И корабли штурмовали Берлин - Григорьев Виссарион Виссарионович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Многое решилось за эти часы. Сомнения насчет того, осилим ли бугскую трассу (а они появились у некоторых товарищей), отпали. Срочно потребовались тракторы — не «катеринками» же протаскивать сто кораблей! Четыре тягача отобрали у своих зенитчиков, еще четыре раздобыли в тылу и погрузили на очередной эшелон. И дело пошло веселее.
Первый большой перекат потом так и называли — Тракторный. Но тягачи (действовавшие иногда в «парной упряжке» — лошадиных сил одной машины хватало не везде) понадобились при форсировании еще более чем двадцати перекатов. Очень трудным оказался участок в районе местечка Брок: под слоем песка лежал каменный массив с множеством опасных выступов. Чтобы не пропороть днище корабля, который тянул катер, впереди шла его команда, держась за руки и ощупывая ногами грунт. «Живой трал!» — шутили матросы, подбадривая себя в студеной воде.
Люди работали самоотверженно. Постоянно мокрые, а просушиться, обогреться часто негде, но всех заботило одно — как бы поменьше царапать корабли да побыстрее вывести их к фронту.
Проводка и дальше давалась тяжело. Но если на начальных участках маршрута корабли преодолевали за сутки в среднем меньше километра (а при таких темпах мы не добрались бы до устья Нарева и к зиме), то потом среднесуточная скорость движения достигала 5–6 километров. Гидрографы научились точнее определять и обозначать курсовую линию, обычно не прямую, а причудливо изломанную, по которой выгодно было форсировать очередной перекат. Мы не отказывались и от углубления фарватера взрывами, особенно там, где был каменистый грунт. Не очень большие песчаные перекаты поддавались размывке гидромониторами (они прибыли из Киева со своими командами и немедленно были введены в действие).
Все просто ликовали, когда удавалось, расчистив фарватер всеми имевшимися средствами, провести корабли через какой-нибудь перекат самосплавом. Но и тогда легководолазы, а вместе с ними обычно и команда корабля, шли рядом в воде, не давая течению снести бронекатер или тральщик в сторону, посадить на мель.
Но как ни берегли корабли, текущий ремонт доставлял механикам не меньше забот, чем в боевую страду на белорусских реках. Особенно после тех перекатов, где вновь прибегали к волоку на тракторной тяге. Кораблей шло много, и не на одном, так на другом требовалось выпрямить вал или сменить винт, обследовать вмятины. Приходилось и заделывать небольшие пробоины. Словом, на войне как на войне.
Головной отряд 1-й бригады — мелкосидящие катера, которые задерживались лишь на самых трудных перекатах и почти не имели повреждений, — все более опережал остальные корабли. Но без бронекатеров, которым до Нарева было еще далеко, Лялько всерьез воевать не мог. А штаб фронта дважды подтвердил, что срок развертывания кораблей в новом районе боевых действий, названный маршалом Рокоссовским, — 15 октября — остается в силе. Там, однако, знали о наших трудностях, и в мое распоряжение был выделен 53-й Слуцкий отдельный мотопонтонный мостовой батальон 70-й армии.
Командовал батальоном майор Орецкий. Как выяснилось, мостовики умели не только наводить переправы, но и делать на реках многое другое, очень нужное нам. Однако через два-три дня двести бойцов батальона получили работу, заниматься которой им еще не приходилось.
На территории Польши флотилия продолжала получать, помимо московских газет, также и выходившие в Белоруссии. И вот из заметки в минской газете «Звязда» мне стало известно о старом речнике, обстановочном старшине Иване Петровиче Малявине, жившем недалеко от Пинска. Он, как говорилось в заметке, был большим мастером по части струенаправляющих запруд и успешно применял их для размыва перекатных отмелей на своем навигационном участке.
Специалист по струенаправляющим запрудам! Тем самым, секреты которых все еще не давались нашим гидрографам… Я телеграфировал капитану 1 ранга Блинкову, теперь старшему морскому начальнику в Пинске, личную просьбу — разыскать Малявина и от моего имени пригласить к нам на Буг, договорившись с кем надо, чтобы не чинили препятствий его отъезду.
Через день Иван Петрович, прибывший на связном самолете, сидел у меня на ФКП — коренастый, бородатый, с умными живыми глазами. Старик был знаком и с Бугом: бывал тут еще в дореволюционные времена и позднее, когда Западная Белоруссия находилась под властью Польши. Он обещал сделать все, что сумеет, научить наших людей всему, что знает.
Перекусив, Малявин отправился осматривать перекаты, форсирование которых кораблями с наибольшей осадкой было на очереди. А затем стал обучать моряков, назначенных ему в помощники (для начала двадцать человек), плести из ивняка особого рода плетни.
Но главное было в том, где и как плетни ставить. Иван Петрович делал много промеров, подолгу следил за игрой речных струй с берега или с лодки, сердито шагал по воде, размышлял. Поставив первые щиты, снова наблюдал за рекой, что-то поправлял, и только после этого запруду городили дальше.
Среди наблюдавших за тем, как дед «колдует», было немало скептиков — ведь пробовали все это и до него. Но Малявин оказался настоящим знатоком старинного способа поддерживать в судоходном состоянии обмелевшие реки. Изменения на фарватере происходили, конечно, не мгновенно, для этого требовалось известное время, но постепенно песок в нужных местах размывался и глубины там увеличивались. Оказывается, все-таки можно было заставить реку, так упорно сопротивлявшуюся проходу кораблей, работать на нас!
Скоро все убедились: запруды, поставленные как надо, — это сила. И на их сооружение переключили также и батальон майора Орецкого — работы было много. А Малявин, гордый порученным ему делом, с рассвета до потемок носился по Бугу на закрепленном за ним полуглиссере, успевая следить за работами на нескольких участках, лично проводя бесчисленные контрольные промеры и показывая, где ставить каждый плетеный щит.
О масштабах применения этого способа дает представление такая цифра: было поставлено более 13 километров плетнерешетчатых запруд. Они не стали каким-то чудодейственным средством, решавшим все наши проблемы, да и не на всех перекатах могли быть использованы. Но струенаправляющая «инженерия», такая простая на первый взгляд и такая хитрая, заняла почетное место в общем арсенале средств и приемов, обеспечивавших проход кораблей по Западному Бугу. И не раз я слышал:
— Пораньше бы нам заполучить этого деда!
— И мотопонтонный батальон тоже! — добавляли другие.
Проводив корабли через последний перекат, старый полесский речник отбыл на нашем связном самолете в родные края. За помощь, оказанную флотилии, он был награжден орденом Красной Звезды. С наградами возвращались в свою армию также майор Орецкий и многие бойцы его батальона.
На последних километрах было два участка с глубинами всего 30–35 сантиметров. Эти перекаты, хотя и короткие, заставили еще раз напрячь все силы, использовать все, что могло помочь продвижению кораблей. Но бугская эпопея днепровцев, которую Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов назвал потом массовым подвигом, не имеющим примеров в практике речных флотилий, подходила к концу. 15 октября вся 1-я бригада кораблей — основная боевая сила флотилии — сосредоточилась вблизи линии фронта. Изготовленные к бою бронекатера и плавбатареи (последние прошли по Бугу в расчлененном виде: на одном понтоне само орудие, на другом — броневой щит) выводились в назначенные им районы огневых позиций.
Подходила к фронту и 2-я бригада, спущенная на воду на полмесяца позже. Ей было уже легче идти проторенным путем. Да и уровень воды стал повышаться — пошли наконец осенние дожди.
Лишь от проводки по Бугу двухбашенных бронекатеров, имевших слишком большую осадку, пришлось все-таки отказаться. Их, не спуская в Малкиной Турне на воду, вернули пока в Пинск.
Но и без них мы имели в строю 24 бронекатера — по дивизиону в каждой бригаде. А всего в бассейн Вислы прибыло 104 вымпела. Некоторые корабли приобрели к тому времени новые боевые качества, расширявшие возможности их использования. Отряд катеров ПВО (они, как уже говорилось, могли решать самые различные задачи), которым командовал капитан-лейтенант А. П. Исаев, был вооружен «катюшами» вместо 37-миллиметровых зенитных полуавтоматов, и эти катера мы стали называть минометными. На нескольких бронекатерах, побывавших на ремонте в Киеве, пусковыми установками для эрэсов заменили пулеметы. Инициатором (а также и непосредственным организатором) частичного перевооружения этих кораблей был начальник нашего орготдела Иван Григорьевич Блинков.
