По следам литераторов. Кое-что за Одессу - Вассерман Анатолий (книги серии онлайн .txt) 📗
Минусов в жизни Гоголя было на тот момент, увы, куда больше. Во-первых, не удалась первая – и, как мы теперь знаем, последняя – попытка устроить личную жизнь. 41-летний писатель задумал посвататься к Анне Михайловне Вильегорской. Ей на тот момент было уже 27 лет (по тогдашним понятиям лет на десять больше, чем нужно для замужества), тем не менее через родственников семьи писателю намекнули, что ему будет отказано.
В сословном обществе Российской империи родовитость Вильегорских и Гоголей была несопоставима. Впрочем, это мог быть предлог; как-никак Гоголь был неоспоримо первым писателем России на тот момент. Скажем больше, вся эта история может быть легендой, сопровождавшей писателя и при жизни, и после смерти (чего стоит хотя бы история про череп Гоголя, якобы украденный по просьбе великого коллекционера Алексея Александровича Бахрушина, а потом приведший к исчезновению целого поезда в Италии [27]). Зато несомненно и многократно выражено публично непонимание теми, кого сейчас именуют «либеральной общественностью», изменения взглядов Гоголя. То, что позже стало совершенно естественно и нашло отражение в чеканной формулировке: «Кто в молодости не был радикалом (вариант: либералом) – у того нет сердца; кто в зрелости не стал консерватором – у того нет ума», приписываемой каждому крупному политику Европы от Бисмарка до Чёрчилла, а также сатирикам от вышеупомянутого Марка Твена до Джорджа Бернарда Джордж-Карровича Шоу, стало шоком для России 1846-го года. В этом году Гоголь опубликовал «Выбранные места из переписки с друзьями». В читающем обществе разразился грандиозный скандал. Диапазон обвинений Гоголя – от проповеди мракобесия и предательства идеалов до безумия. «Властитель дум», главный литературный критик России Виссарион Григорьевич Белинский пишет Гоголю письмо, за одно чтение которого позже судят петрашевцев, включая «нового Гоголя» – Фёдора Михайловича Достоевского. Драматично, но показательно: такова роль русской литературы в общественном сознании.
В современном прагматичном и – одновременно – толерантном обществе русская литературоцентричность считается нездорово гипертрофированной. При всей любви к литературе, особенно к – без преувеличения – Великой русской литературе XIX века, согласимся с такой оценкой. Ненормально, когда споры писателя с властью влияют на курс ценных бумаг Российской империи, что имело место в случае Льва Николаевича Толстого. Заметим, однако, что позже тот же Достоевский прошёл аналогичный эволюционный путь: от каторжных работ по делу петрашевцев до «охранителя» в «Дневнике писателя» и наставника Великих княжон.
Третье сложное обстоятельство – грандиозный и, как понял сам Гоголь за несколько дней перед смертью, неподъёмный труд по созданию непротиворечивого и позитивного образа России. До второго тома «Мертвых душ» Гоголю не удалась только самая первая вещь – поэма «Ганц Кюхельгартен» Затем Гоголь идёт от триумфа к триумфу. «Вечера на хуторе близ Диканьки» изданы, когда автору 22 (1-й том) и 23 года (2-й том); сборник «Миргород» выходит в 1835-м – автору 26. В том же году выходит сборник «Арабески» с первыми «Петербургскими повестями» – «Невский проспект», «Портрет» и «Записки сумасшедшего». В следующем году написан «Ревизор». «Нос» создаётся одновременно с «Ревизором» в 1836-м, а «Шинель» (из неё, как известно, «все мы вышли») в 1842-м: автору 33 года! В том же году издан первый том «Мёртвых душ». Кажется, как споют почти через сто лет:
Но потом наступает пауза, прерванная только упомянутыми «Выбранными местами из переписки с друзьями».
В науке подобное случилось с гениальным Альбертом Эйнштейном: он последние 40 лет жизни занимался Единой теорией поля, но так и не достиг поставленной цели, хотя по дороге обнаружил немало интересного. В литературе примеров значительно больше. Но Гоголю от этого было не легче.
Разнообразие образов и целых миров, им созданных, невероятно. Авторы, не будучи профессиональными литературоведами, могут указать только одного писателя, в этом отношении подобного Гоголю – американского фантаста Хенри Хенрича Каттнера. Каждым своим рассказом либо серией из нескольких рассказов он открывал новое направление, потом развиваемое целой плеядой писателей, причём темы хватало не только на рядовых литераторов, но и на звёзд первой величины. Каттнер писал не только под своим именем, а использовал и множество псевдонимов. В силу разнообразия направлений и стилей, им охваченных, до сих пор – спустя почти 60 лет после его смерти! – установлены не все произведения, им написанные. Мистическая вещь – прожил он, как и Николай Васильевич Гоголь, 43 года.
Пользуясь случаем, похвалим советских редакторов. Впервые мы познакомились с Каттнером, когда Анатолий привёз из традиционной для студентов поездки на уборку урожая [28] сборник его рассказов «Робот-зазнайка». Годы спустя, когда был переведен весь известный Каттнер, мы убедились: составители первого сборника отобрали лучшее. Более того, они разместили рассказы в порядке, обеспечившем наилучшее впечатление от творчества Каттнера. Не зря этот сборник переиздаётся и в наши дни [29]. Лично нам также кажется, что аналогичным высочайшим профессионализмом отличались и работники формы грамзаписи «Мелодия», выпускавшие виниловые диски «Франция – песня», «Мир Эдит Пиаф» и «Песни Александра Вертинского». Когда стало доступно всё, мы и тут убедились, что нам предлагалось лучшее.
Итак, Гоголь «всеми признан, изгнан отовсюду [30]». Все ждут от него создания нового волшебного и прекрасного мира, и он решается на эту попытку. С первым томом «Мёртвых душ» было значительно проще. Не только потому, что сюжет подсказал Пушкин. Александр Сергеевич завёл пружину, толкающую часовой механизм сюжета. Просто сами эти часы уже изобрёл… Гомер.
Именно у него впервые появился герой, потом в различных ипостасях проходящий по всей мировой литературе. Это Одиссей – хитроумный, изобретательный, предприимчивый, любознательный и, как шутили на нашей Военно-морской кафедре «в меру нахальный». Вообще легко быть родоначальником мировой литературы. Ты сочиняешь две поэмы – «Илиада» и «Одиссея» – и тут же «забиваешь» (сошлёмся на Борхеса [31]) две из трёх главных тем литературы на века вперёд: война и странствия. Третью тему – внезапное, но заслуженное обогащение – откроет Шарль Пьерович Перро в своей «Золушке».
Итак, «Мёртвые души–1» – «Одиссея» на российской почве. Борис Михайлович Парамонов в статье «Возвращение Чичикова» [32] указал: когда Константин Сергеевич Аксаков сравнил «Мёртвые души» с «Илиадой» (почему не с «Одиссеей»? – В.В., А.В.), Гоголю идея внешне не понравилась. Но подсознательно он был настроен на эпос (и назвал труд, во многом сходный с плутовским романом, поэмой). Более того, после выхода первого тома Гоголь радикально переделал «Тараса Бульбу» для максимального внутреннего родства с «Илиадой». При этом в новой редакции «Тарас Бульба» выглядит очень инородно в сборнике «Миргород» рядом с нежными «Старосветскими помещиками», мягко-юмористической «Повестью о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» и мистическим «Вием». Впрочем, упомянутая безграничная широта творчества Гоголя позволяет и столь разнородный набор воспринимать как единое целое.
Итак, дело сделано – есть российская «Илиада», есть наша «Одиссея», но Гоголю нужно двигаться дальше. И тут – вновь сошлёмся на Бориса Парамонова – Гоголя подводит мораль: «В русское сознание – сознание Гоголя в том числе – не влезала мысль о дельце, да ещё плутоватом, как о позитивном герое». Не спасает даже то, что Гоголь буквально влюблён в своего Чичикова. По соображениям морали нужен другой положительный герой. Скажем больше: по примеру другого эпоса – «Божественной комедии» Данте – Гоголь возложил на себя обязанность после «Ада» в виде первого тома своей поэмы написать «Чистилище» и «Рай» в двух следующих томах.
