Лики прошлого - Багдыков Минас Георгиевич (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Подходя к больному, всегда удобно присаживалась, давая понять больному и окружающим, что пришла решать важный вопрос, на нее можно положиться и ей следует довериться, и ей доверялись беспредельно, как больные, родственники, так и врачи. Ибо она изучала человека, его болезнь, ее интересовало все в человеке.
Особое место в изучении своих пациентов она уделяла их духовному миру, степени надрыва, ухода от нормального мироощущения. Делала это как-то ненавязчиво, только ей одной понятными приемами. По ее поведению, частым подходам к пациенту, просиживаниям у постели мы понимали, что этому человеку тяжело, и ему нужна, кроме хирургической, еще и, возможно, более нужная помощь — духовная, а давала ее только Галина Ивановна.
Долгие годы она была негласно правой рукой крупного самобытного талантливого хирурга, жившего в нашем городе — Михаила Гавриловича Саркисьяна. Их объединяло не только любимое дело — хирургия, но и общность взглядов на православие. Они были глубоко религиозными людьми, знали и изучали богословие, а главное, свято верили в Бога.
Завет Библии «помоги ближнему» она выполняла свято, постоянно совершенствуя мастерство хирурга и диагноста. Как-то невзначай, по случаю сказала, что неоднократно ездила за свой счет к прославленному хирургу С. С. Юдину, училась мастерству желудочной хирургии, и даже получала похвалу за свое хирургическое мастерство. Это она как бы оправдывала себя перед Богом, что ею сделано все, чтобы помогать людям на самом высоком уровне.
Истории болезни, ее врачебные рассуждения, логика действий были всегда безукоризненны. В течение дня и долгой ночи даже тогда, когда не было работы, она не позволяла себе прилечь отдохнуть, а работала то ли с больными у их постели, то ли в ординаторской с историями болезни.
Много работая в медицинских архивах города, встречаясь с написанными ею историями болезни, всегда создавалось полное представление не только о больном, но главное о враче, человеке думающем, стремящемся найти пути, наиболее верные к устранению горя.
В повседневной работе только она могла благодарить кого бы то ни было за найденную ошибку в ходе ее рассуждения. Эти замечания она принимала как благо. Как бы ни был труден рабочий день, тяжелы сутки, сколько бы часов она ни стояла за операционным столом, позволяла себе уйти домой, лишь посмотрев всех поступивших оперированных больных, сделав последние записи, проверки. Перед уходом всегда докладывала, свое мнение заведующему хирургическим отделением, подводила к сомнительным больным и только тогда незаметно исчезала из хирургического отделения.
Работа с таким человеком была радостью и благодатью для всего коллектива, особенно для стремившейся к знанию молодежи.
Пожалуй, Кречетов Николай Сергеевич — один из немногих оставшихся из плеяды старых хирургов, начинающих свой путь в тридцатые годы. Он сохранил не только яркие способности рукодействия, свежесть ума, культуру речи, все признаки интеллигентного человека. Небольшого роста, всегда подтянутый, по-врачебному внимательный к собеседнику, всегда умеющий сформулировать точно вопрос. Мы, хирурги, всегда чувствовали его присутствие в городе индивидуальным почерком диагноста, способностями широко оперирующего, грамотного врача с присущей ему самобытной школой.
Начинал же свой путь Николай Сергеевич ординатором у Леона Соломоновича Аствацатурова, постигая тонкости диагностики, общения с больным человеком, освоения хирургической техники, выхаживания больных, в том числе и самых сложных.
Признанный мастер хирургии Леон Соломонович не разделял человека по органам и системам, а обязательно рассматривал организм в целом. Не прибегал к помощи узких специалистов, решал с одинаковым блеском вопросы урологии, абдоминальной хирургии и патологии мозга.
Становиться на ноги у такого масштабного хирурга — великая честь и благо. Мудрого мастера хирургии покоряла в молодом враче Кречетове не только любознательность, эрудиция, но и трудолюбие, честное, самоотверженное отношение к делу. Молодой ординатор бывал частым гостем в доме своего учителя, где признанный мастер раскрывался для него другими гранями своего таланта.
Работая над собой, Николай Сергеевич впитывал все лучшее от старших, которые передавали тонкости мастерства хирурга из рук в руки, а он приобретал свой личный опыт, которым щедро делился не только с больными, но и с теми, кому приходилось соприкасаться с ним на долгом, нелегком жизненном пути.
Работая заведующем хирургическим отделением бассейновой больницы, у него было много забот и ответственности, однако всегда изыскивал время побывать на концертах заезжих знаменитостей в филармонии, посетить лучшие спектакли, художественные выставки. Люди искусства города, видные артисты были его хорошими знакомыми и считали своим доктором.
Изумляет и то, что, имея огромный жизненный опыт практической работы, он из прошлого может извлечь необходимое не только для сегодняшнего дня, но и для будущего.
Как-то принес мне фотографию 1924 года с изображением группы медиков во главе с его матерью, с которой проводил занятия Л. С. Аствацатуров, высказал соображения о том, что можно было бы взять врачам и сестрам у этого прославленного и мудрого хирурга, нашего земляка. И тут же прочитал написанные им шутливые стихи о последнем цикле усовершенствования, уровень преподавания которого мог быть значительно выше.
Спокойно на душе, когда в городе живут такие умные, мудрые люди, сохранившие в себе лучшие качества и черты не только прошлого, но и приближающиеся к нравственному понятию ЧЕЛОВЕК.
Мне же пришлось с ним встречаться близко уже тогда, когда он оставил большую хирургию и работал у нас в качестве ординатора. Обращали на себя внимание скромность и деликатность в поведении и уверенность в оценке сложных ситуаций диагностики и выборе способа оперативного вмешательства. Между мной, доцентом, и им, ординатором, сложились особые отношения взаимопонимания и доверия, хотелось постоянно использовать его многолетний врачебный опыт — этот кладезь умного, скромного человека.
Обратило на себя внимание отношение его с больными, умение быстро найти общий язык и получить необходимую информацию, при этом не терять много времени, верно трактовать полученные результаты исследований, использовать данные литературы как прошлых лет, так и современные, а главное — соотнести с собственным опытом. В критическую минуту деликатно подходил и обращал внимание на главное, отмечая, что неверная трактовка и принятое решение могли причинить больному вред.
Дважды мне доводилось встречаться с ним на цикле повышения квалификации. Каждая такая встреча оставляла свой неизгладимый след общения с врачом большого класса, обладающим большим опытом, эрудированным, интеллигентным человеком, который постоянно работал над собой, повышал уровень своей культуры.
Для своей внучки он писал великолепные стихи в стиле С. Маршака, что, по-видимому, позволяло ему более естественно войти в мир ребенка, быть дорогим, понятным и любимым дедушкой. Этот педагогический прием, предложенный некогда еще Честерфильдом, следует взять на вооружение каждому, тогда пропасть между родителями и детьми будет не столь глубока.
В тяжелые времена не только экономической, но и нравственной разрухи в стране он мог в стихах высмеять пороки бесхозяйственности, бюрократизма и стяжательства, привлечь внимание к вечному и прекрасному — красоте, чистоте помыслов.
Обычно в своих вопросах, обращенных ко мне — лектору, преподавателю, у него постоянно звучало: что будет дальше, где та дорога, которая выведет грядущее поколение?
В минуты отдыха, раздумий, вдохновения мы зачастую обращаем свой взор на вечную, нерукотворную красоту творения природы. Сказочность громад гор, парение орлов, дивные красоты срезов камней, причудливый рисунок корневищ древесины, совершенства линий тела представителей животного мира и над всем этим человек во всем блеске своего ума, руководействия властвующих на всем земном.
При этом зачастую поражает феномен способности человека скрупулезно изучать глубины предмета и быть совершенно оторванным от самой мирской жизни, неспособным приложить свои знания, умения к полезному делу, насладиться этим.
