Арсен Люпен - Колбасьев Сергей Адамович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
- Спасибо, - сказал Бахметьев. - Теперь все ясно. А то я испугался, что ты Арсен Люпен и выбалтываешь свои секреты.
- Я? - ахнул Патаниоти. - Арсен Люпен?
Сразу же распахнулась дверь из классного коридора, и в нем появилось темное лицо Ивана Посохова. Одно мгновение была пауза. Потом Посохов широко улыбнулся и закивал головой:
- Ну-у! Курите-курите! Только скоро будет звонок. - И, продолжая кивать, исчез.
- Фу! - вздохнул Патаниоти, - Напугал.
Но Овцын приложил палец к губам, на цыпочках подошел к двери, осторожно ее раскрыл и выглянул в коридор.
Посохов, согнувшись, стоял у стенки и завязывал шнурки на ботинке. Увидев Овцына, лукаво ему подмигнул, выпрямился и пошел прочь.
Овцын даже отшатнулся назад. Слишком необычайным и страшным показался ему подмигивающий Иван.
- Вот черт! - негромко сказал он. - Подслушивал.
- Наверняка, - согласился Домашенко, - такая у него натура, и, подумав, добавил: - Впрочем, я тоже хотел бы знать, кто этот самый Арсен Люпен.
- Зачем? - спросил Бахметьев.
- Я бы посоветовал ему бросить это дело. Слишком оно рискованно.
- Конечно, рискованно, страшно рискованно, - заволновался Котельников и от волнения покраснел. - Ведь это же ужас какой-то. Никогда в нашей истории ничего подобного не случалось, и, если его поймают, его наверняка вышибут.
Бахметьев усмехнулся:
- Вышибут, говоришь? Нет, юноша, здесь пахнет похуже вышибки. Мы принимали присягу и находимся на действительной службе. Дисциплинарный батальон мосье Люпену обеспечен, а может быть Сибирь.
Он был прав. Эпопея Арсена Люпена сразу выросла за пределы простой шалости, и начальство, конечно, постаралось бы так с ним расправиться, чтобы другим было не до шуток.
- Будьте уверены, - сказал Домашенко, - ему жарко будет, если его изловят. Он совершенно правильно делает, что даже от нас скрывается.
- Ну вот еще! - возмутился Патаниоти. - Как будто мы проболтались бы.
- Не волнуйся, грек, - успокоил его Бахметьев, - он не о тебе думает. Он знает, что ты надежен, как скала, и отнюдь не болтлив.
Но ирония его была слишком очевидной, и Патаниоти нахохлился:
- Чепуха! Ты болван! Просто хочется знать, кто же он такой.
- В самом деле... - медленно повторил Бахметьев.- Ну что ж, я полагаю, что это кто-нибудь из нашей роты. Больше никто не посмел бы так свободно шататься по всему корпусу. И, надо думать, какой-то отчаянный мужчина.
- Отчаянный! - даже вскрикнул Котельников. - Сумасшедший, а не отчаянный. Лезть на такую авантюру перед самым производством.
- Не смей! - в свою очередь рассвирепел Патаниоти. - Ты тля, вот ты кто!
- Нет! - тихо сказал Овцын. - Он не сумасшедший, а герой. И, будьте спокойны, его не поймают.
В коридоре задребезжал звонок, и Бахметьев пожал плечами:
- Одно из двух: или поймают, или нет. Джентльмены, идем по классам.
7
Иван Посохов купил себе карманный французский словарь и изготовился к длительной борьбе со своим врагом. В частности, начал систематически заносить свои наблюдения в красную записную книжку.
Одну из страниц этой книжки он украсил красивой, с каллиграфическими завитушками, надписью: "Дело Арсена Люпена". И ниже, в подобающем месте, пометил: "Приложения (смотри в карманчике переплета)- визитные карточки, при различных обстоятельствах полученные разными лицами, всего числом девять штук, из них четыре с надписями".
На последующих страницах он развернул целую стройную систему. Слева подробно излагались события и обстоятельства дела, а справа помещались комментарии и умозаключения.
Все вместе было великолепной смесью канцелярщины с детективной литературой, и особенно хорошо выглядели, заголовки, которыми характеризовались отдельные эпизоды:
"Таинственные визитные карточки", "Ночное приключение капитана первого ранга Ханыкова", "Случай с брюками лейтенанта Стожевского".
Этот последний случай дал Посохову материал для очень смелого и оригинального вывода. Он написал: "Не подлежит сомнению, что в деле этом замешаны два человека, оба высокого роста и отменные гимнасты".
Здесь Посохов применил типичный конан-дойлевский литературный прием. Сперва показал поразительные результаты своей дедукции и лишь потом разъяснил, каким путем она шла:
"До люстры возможно было достать только со стула, установленного на столе. Единственный в картинной галерее стол дежурного по батальону был чрезмерно тяжел и стоял в непосредственной близости к койке, на которой почивал Стожевский. Нельзя себе представить, что злоумышленник осмелился двигать его с места на место и еще более невероятным было бы предположение, что этот Арсен Люпен пришел с собственным столом. Отсюда следует, что в подвешивании брюк на люстру участвовали двое, из коих один стоял на стуле и держал на руках другого".
Немало места в книжке было отведено Степану Овцыну, который продолжал вести себя подозрительно. Снова без дела разгуливал вечером по картинной галерее и имел таинственный вид. Выглядывал из курилки и высматривал: близко ли он, старший лейтенант Посохов, стоит к дверям.
Кое-что было написано и о Константине Патаниоти все последнее время находившемся в каком-то особо возбужденном состоянии и также внушавшем подозрения. Больше того - даже уверенность в его виновности, ибо, насколько удалось расслышать через закрытую дверь курилки, он откровенно хвастался тем, что он и есть Арсен Люпен.
Во время занятий гимнастикой выяснилось, что он ловок как обезьяна и, бесспорно, мог бы добраться до люстры. Овцын хотя никаких гимнастических способностей не проявил, но выглядел сильным и устойчивым. Он мог стоять внизу и поднимать своего сообщника.
К тому же и Овцын, и Патаниоти были высокого роста, и в довершение всего оба интересовались литературой, что само по себе тоже было кое-какой уликой.
Так мыслил и писал Иван Посохов, но одними пассивными наблюдениями он не ограничился и вскоре сделал чрезвычайно хитрый ход,
Он конфиденциально переговорил с преподавателями французского языка мосье Грио и мосье Чижуевым и попросил их в ближайшую диктовку включить слова: ваш восторженный поклонник.
А потом сидел всю ночь напролет и сличал почерки полутораста тетрадей с почерком на карточках. Работа эта была нешуточная, зато и результаты ее оказались значительными.
Патаниоти писал в точности как Арсен Люпен!
Правда, судя по всем его письменным работам, он был весьма слаб в орфографии и едва ли смог бы самостоятельно сочинить даже самую простую из всех надписей на карточках.
Однако и тут сразу же удалось докопаться до истины. Овцын оказался превосходным знатоком французского языка. Конечно, он сочинял все фразы за Патаниоти, и, конечно, это было лишь хитрой уверткой, рассчитанной на то, чтобы сбить с толку расследование.
Разгадав ее, Посохов настолько обрадовался, что эти свои мысли озаглавил:"Сеть сужается".
8
Во всех ротах, кроме старшей, унтер-офицерам была отведена отдельная комната, носившая наименование унтер-офицерской курилки.
Мебель в такой комнате стояла нехитрая: все те же желтого дерева конторки и табуреты, но, как это явствует из самого ее названия, в ней разрешалось курить, а значит, приятно было посидеть и поговорить о разных разностях.
И вечером в унтер-офицерских курилках собиралось немало гостей. Особенно в четвертой роте, где наиболее популярной личностью был Василий Бахметьев.
- Удивительное дело, - сказал барон Штейнгель и от удивления поднял брови.
- Если только ты не врешь, конечно.
- Вру? - возмутился Патаниоти. - Это ты всегда врешь. Нам сейчас перед фронтом прочли приказ. Старый хрен Максимов вышибается по случаю неизлечимой болезни, и вместо него в исполнение обязанностей ротного командира заступает Иван Дерьмо. Так там все и написано.
- Жаль старика, он был безвредный, - сказал Домашенко.- Не знаешь, чем он был болен?
- Каким-нибудь размягчением мозгов, - ответил Бахметьев. - Старческими последствиями юношеских развлечений.
