Н.С. Хрущёв: Политическая биография - Медведев Рой Александрович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗

Как вспоминал позднее посол США в СССР Ч. Болен, «в ходе самой дискуссии в Вене Кеннеди допустил ошибку. Он позволил вовлечь себя в псевдоидеологическую дискуссию о марксизме и роли колоний, т. е. по предметам, которые Хрущёв, благодаря многолетней тренировке, трактовал мастерски. Кеннеди знал марксизм, но был непривычен к большевистской логике. „Вы хотите уничтожить влияние моей страны там, где оно традиционно существовало, — говорил президент, — вы хотите ликвидировать свободные системы там, где они существуют“. За это Хрущёв назвал Кеннеди колониалистом, который тормозит мировой прогресс, а себя — освободителем. „Идеи коммунизма не остановить. Однако это в решающей мере зависит от воли самих народов“.

… После первого тура переговоров Кеннеди был подавлен. Он оказался неспособен заставить Хрущёва понять, что новое американское правительство ищет мира, базирующегося на реальном балансе сил. Главное впечатление, возникавшее от встреч, состояло в том, что Хрущёв пытается запугать нового президента жёстким тоном бесед. Меня это не впечатляло, может быть, потому, что я много раз слышал, как Хрущёв использует этот язык. А может, я неверно понял Хрущёва. Возможно, он просто испытывал Кеннеди. Если так, то он скоро получил ответ. Вскоре после возвращения в Вашингтон Кеннеди обратился к нации с телевизионной речью, в которой объявлял об угрозе Берлину со стороны Хрущёва и о мобилизации резервистов» [82].

И действительно, в свете последующих событий можно утверждать, что Хрущёв и Кеннеди не слишком хорошо поняли друг друга. Каждый из них недооценил своего противника. Лучшее знание пришло не из вежливых бесед в Вене, а в ходе крупных международных кризисов — Берлинского в 1961 году и Кубинского в 1962-м.

Берлинский вопрос являлся одной из главных тем на венской встрече. Кеннеди постарался со всей определённостью разъяснить Хрущёву, что безопасность Запада связана с безопасностью ФРГ и Западного Берлина, с присутствием Запада в Берлине и свободным доступом в этот город. «Это, — заявил Кеннеди, — наше право, а не молчаливое согласие, и мы полны решимости сохранить это право при любом риске». Но не прошло и двух месяцев после встречи в Вене, как разразился острый кризис, получивший название «Берлинского».

Новый кризис не был случайным. Известно, что возникшие на немецкой земле два государства — ФРГ и ГДР — не входили ещё в Организацию Объединённых Наций и враждовали друг с другом. ФРГ стала важным участником военного блока НАТО, а ГДР вошла в военную организацию Варшавского Договора. Советский Союз имел дипломатические отношения с ФРГ, но западные страны отказались установить дипломатические отношения с ГДР. Правящая партия ФРГ — Христианско-демократический союз — не признавала новых границ и отказывалась установить нормальные дипломатические отношения с ГДР. Но несмотря на враждебные отношения, между ФРГ и ГДР не существовало обычной государственной границы, а имелась граница «секторальная», установленная в 1945 году союзниками при разделении Германии на зоны оккупации. Эта граница не служила препятствием для передвижения немцев из одного государства в другое. Чисто символической являлась и граница между Западным и Восточным Берлином. Город имел единую систему транспорта и единое коммунальное хозяйство. Многие граждане Восточного Берлина работали в Западном, и наоборот. Для перехода из одной части Берлина в другую не требовалось никаких документов.

Сложившееся положение создавало большие трудности для ГДР. Восточная Германия и в прошлом была менее развитой в экономическом отношении. Эта часть сильнее пострадала от военных действий в 1944 — 1945 годах. Общий уровень жизни в ГДР был ниже, чем в ФРГ. Власти не слишком огорчились, когда с Востока на Запад уходили бывшие промышленники, крупные и средние землевладельцы, богатые крестьяне, недовольные происходящими в ГДР социальными преобразованиями. Все чаще, однако, из ГДР в ФРГ уходили и квалифицированные рабочие, и дипломированные специалисты. Иногда около 1/3 выпускников технических вузов отправлялись жить и работать в ФРГ, где получали заметно более высокую заработную плату. Такая «утечка умов» являлась заметной потерей для ГДР.

Как и в других социалистических государствах, в ГДР существовали низкие розничные цены на основные продукты потребления. Многие жители ФРГ считали выгодным для себя покупать эти товары в ГДР. Особенно много покупок такого рода делали жители Западного Берлина. Так как низкие цены на потребительские товары субсидировались из государственного бюджета, экономика ГДР терпела большие убытки. По подсчётам экономистов, общие потери от существования открытых границ составляли до 15 миллиардов марок в год.

Особое положение сложилось в Берлине, высшая власть в котором принадлежала после войны военным комендантам СССР, США, Англии и Франции. При образовании ГДР Восточный Берлин стал столицей нового государства. ФРГ не могла поступить аналогичным образом, так как Западный Берлин находился на территории ГДР. Тем не менее ФРГ претендовала на то, чтобы Западный Берлин входил в состав ФРГ на правах одной из «земель». Большинство населения Западного Берлина поддерживало эти притязания, что нашло отражение и в конституциях ФРГ и Западного Берлина. В Западном Берлине располагались некоторые учреждения ФРГ, здесь действовали те же партии и те же правовые нормы, что и в ФРГ. В экономическом и культурном отношениях Западный Берлин являлся частью ФРГ. Но общий юридический статут города не был чётко определён, и Западный Берлин не избирал своих представителей в бундестаг ФРГ. При утверждении Конституций ФРГ и Западного Берлина западные державы сделали оговорки об особом статуте Западного Берлина: ни США, ни Англия, ни Франция не поддерживали безоговорочно притязаний ФРГ на Западный Берлин.

Н. С. Хрущёв предложил разрубить этот гордиев узел, подписав мирный договор с двумя Республиками на основе фактически сложившихся границ. Западный Берлин Хрущёв предлагал объявить самоуправляющимся «вольным» городом, существование и внешние связи которого должны быть гарантированы великими державами. Это предложение не встретило поддержки на Западе. Тогда Хрущёв заявил, что СССР подпишет с ГДР сепаратный договор и после этого сложит с себя полномочия оккупационной державы. Он ссылался на недавний прецедент — на сепаратный договор, подписанный США и Англией с Японией и не подписанный СССР, КНР, Индией и Бирмой, которые участвовали в войне с Японией.

Западные державы весьма неприязненно встретили заявление Хрущёва. До сих пор связь с Западным Берлином обеспечивалась советскими властями, а не властями ГДР, не имевшей дипломатических отношений с большинством западных стран. Необходимость просить у властей ГДР разрешения на доступ в Западный Берлин казалась для США, Англии и Франции унизительной и недопустимой. Раздавались голоса, что в случае ухода СССР из ГДР западные страны «прорвутся силой» в Берлин. В любом случае изменение «статус-кво» грозило непредсказуемыми международными осложнениями.

Встреча в Вене показала, что вопрос о мирном договоре не может найти быстрое решение. Однако Хрущёв пришёл к выводу, что СССР способен оказать давление на западные страны, чтобы помочь ГДР в установлении строгого пограничного контроля. Этот вопрос стал темой нескольких выступлений Хрущёва. На вечере в Кремле в честь выпускников военных академий он заявил: «Мы подпишем мирный договор, а нашим вооружённым силам дадим приказ, чтобы любой агрессор, если он поднимет руку на Советский Союз или на наших друзей, получил бы достойный отпор» [83].

3 августа 1961 года Советское правительство направило западным державам близкое к ультиматуму требование: «В течение этого года так или иначе должен быть решён вопрос о заключении германского мирного договора и об урегулировании на его основе положения в Западном Берлине» [84].