«Вымпел» — диверсанты России - Болтунов Михаил Ефимович (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Как положить на чаши весов эти две разведывательные операции, какими нравственными мерками мерить их, что поставить во главу угла? Тогда, в 20-е-30-е годы, все, что делала Особая группа, казалось благом для Отчества, сегодня — иной взгляд, иные оценки, иные ориентиры.
Вправе ли мы судить нынче Серебрянского и его сотрудников? Сложный вопрос. На него, пожалуй, нет однозначного ответа. Эта нравственная проблема будет постоянно возникать и в ходе дальнейшего повествования. Как уйти от того исторического факта, что, по существу, рука, готовившая убийство Троцкого, казнила кровавого фашистского палача Кубе, что из единого центра, одни и те же люди руководили арестом и доставкой в Москву министра иностранных дел Латвии Мунтерса в 1940 году и направляли деятельность «Красной капеллы», Кима Филби, Рихарда Зорге, Эрнста Воллвебера, Николая Кузнецова.
Можно, конечно, умолчать о трагическом и рассказать только о героическом, как делали в свое время коммунистические газеты, или, наоборот, выпятить только темное и жестокое, не обмолвившись даже словом о подвиге чекистов, как поступает сегодня так называемая демократическая пресса.
Однако, сдается мне, ущербно и то, и другое. Ибо одно без другого — ложь. Стало быть, пусть идет рука об руку высокое и низменное, честное и подлое, героическое и трусливое. Так было. И мы не вправе отступать от истины.
Но вернемся к Якову Серебрянскому. Его изломанная, исковерканная жизнь и трагическая смерть стоят того, чтобы рассказать о нем подробнее.
После стольких лет успешной работы в ноябре 1938 года Серебрянский арестован и приговорен к смертной казни. Его зверски пытали.
Разгромлены основные зарубежные центры советской разведки, арестованы и брошены в бериевские застенки лучшие разведчики, руководители резидентур. Практически уничтожена вся Особая группа.
Однако сам Серебрянский расстрелян не был.
В 1941 году с началом войны руководство страны почувствовало необходимость укрепления разведывательно-диверсионной службы.
5 июля в НКВД формируется специальное подразделение — Особая группа при наркоме внутренних дел. Но где брать кадры? И тогда начальник вновь созданной группы Павел Судоплатов идет к Берии.
Вот как он пишет об этом в своих воспоминаниях: «В начале войны мы испытывали острую нехватку в квалифицированных кадрах. Я и Эйтингон предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и госбезопасности. Циничность Берии и простота в решении людских судеб ясно проявились в его реакции на наше предложение. Берию совершенно не интересовало, виноваты или не виноваты те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:
— Вы уверены, что они нам нужны?
— Совершенно уверен, — ответил я.
— Тогда свяжитесь с Кабуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте.
Я получил для просмотра дела запрошенных мною людей. Из них следовало, что все были арестованы по инициативе и прямому приказу высшего руководства — Сталина и Молотова. К несчастью, Шпигельглас, Карин, Мали и другие разведчики к этому времени были уже расстреляны».
Так среди других на свободе оказался и Яков Серебрянский. Он, а также Маклярский, Гудимович, Орлов, Лебедев и другие возглавили отделения в составе Особой группы.
Всю войну отработал во благо советской разведки Яков Серебрянский, а в 1946 году ему пришлось уйти. Министром госбезопасности был назначен Абакумов. Тот самый Абакумов, который вел дело «врага народа» Серебрянского в 1938 году и зверски пытал арестованного, выбивая из него ложные показания.
Горько было уходить, но полковник Серебрянский тогда не мог представить себе, какой это счастливый случай. После смерти Сталина его снова вернут на службу, назначат заместителем начальника разведывательно-диверсионной службы. Но буквально через несколько месяцев после казни Берии вновь арестуют вместе с женой, теперь уже как бериевского пособника.
Полковник Яков Серебрянский, создатель разведывательно-диверсионной службы нашей страны, скончается на допросе в 1956 году, так и не выйдя из тюрьмы. Он будет посмертно реабилитирован в 1971 году.
История обоих разведывательно-диверсионных центров в 20-е-30-е годы насыщена большим количеством сложнейших операций, проведенных за рубежом.
Среди наиболее известных — похищение белогвардейских генералов Кутепова и Миллера, убийство руководителя ОУН, ставленника Гитлера и Канариса полковника Коновальца, расправа над Троцким, доставка испанского золота в Москву.
Жестоко и беспощадно Сталин расправлялся с предателями и перебежчиками. Эту страшную работу приходилось выполнять агентам ИНО и Особой группы.
В 1937 году разведчик-нелегал Рейсс был приговорен советским судом заочно к смертной казни. Он не вернулся на родину по весьма прозаической причине: промотал деньги, выделенные для нелегальной работы, и, боясь расправы, остался на Западе.
Рейсс написал письмо в советское полпредство во Франции, в котором выступил против Сталина. Это письмо появилось позже в одном из троцкистских изданий.
Агенты ИНО выследили Рейсса в Париже и привели смертный приговор в исполнение.
То же случилось и с перебежчиком Агабековым, некогда нашим резидентом в Турции. Он погряз в контрабанде и махинациях. Его ликвидировали в Париже.
Автора книги «Я был агентом Сталина» военного разведчика Кривицкого, бежавшего в 1937 году, через четыре года нашли мертвым в одной из гостиниц Вашингтона. Есть основания предполагать, что он стал жертвой преследования агентов НКВД.
Из всех предателей смертной казни удалось избежать, пожалуй, только двум — секретарю Сталина Борису Бажанову и кавалеру ордена Ленина, майору госбезопасности Александру Орлову.
Оба они, без сомнения, были людьми талантливыми. Так, Бажанов в 20 лет стал секретарем уездного комитета партии, а в 23 — помощником и секретарем Сталина. Одновременно он утвержден и секретарем Политбюро.
Бажанов умен и независим, и не будь он на таком высоком посту, рядом со Сталиным, ему бы не сносить головы. Ягода даже написал письмо Сталину, что секретарь Политбюро — скрытый контрреволюционер. Правда, ГПУ не могло предоставить никаких доказательств, но Ягода ссылался на свою интуицию и опыт.
Сталин показал письмо Бажанову. Судя по всему, такой оборот дела, при котором секретарь Политбюро и начальник ГПУ враждовали, ему нравился.
В ночь на 1 января 1928 года Борис Бажанов вместе с сотрудником ГПУ Аркадием Максимовым бежал из страны, перейдя советско-персидскую границу на юге Туркмении. В своей книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина. Кремль, 20-е годы», которую Бажанов выпустил за рубежом, он рассказывает:
«Вечером 31 декабря мы с Максимовым отправляемся на охоту. Максимов, собственно, предпочел бы остаться и встретить Новый год в какой-либо веселой компании, но он боится, что его начальство (ГПУ) будет очень недовольно, что он не следует за мной по пятам.
Мы приезжаем по железной дороге на станцию Лютфабад и сразу являемся к начальнику пограничной заставы. Показываю документы, пропуск на право охоты в пограничной полосе. Начальник заставы приглашает меня принять участие в товарищеской встрече Нового года. Это приглашение из вежливости. Я отвечаю, что, во-первых, я приехал на охоту, предпочитаю выспаться и рано утром отправиться на охоту в свежем виде; во-вторых, они, конечно, хотят выпить в товарищеском кругу, я же ничего не пью и для пьющих компаний совершенно не подхожу. Мы отправляемся спать.
На другой день, 1 января, рано утром мы выходим и идем прямо на персидскую деревню. Через один километр в чистом поле и прямо на виду у пограничной заставы я вижу ветхий столб: это столб пограничный, дальше — Персия. Пограничная застава не подает никаких признаков жизни — она вся мертвецки пьяна. Мой Максимов в топографии мест совершенно не разбирается и не подозревает, что мы одной ногой в Персии. Мы присаживаемся и завтракаем.
Позавтракав, я встаю: у нас по карабину, но патроны еще все у меня. Я говорю: «Аркадий Романович, это — пограничный столб и это — Персия. Вы — как хотите. А я — в Персию и навсегда оставляю социалистический рай — пусть советское строительство коммунизма продолжается без меня».
