Александра Коллонтай. Валькирия революции - д’Анкосс Каррер Элен (книги серии онлайн .txt, .fb2) 📗
Такое утверждение сильно смахивает на оправдание Сталина, но в свете жизни и произведений Коллонтай это был просто вывод, основанный на политическом опыте, приобретенном ею с начала ХХ века. Отсюда вытекает следующее. Прежде всего, и вся ее жизнь тому свидетельство, Коллонтай хотела остаться в своей стране, а не покинуть ее навеки. Литвинов однажды, когда они говорили с Коллонтай о Сталине и его системе, признался ей в охватившем его страхе и желании бежать из этой безнадежной страны. Коллонтай же не допускала и мысли о том, чтобы спасать свою жизнь бегством.
К тому же она всегда оставалась горячо предана делу революции. Она признавала, что революция споткнулась о русскую отсталость и сбилась с пути. Но, тем не менее, не разделяла выдвинутых Троцким обвинений в предательстве революции. Она, не жалея сил, взялась за преобразование своей страны — дело, которое после революции шло с таким трудом. Пока Сталин находился у власти, она размышляла и говорила Марселю Боди, что «Сталин — это государственный деятель».
Точно так же в 1936 году она была убеждена в том, что война с Гитлером неизбежна, что заключить с ним союз, чтобы отвести угрозу от других стран, — единственный способ спасти СССР и что только Сталин мог это сделать. Этим же объясняются относительная поддержка, которую она оказывала Сталину в тот период, и снисходительное отношение к ней самой после войны. Сталин сумел одновременно отсрочить угрозу, заключив пакт с Гитлером, и привести страну к победе. Возможно, поэтому Коллонтай никогда не вспоминала о развале Советской армии самим же Сталиным, который в 1938 году расстрелял весь ее командный состав и, заигравшись в стратега, в 1941 году допустил вражеское вторжение в собственную беззащитную страну. Но еще раз подчеркнем, что умеренность Коллонтай в суждениях лучше всего объясняется ее безграничным желанием не отрываться от своей страны, не быть изгнанной из нее.
Когда в 1923 году она стала объектом странной махинации со стороны «Правды», опубликовавшей статьи на ее излюбленные темы за подписью А. М. К., что поставило Коллонтай одновременно в смешное и опасное положение, именно к Сталину она обратилась, чтобы тот помог разобраться ей с проблемой, которая навлекала на нее позор. И он ее поддержал. В 1925 году она вспоминала об этом эпизоде в присутствии Марселя Боди, настаивая на том, как она признательна Сталину.
Эта перипетия также проливает свет на то, что в условиях политической неопределенности того времени беспокоило Коллонтай больше всего. Не арест или пытки ее пугали, в чем она по секрету признавалась Боди. Она писала ему: «Как защититься от оскорбления?» Таким образом, видно, что для Коллонтай, как и для многих старых большевиков, страх быть отринутой партией, быть отделенной от нее играл очень важную роль. Но она также боялась опозориться перед народом, перед своим народом. Ее репутация в России имела для нее большое значение. Она еще не знала, что в середине 1930-х годов старых большевиков под пытками заставят публично признаваться в самых невероятных преступлениях и тем самым обрекут их на народное презрение и отвержение.
Хотя Коллонтай не имела полного представления о том процессе, который позволит Сталину однажды выставить себя единственным преемником Отца революции, она очень рано увидела в Сталине того, кто способен претендовать на это положение и чью власть поэтому нельзя ставить под сомнение. В 1934 году во время пленума, на котором она присутствовала, находясь в отпуске, она сделала в блокноте следующую запись: «Никогда еще я не ощущала так отчетливо созидательную силу нашей партии в строительстве социализма… Я была поражена тем, как увлеченно присутствовавшие слушали Сталина и реагировали на каждый его жест. К нему тянуло как магнитом. Подъем, вызванный его личностью, чувством безграничной уверенности в его моральной силе, несгибаемой воле и ясности мысли. Когда Сталин рядом, легче жить. Мы смотрим в будущее с большей уверенностью, и душа переполняется радостью».
Эти поразительные строки не предназначались для глаз цензора, хотя Коллонтай знала, что за ней следят. Они, как и многие другие приведенные в книге цитаты, показывают личность, которую трудно разгадать. Но они также свидетельствуют о желании Коллонтай оставаться частью послереволюционной судьбы своей страны. Конечно, ее восторженность по отношению к Сталину (которой она, возможно, не делилась с близкими) может вызывать улыбку или, напротив, печаль при мысли о том, что тогда творилось на самом деле. Но эта восторженность помогает понять исключительную судьбу Коллонтай, способность пережить весь сталинский период истории своей страны и быть ей полезной, что было для нее особенно важно.
Сталин — сознавая, что ему дает деятельность Коллонтай, ее репутация в мире, а также ручательство подлинной большевички, когда он уничтожил и лишил легитимности почти всех сподвижников Ленина, — признавал вклад Коллонтай в его моральный авторитет и избавил ее от испытаний, которым подверг ей подобных. Но в конце этого совместного приключения Сталин не смог удержаться от того, чтобы расторгнуть тайное соглашение, связывавшее их так долго, и вычеркнул Коллонтай из истории партии, отдав соответствующие распоряжения после ее смерти. Время отомстило за Коллонтай. Десталинизация стала приговором для Сталина, тогда как Коллонтай уцелела. Ее сочинения, ее революционная, политическая, а затем дипломатическая деятельность запечатлены на скрижалях истории: да, она проявляла слабость и отрекалась, но все это не умаляет масштаба ее личности. Верная своему плану всегда быть с народом, что служило ей путеводной звездой, Коллонтай вошла в историю наряду с другими бесспорными героями коммунистического движения, ее героями — четой Лафаргов, Либкнехтом и Розой Люксембург. И в истории останется прежде всего такой образ Коллонтай, который восхищал всех, кто ее знал, — образ валькирии революции, боровшейся за все хорошее.
Библиография
Архивные материалы
Архив Александры Коллонтай хранится в составе центрального партийного архива, в настоящее время носящего название Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Архив распределен по следующим фондам:
Фонд 134:
134.1: Личные и официальные документы, распределенные следующим образом:
(1–28): Приказы. Назначения.
(32–33: 55 л. + 35 л.): Автобиографические записки.
134.2
(1–61): Вырезки из прессы, статьи Александры Коллонтай начиная с 1900 года (статьи о Финляндии), и статьи об Александре Коллонтай, написанные к ее столетнему юбилею.
134.3
(1–79): Документы и автобиографические записки, отражающие двадцать три года дипломатической жизни, 1922–1940; особенно листы 56–71, содержащие сведения о Швеции, Финляндии, нейтралитете скандинавских стран и «холодной войне».
(34–37): Документы, связанные с деятельностью Коллонтай в партии и правительстве. Документы, повествующие о «рабочей оппозиции» и отношениях с Лениным и Зиновьевым.
(76): Текст Коллонтай (58 листов), подводящий итог шестидесяти лет ее революционной, политической и дипломатической деятельности.
134.4: Ссылки на дневник и письма:
(1–31): Переписка с близкими (Коллонтай, Маслов, Шляпников, Дыбенко); № 15 — о браке с Дыбенко. Документы по большей части рукописные; все имеют гриф «секретно».
Литература
Lenczyk H. Alexandra Kollontaï: Essai bibliographique. Uppsala, 1972.
Коллонтай А. М. Американские дневники, 1915–1916 годы. Повторно опубл.: Исторический архив. 1962. Янв. С. 128–159.
Коллонтай А. Из моей жизни и работы. Одесса, 1921.
Коллонтай А. М. Из моей жизни и работы: Воспоминания и дневники. М., 1974.
Коллонтай А. М. Отрывки из дневника 1914 года. М., 1924.
Haupt G., Marie J. J. Les bolcheviks par eux-mêmes. Paris, 1969.
