Загадка миллиардера Брынцалова - Беляева Лилия Ивановна (книги без сокращений .txt) 📗
« — Я всегда старалась не подавать ему повода для ревности. Но, естественно, он ревнует. Иначе бы я имела безграничную свободу. Но я никогда не выезжаю сама. Со мной всегда родственники, охрана».
То ест, я знаю, какая я красавица, но…
А водевиль длился, поражая сочными подробностями высказываний и быта:
« — Значит, возможности пококетничать и поулыбаться кому-то у вас просто нет?
— Вы знаете, я всегда ходила прямо, никогда не крутила бедрами. В том классе, где я воспитывалась и росла, у нас считалось верхом неприличия, если девочка виляет. Когда моего мужа спросили: что вам ближе — женщина-вамп или золушка, он ответил — золушка. Для меня всегда было смыслом жизни называться женой, а не любовницей. Иметь семью, а не временное присутствие мужа.
— Когда вы познакомились с Владимиром Алексеевичем, он был женат?
— Это было девять лет назад, и он сказал, что не женат, но имеет взрослую дочь. Когда мы связывали свои судьбы, слава Богу, что ей исполнилось 18 лет. Моя совесть чиста, потому что я не смогла бы увести мужа у жены с маленькими детьми. Знаю на собственной судьбе, что это такое. Лидия Тихоновна — так зовут первую жену — приезжала к нам в Москву и жила в нашем доме. Мирно сосуществовать, наверное, было не совсем возможно. Хотя я со своей стороны все делала для этого. Приглашала ее за стол. Мне неприятно вспоминать ее поведение. Если вы выключите диктофон, я вам расскажу…
… И Наташа рассказала. О чем, конечно, соблюдая журналистскую этику, писать не стоит. Тем более что сценарии женских разборок до неприличия схожи. От забрасывания разлучницы помидорами до заламывания рук и таскания отставной жены за волосы и тыкания ее носом в газовую конфорку. С угрозами: попробуй только помешать нашему счастью!
— А Владимир Алексеевич как реагировал?
— Он стоял в стороне и не вмешивался. У меня не было отца, и меня всегда учили: за тебя, Наташа, постоять некому. Защищайся сама. Я росла не только сильной физически девочкой, но и подкованной на язычок. Поэтому Владимир Алексеевич, например, со мной словесных баталий не выдерживает.
— Как вы познакомились?
— Я бежала на работу, опаздывала. Рядом остановилась машина, и кто-то спросил: девушка, вас подвезти? Ответила, что к незнакомым мужчинам не сажусь. Оказалось, что это сосед, живет рядом и каждый день видит, как я иду на работу. Решила — сяду, а если он поедет не по той дороге, открою дверцу и вывалюсь. Все-таки я была девушкой. Честь — это самое ценное, что я имела. Большого приданого у меня не было. После этого целый год мы не виделись. А потом опять случайно встретились и с тех пор не расстаемся. Это судьба. Как-то я мыла своего мужа в ванне и увидела, что у него на спине такое же пятнышко, как у меня. У нас одинаковые подбородки, разрез глаз. Мы похожи…
— Не боитесь, что кто-нибудь однажды уведет такого заметного и яркого мужчину?
— Представьте себе, он не только яркий, но к тому же богатый мужчина, и поэтому мне все время приходится держать конкуренцию. Слава Богу, у меня хороший обмен веществ, фигура, которая не требует занятий спортом. Прекрасная кожа. Иначе у любой другой женщины в моем положении были бы комплекс. Времени заниматься собой, посещать косметические салоны или тренажерные залы у меня нет. Очень много времени уходит на детей, знакомых, журналистов. И, конечно, на мужа, который требует ухода.
— А как же вы за ним ухаживаете?
— Так, как ни одна женщина не ухаживала в его жизни. Даже, может быть, и мама. Он мне это сам говорил. Мужчин у меня в доме не было никогда. Как гладить рубашки и брюки, я не знала. Вставала в пять часов и гладила так, чтобы не было ни одной складочки.
… Пока мы беседовали, Владимир Алексеевич шумно плескался в ванной. Потом подал голос уже из спальной комнаты: «Брюки там мои не принесли?» Дверь, как нарочно, отворилась, и я узрела полуголого кандидата в небесно-голубом исподнем. То ли в шортах, то ли в семейных трусах, гордо восседающего на семейном ложе. Через несколько минут Владимир Алексеевич вышел явно для того, чтобы продемонстрировать свой мощный, слегка одрябший торс. Застегнул на ходу ширинку и отдал жене мятую рубашку: «Пусть погладят». Наташа кинулась к телефону: «Алло, будьте добры, пригласите Валентину, чтобы она срочно-срочно пришла». Но Валентина почему-то не пришла. И Брынцалову, видно, в первый раз в жизни пришлось надеть мятую рубашку…
… — сейчас, по прошествии даже восьми лет, я делаю мужу массаж, маски на лицо, я подстригаю ему ногти. Что еще? Я люблю его.
— Трудно быть женой богатого человека?
— Я не думала, что у нас будет столько машин — и такие. Не думала, что буду носит бриллианты, что стану женой человека, который, если судьба даст, займет, страшно произнести, какой пост. Рядом с таким мужчиной приходится быть психотерапевтом. Жены всех великих знают, на ком срываются мужья…
— У вас сын и дочь?
— Алексею — три года, Елене-Женевьеве-Веронике — два. Чтобы не обидеть ни свою маму, ни родителей мужа, Елена — в честь его мамы, Вероника — в честь моей. А Женевьева — в честь Швейцарии, в которой дочь родилась. Имею опыт рождения. И если я буду там (многозначительный кивок наверх), захотела бы по-настоящему взять патронаж над женщинами, чтобы они рожали больше детей. Другие жены кандидатов, они же уже отошли от этого. А я бы хотела еще родить. Для себя и для увеличения нации».
Такое, конечно, нарочно не придумаешь. Как говорится — живая жизнь… Но журналистка не останавливается на достигнутом:
« — А слухи насчет того, что Маша Распутина приехала, увидела на вас кольцо с огромным бриллиантом, расстроилась и петь отказалась?
— Все совершенно по-другому было. У сослуживца Владимира Алексеевича был день рождения, и мы решили ему сделать приятное, пригласили звезду. Маша приехала, но почему-то раскапризничалась. Мужчины к ней несколько раз подходили, просили спеть, а она не шла. Тогда я по праву хозяйки пошла ее приглашать. Тут она мне и заявила: «Да вы, бизнесмены, моих песен не знаете. Я — народная певица. А какой вы нард?» Решила ее успокоить, говорю: «Знаете, Маша, мы делаем лекарства для народа и себя причисляем к этому классу. Я вот, например, из семьи служащих. Поверьте, мы вас любим, иначе бы просто не пригласили. Я вот даже оделась по тому имиджу, как и вы». На мне была короткая юбка от Версаче. А она мне опять: «Вы знаете, весь мир уже не одевается от Версаче». Не стала Маше напоминать, что на ней самой пояс был надет от того же Версаче, а вся одежда — вразброс. К тому же на пальце — огромный перстень с изумрудом на всю фалангу. Если ты сама такая народная, то почему приехала на «линкольне», а не на народной машине «Жигули»?
— Значит, выступать Маша не стала?
— Да нет, отработала с искусственной улыбкой на лице. И мы на «Ферейне» решили ее больше никогда не приглашать. Зато Наташа Королева создала нам такую душевную обстановку, невзирая на свое высокое положение. Это был просто эталон поведения. Я всегда, например, помню о том, какая я была раньше бедная. И поэтому никогда не оттолкну бедного человека, всегда, когда прохожу мимо нищих, даю подаяние».
… И что же мне пришло в голову после этого поразительного интервью? Я подумала: «А ведь трудно-то как быть миллиардершей в нашей стране! Такой, чтобы у тебя сходились концы с концами, чтобы тебя принимали всерьез…»
— А ты знаешь, — задумчиво проговорила моя подруга-писательница, прочитав «Комсомолку», — этот диалог кто-нибудь из драматургов непременно украдет и использует. Такие перлы!
— Перлы-то перлы, но за всем этим частоколом слов явно проглядывает весьма непростое, не исчезающее противостояние двух женщин Брынцалова, его первой жены и Натальи, — говорю я. — Подозреваю, ему несладко приходится. И что-то еще ждет впереди! Недаром он сам на вопрос, каких женщин любит, говорит: «Скажешь — первую жену любил, вторая обидится, скажешь — вторую, первая будет недовольна. Поэтому я в сем отвечаю, моя первая любовь — онанизм…»
Что тут говорить, любому мужику несладко при таком раскладе и тут уж неважно, сколько денег лежит в твоем кармане…
