Альбом для марок - Сергеев Андрей Яковлевич (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT, .FB2) 📗
– Какая Мария! Матля, наверно.
Матля нараспев читает Леньке:
Про Артек она не дослышала, про Арктику передают все время. Она ощипывает петуха и с тоскливой замедленностью выводит:
До этого у нас жили Юра и Боря, чуть постарше меня. Боря сердечно мне нравился, и я назвал его услышанным от бабушки/мамы словом “сердечник”. Под его влиянием – не бывало ни до, ни после – я увлекся природой. Целыми днями мы пропадали в Со́сенках – особом месте в конце участка над речкой, где ничего не вскопано, ничего не посажено, и растет только трава, сосны и сосенки. Мы поедали щавель, кочетки и дикую горчицу. В Сосенках или возле купальни ловили траурниц, махаонов, огромных стрекоз и тоненьких коралловых и бирюзовых стрекозок, били коричневых и брали в руки зеленых лягушек.
Лягушки прыгали в воду. Над водой стоял разбирающийся – сустав в сустав – хвощ. Под водой волшебно росли водоросли и мелькали мальки. На воде тяжело лежали кувшинки. По воде на собственных круглых следах, как на коньках, бегали водомерки. Из воды торчали коряги. В голову не приходило, что все это тоже красивое.
Нет выше блаженства, чем босиком, проваливаясь по щиколотку, ходить по теплому покачивающемуся болоту и глазеть во все стороны. Детский рай – возле речки.
Купались не с берега, а из купальни. Ее каждое лето строили папа и дядя Иван. Мне разрешалось при взрослых спуститься спиной вперед по лесенке и окунуться. Вода была перегретая и не освежала.
Купальню разбирали после августовского олень в воду нассал.
Мамин двоюродный брат, дядя Игорь, курсант, прогнулся на лесенке, показал десну и выпустил из-под воды пузыри.
Он загадал загадку: как пишется – шЕколад или шИколад, щЕкатурка или щИкатурка? Отвечать я засовестился.
От Игоря я перенял песни рязанского артиллерийского училища:
Боря был праздником – один раз. Каждое лето моим лучшим другом и утешением был тихоновский дачник заика Вадик, отсталый. Мы сикали с ним через забор, забирались на высокие яблони и распевали:
Удобно дразнить:
Все любимое у нас – неприличное. Песня:
Зимой мы с мамой и папой ездили на Усачевку к Варваре Михайловне. У нее был толстый альбом неприличных немецких открыток, по три на каждой странице:
два мальчика сидят на горшках
мальчик и девочка сидят на горшках
кавалер и барышня сидят на горшках спиной друг к другу
кавалер и барышня сидят на горшках лицом друг к другу
кавалер и барышня на горшках в одном белье
кавалер и барышня на горшках в пальто
усатый господин и дама на горшках
дедушка и бабушка на горшках.
Папа сказал, что эти открытки – порнографические.
С Вадиком мы уединяемся в сарае, стягиваем трусы и показываем друг другу зады. Это называется епаться. Вадик говорит, что у них в Сокольниках мальчишки епаются с девчонками.
Все называют по-разному:
мама и папа – пи́сать
бабушка – пысать
Вадик – сикать
Боря и Юра – по-маленькому
Андрюша Звавич – пипи́
дядя Игорь – побрызгать
Юрка Тихонов – ссать.
Есть и другие ряды: попка, пупушка, задница, мадам Сижу, жопа.
Мама примирилась с тем, что мы ругаемся. Говно, жопа – почти пожалуйста. Ёпа – нельзя. Про епание мы молчим. Ищем новые ругательные слова. Радостно подслушиваем, как сосед папе рассказывает про охоту:
– А мы ходим да попёрдываем.
Юрка Тихонов – старше нас года на четыре – пришел домой с одним – только забыл – хорошим словом:
– Что-то вроде звезды.
Воробьев Юрка зовет жидами, хорошеньких птичек – дристогузками.
Про дождь говорит: – Бог ссыт, – про гром: – Бог пердит.
Замечает: – Что этʼ у тя одна портка ворует, другая караулит?
Грозит: – Ноги выдерну, спички вставлю
И ходить заставлю!
Любит воткнуть в разинутый рот белый, в пуху, одуванчик.
На переспрос как?: – Сядь да покак,
А потом подтерись.
Срал Юрка на каждом углу и, к нашему изумлению, натягивал штаны не подтираясь.
Благодушествуя, Юрка рассказывал про кино:
– Поле. Вдруг посредине взрыв! Бегут люди…
– Над речкой сидит старик и ловит рыбу. А он – шпион.
Тоже из кино:
Юркин анекдот: – Построил барин деревню. Решил, что первое на дороге увижу – так и назову. Вышел, а поперек дороги портки лежат. Так и назвал: Портки. Потом один из другой деревни едет на базар. Баринов мужик спрашивает: – Что везешь? – Яйца. – Разве это яйца? Вот у нашего барина в Портках – это яйца!
Юркина мать Наталья Сергеевна пилит Юрку за уличное. Он квакает:
– Ладно тебе!
Мы про Юрку считаем: Тихон
С чорта спихан.
С Юркой можно стрелять из лука. У них в полуподвале – старая мебель, красное дерево. Из нее получаются самые прямые, самые точные стрелы.
С Юркой можно играть в самолет:
– Контакт?
– Есть контакт!
На долгие игры его недоставало.
Мы играли в солдатики серьезнее, чем взрослые – в шахматы. Дядя Игорь научил – на крокетной площадке перед террасой мы сделали линию Маннергейма. Проволочные заграждения, окопы, доты, пушки. Бабушка привезла искренний пулемет – крутишь ручку, от кремешка из дула снопом летят искры. Комья земли разрываются, как снаряды. Солдатики падают. Игорь натирает проволоку воском и пережигает спичкой. Танк выходит в прорыв. Вдоль дорожки плавает деревянный линкор. Война идет бесконечно. Ни я, ни Вадик не побеждают – назавтра продолжение.
