Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Переговоры между военными делегациями СССР, Франции и Великобритании, которые все же начались в Москве 12 августа 1939 года, подтверждали нежелание Запада достичь действе иного соглашения. Сами делегации долго добирались до Москвы медленно передвигавшимися пароходами и прибыли в Москву лишь 21 августа. Инструкции же английской делегации гласили: «Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах». В Германии не было никаких иллюзий относительно позиции Запада. Характеризуя истинные цели Великобритании на московских переговорах, посол Германии в Лондоне Дирксен писал в Берлин, что задача английской делегации сводится к тому, чтобы «установить боевую ценность советских сил, а не подписывать соглашение об операциях… Все атташе вермахта согласны, что в военных кругах Великобритании проявляют скептицизм по поводу предстоящих переговоров с советскими вооруженными силами». Поэтому вопреки утверждению Резуна, затяжка в московских переговорах не могла напугать Гитлера.
Не мог Сталин объявить и о том, что Советский Союз готов защищать польскую территорию как свою собственную хотя бы потому, что правительство Польши отказалось от военной помощи СССР. 18 августа 1939 года послы Англии и Франции посетили министра иностранных дел Польши Юзефа Бека и стали убеждать его согласиться на пропуск советских войск через польскую территорию. На это Ю. Бек 20 августа надменно ответил: «Я не допускаю, что могут быть какие-либо использования нашей территории иностранными войсками. У нас нет военного соглашения с СССР. Мы не хотим его».
Поскольку в то время Германия и СССР не имели обшей границы, такое заявление исключало реальную помощь Советского Союза Польше в случае нападения на нее Германии, и третий рейх мог беспрепятственно готовиться к вторжению в эту страну. Такая подготовка шла в Германии полным ходом с 3 апреля 1939 года, и никто там не ждал разрешения Сталина, как уверяет Резун. 7 августа советская разведка сообщала, что «развертывание немецких войск против Польши и концентрация необходимых средств будет закончена между 15 и 20 августа. Начиная с 25 августа следует считаться с началом военной акции против Польши».
В то же время германская дипломатия стремилась избежать возможного вовлечения других стран в этот конфликт. Поэтому летом Германия провела целую серию тайных переговоров с представителями Запада с целью добиться «нового Мюнхена». В них участвовал и советник Германа Геринга, второго человека в рейхе, Герман Вольтат. С 7 августа 1939 года в переговорах принял участие сам Геринг. Составлялись планы прибытия в конце августа Геринга в Лондон и подписания там соглашения между Германией и Великобританией. Было очевидно, что Запад стремился «выйти из игры», направив германскую агрессию против СССР. Эти переговоры убедили Берлин в том, что Запад не готов к войне против Германии. В то же время сведения об этих переговорах поступали и советскому руководству, лишь усиливая его недоверие к своим партнерам по московским переговорам. 7 августа советская военная разведка доносила: «после визита Вольтата в Лондон Гитлер убежден в том, что в случае конфликта Англия останется нейтральной». В этой связи переговоры, которые Запад вел с СССР, представлялись советскому руководству ловушкой: связанная обязательствами о вооруженном отпоре германской армии, наша страна, в случае вторжения немцев в Польшу, осталась бы один на один с сильным агрессором.
С другой стороны, Германия старалась получить гарантии того, что СССР не выступит против ее вооруженных сил после того, как немцы захватят основную часть Польши и вторгнутся на Западную Украину и в Западную Белоруссию. Поэтому германская дипломатия стремилась добиться нормализации отношений с СССР. 17 апреля 1939 года статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Вайцзекер в беседе с советским послом А. Мерекаловым заявил, что Германия всегда хотела иметь с Россией торговые отношения, удовлетворяющие взаимные интересы. На следующий же день А. Мерекалов был вызван телеграммой Сталина в Москву и 21 апреля прибыл в Кремль.
В своей книге «Гитлер и Сталин перед схваткой» Лев Безыменский привел запись Мерекалова: «Цель визита в Кремль была неведома до момента прибытия на уже начавшееся заседание Политбюро… После обоюдных приветствий Сталин первым делом неожиданно спросил: «Пойдут на нас немцы или не пойдут?». Мерекалов высказал предположение о том, что «курс, выбранный Гитлером, неизбежно влечет за собой в ближайшие два-три года военный конфликт». Мерекалов считал, что после решения задач на Западе и в Польше «неизбежен поход на СССР» с «использованием экономического потенциала этих стран». По мнению Льва Безыменского, «Мерекалов ждал войны в 1942—1943 годах, что совпадало с мнением Сталина… С апреля 1939 года… сталинская внешняя политика должна подчиниться новому императиву: императиву выигрыша времени».
С целью предотвратить советско-германский конфликт, летом 1939 года активизировались переговоры по развитию экономических отношений между СССР и Германией. С конца июля эти переговоры переросли в обмен мнениями об улучшении внешнеполитических отношений. В начале августа уровень этих переговоров повысился, темп контактов ускорился, а германская сторона предложила подписать договор о ненападении. 20 августа Адольф Гитлер лично обратился к Сталину с просьбой принять министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа для подписания договора о ненападении.
Многие авторы обвиняют Сталина в том, что он заключил «аморальный» договор с гитлеровской Германией. Однако эти обвинения игнорируют реалии того времени. После получения послания Гитлера у Сталина было три варианта, напоминавшие те, что были у правительства Ленина в 1917—1918 годы в период переговоров в Бресте: 1) заявить о своем решительном неприятии любых сделок с Германией и тем самым взять курс на войну с этой страной; 2) заявить о своем отвращении к любым соглашениям с империалистическими державами, но в военные действия не вступать; 3) подписать договор о мирных отношениях с Германией. Учитывая существенные различия, произошедшие за 20 лет в мире и в положении Советской страны, рассмотрим, как выглядели эти три варианта в 1939 году.
1. Отказ от договора о ненападении с Германией и продолжение попыток достичь соглашения с западными странами о совместных действиях против Германии.
Сталин имел достоверные сведения о том, что военный конфликт может начаться со дня на день. Неоднократно выраженное стремление германских руководителей подписать договор с СССР как можно быстрее и не позднее 23 августа свидетельствовало об одном: до начала войны оставались считанные часы. (На военном совещании у Гитлера был назначен день начала войны – 26 августа. Лишь затем дата была перенесена на 1 сентября.) В этом случае германская армия могла в считанные недели оказаться на западной границе СССР и возникала реальная угроза войны с Германией. Как и платформа «революционной войны», выдвинутая «левыми коммунистами» в 1918 году, этот вариант действий ставил судьбу СССР в зависимость от внешних факторов.
Несмотря на впечатляющие достижения оборонной промышленности в создании отдельных видов военной техники. Красная Армия все еще отставала от армий ряда передовых стран мира по качеству многих видов вооружений. Эффектные достижения советской авиации не позволили вовремя заметить ее слабостей, проявившихся во время боевых операций наших самолетов входе гражданской войны в Испании (1936—1939). Как признавал авиаконструктор А.С. Яковлев, «в воздушных боях наши истребители, несмотря на хорошую маневренность, оказались хуже немецких, уступая им в скорости и особенно в калибре оружия и дальности стрельбы. Бомбардировщики «СБ» не могли летать без прикрытия истребителей, а последние уступали немецким и не могли обеспечить эффективной защиты. После фейерверка рекордов это было неприятной, даже необъяснимой неожиданностью. Но это был реальный факт: мы явно отставали в области авиации от нашего потенциального противника – гитлеровского фашизма. Нашумевшие рекорды и самолеты-гиганты никак не могли заменить того, что требовалось в условиях надвигавшейся войны… Сталин очень болезненно относился к нашим неудачам в Испании».
