытался сам себя за волосы к Северному полюсу протащить. А теперь вот с колокольни кронштадтского собора Порт-Артур видит. Ну и, само собой, указания дает.

Авелан прочел принесенную бумагу. Положил на стол. Голосом, в котором не было никакого выражения, произнес:

– Тем не менее следует доложить об этом его императорскому высочеству генерал-адмиралу.

...Генерал-адмирал («шесть пудов августейшего мяса « – так зовут его на флоте; за глаза, конечно!), без кителя, в расстегнутой рубахе, раскинулся на софе. Толстое, одутловатое лицо его красно, рот растянулся в улыбке. Перед огромным зеркалом исполняет затейливые па очаровательное существо. Серебряным колокольчиком звучит радостный, счастливый смех – мадемуазель Балетта примеряет песцовую шубку, сиюминутный подарок Алексея Александровича.

Идиллию нарушает резкий звонок телефона. Мадемуазель, капризно наморщив носик:

– Ah, toujours, ces affaires degoutantes! 26

«Шесть пудов августейшего мяса» проявляют некоторое колебание. Черт его знает, а вдруг из Царского Села что-либо передали? Ведь не посмеют же беспокоить по пустякам здесь, в интимной квартире? Брать трубку или не брать?

А телефон звонит. Третий раз, четвертый...

– Да, слушаю! Что-о? – голос великого князя клокочет от ярости. – Срочное письмо? Ма-ка-ров?! Старый Дурак!..

(Великий князь, правда, всего на год моложе Макарова, но такая мелочь простительна в справедливом раздражении.)

– Надоел! Понимаете, на-до-ел! И прошу более не беспокоить!

Трубка брошена на рычаг.

6 декабря 1899 года вице-адмирал Макаров был назначен главным командиром Кронштадтского порта и военным губернатором этого города-крепости. Новая должность его считалась не только высокой, но и весьма почетной. Он получил особняк, яхту, собственный выезд (то есть лошадей и карету, содержащихся «от казны»). Однако все эти блага, столь желанные для многих, были безразличны Макарову и уж, во всяком случае, ни в коей мере не могли компенсировать ему некоторой оторванности от жизни флота. Зато хлопот по повой должности у него было более чем достаточно. Кронштадт в ту пору служил главной базой Балтийского флота. Здесь с полной нагрузкой работали большой порт, доки, ремонтные заводы, здесь находились склады и арсеналы, здесь проходили подготовку и обучение большие контингенты моряков. На острове Котлин располагались батареи мощной морской артиллерии и форты, защищавшие подходы к русской столице. Все это требовало каждодневного внимания. К тому же Макарову как военному губернатору Кронштадта приходилось заниматься и чисто гражданскими делами: ведь на маленьком острове проживало несколько десятков тысяч людей. И у каждого свои беды, свои заботы...

Конечно, все эти административные обязанности были не слишком-то интересны для такого горячего и энергичного человека, как Макаров. Тем не менее за три с лишним года его пребывания в Кронштадте он очень много сделал для усовершенствования порта, крепости и самого города. Кроме того, он продолжал полярные плавания, воевал за свой бронебойный снаряд, как всегда, много занимался научной работой, выступал с докладами и даже преподавал в офицерских классах (то есть по нынешней терминологии – нечто вроде курсов по усовершенствованию). Представить себе Степана Осиповича в состоянии праздности прямо-таки невозможно.

Так-то оно так... И все же вряд ли Макаров был когда бы то ни было столь мало удовлетворен своей службой, как на этом почетном посту. Да, имеются такие должности: чины, звания, уважение и даже власть, и тем более хорошее жалование – все это есть, только... Только не возникает серьезных проблем, спорных вопросов, нет личного участия в решении крупных, принципиально важных дел и планов. И как следствие – очень малая ответственность. Вряд ли нужно говорить, что для Макарова подобное полупенсионное положение было пыткой. Он оставался переполненным сил и энергии. Он готов был, бросив все, отправиться на Северный полюс, на Дальний Восток, на войну, к черту на рога! Завтра же. Через полчаса. Сию минуту. ...А ему приходилось лишь принимать парады и рапорты, да участвовать в высочайших смотрах.

В макаровских бумагах сохранился черновик одной его докладной записки. Неизвестно, была ли она представлена «по начальству», скорее всего нет, правда, оттого «в меняется печальный смысл означенного документа. Он невелик: всего лишь один густо исписанный листок. Речь там идет о неопределенности служебного положения главного командира Кронштадтского порта, то есть в данном случае о положении самого Макарова (записка датируется 1903 годом). Оказывается, на сравнительно небольшом острове главному командиру не подчинялись: инженерное училище, сухопутные войска гарнизона, учебные отряды, морское собрание и т. п. В то же время (цитируем) „нет боевого снабжения“, „нет офицеров“, зато есть „чрезмерное число специалистов“. Добавим – последнее по счету, но. видимо, первое по важности, – что в непосредственном подчинении Макарова совсем не было боевых кораблей. Он, так сказать, командовал морем и сушей, а не флотом и войсками.

Впрочем, деятельность Макарова не умещалась в его нынешние узкие должностные рамки. Будучи командиром Кронштадтской крепости, он по-прежнему воевал с косным морским ведомством за необходимые для флота преобразования и нововведения. При этом, повторяем, не следует толковать эту макаровскую борьбу расширительно в смысле политическом и социальном. Он, как и многие русские офицеры того времени, полагал, что армия должна находиться вне политики, что дело состоит в защите своего отечества, которое он обязан защищать независимо от характера строя, существующего в стране. Оставаясь всегда человеком консервативных взглядов и убежденным монархистом, Макаров в ходе своей разносторонней деятельности неоднократно вынужден был вступать в конфликт с инертной и косной бюрократической машиной тогдашнего государственного механизма. При этом он никогда не доходил до отрицания существующего порядка и безо всякого одобрения относился к революционерам и революционному движению.

Борьбу с различными ведомствами он вел, по его собственному меткому выражению, «за право исполнять свои обязанности».

Неустанное трудолюбие Макарова наглядно проявляется при знакомстве с его записными книжками того времени. С присущим ему педантизмом в делах он вел регулярные записи о том, кого и когда он принимал и по каким вопросам, в каких комиссиях и заседаниях участвовал, что именно обсуждалось, каковы были мнения присутствующих и его самого. Аккуратно записывал, где и перед кем выступал с докладами и по каким вопросам. Перечень этих поистине бесконечных дел и забот производит особенно сильное впечатление потому, что перед нами не подобие какого-то официального реестра, а черновые записи для себя. Меньше всего Макаров предполагал, что эти его записи будут кем-то и когда-то читаться.