Царь Соломон. Мудрейший из мудрых - Тибергер Фридрих (полная версия книги .txt) 📗
Если люди испытывали нечто новое и чувствовали себя иначе, следует говорить о невероятном прогрессе – отказе от язычества. Ведь они совершали паломничество к тому месту, о котором всегда мечтали и где чувствовали себя гораздо ближе к Богу, хотя, как и во время Эхнатона, речь шла о простом, неперсонифицированном поклонении! Только благодаря Храму нации был задан энергетический импульс, исходящий из Дома Бога в Иерусалиме.
Нам известно, что в дальнейшем нация не придерживалась неуклонного движения по пути монотеизма. Когда после смерти Соломона царство распалось на два, на Севере устроили два храма и места для принесения жертв, и не только для того, чтобы обозначить символы власти, но также для того, чтобы выразить подавленные чувства. Но благодаря энергетике, которая продолжала исходить из Храма, поддерживалась и сохранялась цельность нации, царство Соломона продолжало существовать как Южное государство без династических осложнений.
Хотя Соломон положил конец всем местным культам, но монотеистическая религия не смогла преодолеть страстную тягу людей к предсказаниям и чародейству – это оказалось самым сложным: ведь ради спасения самой искренней веры в единого Бога приходилось ломать устоявшиеся традиции. Таким образом, жертвуя ими, люди крепче привязывались к Храму и священникам.
Восхищение великолепием убранства Храма заслоняло понимание того величайшего шага вперед, который был сделан со времен Моисея ради укрепления монотеистической веры. Именно поэтому Со-' ломон мог проявить широту взглядов и позволить своей жене и последователям других религий продолжать совершать свои ритуалы и приносить жертвы другим богам в других местах.
Такие уступки не были проявлением слабости перед собственными женами, которую были склонны приписать Соломону следующие поколения, напротив, это было внутренней уверенностью человека, который не боялся проявлений инакомыслия: все его действия определялись незыблемой верой в собственную правоту. Когда происходили народные волнения или спровоцированные пророками выступления, он не колеблясь отбрасывал всякие дипломатические и демократические тонкости, подавляя мятеж на корню.
Пышность проводимых церемоний соответствовала архитектурному великолепию Храма. Обычные обязанности священников расширились, появилось сословие первосвященников и их помощники, также делившиеся на несколько классов. Сюда входили вторые священники, старшие священники, хранители дверей, те, кто обеспечивал Храм всем необходимым, и те, кто содержал его в надлежащем порядке. Часть этих служащих позже была приравнена к рабам.
Храмовые музыканты и певцы составляли самостоятельную группу. Как и его египетские соседи, Соломон, вероятно, уделял особое внимание музыке, поскольку освободил музыкантов от других обязанностей (1 Пар., 9: 33) и повелел, чтобы музыкальные инструменты были изготовлены из самых дорогих материалов (3 Цар., 10: 12).
Песни и хоры собирались и составлялись, как и псалмы, для постоянных праздников и для конкретных случаев; приведем в качестве примера псалом 45. Еще раз отметим белые льняные одеяния, которые носили официальные священники (Иез., 44: 17), и пышные, вытканные золотыми нитями одежды главного священника.
День освящения Храма совпал с седьмым месяцем – месяцем урожая афанимом, во время которого отмечали праздник кущей, или Афаним (3 Цар., 8: 2). В Иерусалим были приглашены старейшины Израиля и главы племен, собрались люди из всех уголков страны (3 Цар., 8: 65). Очевидно, что присутствовали высшие чиновники. В связи с великим событием, имевшим национальное значение, собирали всех вместе, как было принято в племенном сообществе.
Церемония заключалась в торжественном перенесении в Храм ковчега и скрижали из скинии Давида города Сион. Перед скинией появились представители народа; священники вынесли на шестах ковчег к алтарю. Их ожидал царь вместе со специально назначенными людьми и принес в последний раз на этом месте жертву. Затем одни священники снова подняли ковчег, а другие понесли разнообразную церковную утварь и скинию из старого святилища в сокровищницу нового Храма.
Под звуки музыкальных инструментов и пение псалмов процессия двинулась на Храмовую площадь. Возможно, тексты напоминали первую часть 24-го псалма («К тебе, Господи, возношу душу мою») или 126-го псалма, «Песнь восхождения»: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж». Затем священники и царь прошли между двумя столбами в зал. Впервые перед взором присутствующих распахнулась великолепная дверь, и они вошли в святилище. Двери святая святых открылись, и священники поместили ковчег за занавес, под крыльями херувима. «И выдвинулись шесты так, что головки шестов видны были из святилища перед давиром, но не выказывались наружу» (3 Цар., 8: 8).
И святилище наполнило густое облако – «слава Господня наполнила храм Господень» (3 Цар., 8: 11). Все это напоминало историю, восходившую к Моисеевым временам. Сам Господь обнаружил свое непосредственное присутствие: «Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле» (3 Цар., 8: 12).
Прежде чем царь прошел в передний двор, чтобы принести первую жертву, он передал полномочия управления новым святилищем двум участникам Завета – Богу и его людям, обратился к Господу и к собравшимся, обосновав с исторической точки зрения необходимость построения Храма, затем подчеркнул его значение как одного из величайших символов веры в единого Бога.
В дошедшей до нас речи Соломона, очевидно, содержатся определенные противоречия, поскольку легко отнести этот текст к другому периоду. После падения Северного царства, как специально подчеркивается в речи, именно Храм должен был обеспечить единство государства. Заметим, что в своей речи Соломон никого не обличает, ничего не провозглашает, – здесь содержится единственное упоминание о политических событиях, мысль о том, что иудейский народ, пришедший в Землю обетованную, наконец смог построить Храм, чтобы достойно отметить свое возвращение.
Все это звучит странно в устах царя, чья власть уже упрочилась, – ведь речь явно идет о временах изгнания. Однако ни по тону, ни по стилю эти строки не отличаются от предыдущих. Но все сказанное не согласуется с последующим содержанием речи, где подчеркивается, что Господь с радостью будет принимать поклонение в этом новом месте – в Храме Иерусалима. Более того, есть упоминание о предполагаемом поражении в битве. Наконец, стихи, где говорится об Исходе, не совсем совпадают с общим строем речи Соломона. Если бы она относилась ко времени Исхода, не нужно было бы повторять, что Храм является истинным местом для произнесения молитвы, равно как в ней не содержались бы упоминания о военном поражении. Возможно, этот абзац был добавлен к речи Соломона позже.
Фактически ни одно обращение, приведенное в Библии, так логично и последовательно не раскрывает понятий, которые являются в такой степени универсальными, как и национальными. Признаем гениальность неизвестного поэта прошлых веков, который изложил речь, так цельно и точно отразившую суть эпохи Соломона!
Итак, царь вошел в дверной проем, ведущий в святилище, повернулся к святая святых. Священники стояли снаружи, на ближнем дворе собралась толпа людей. Специально подчеркивается, что, обращаясь к своему народу, он повернулся к нему: «И обратился царь лицем своим, и благословил все собрание Израильтян» (3 Цар., 8: 14).
В Септуагинте сохранилось начало молитвы. В тот момент, когда Соломон распростер руки над тем местом, что предназначалось Господу, он осознавал парадоксальность происходящего: впервые руками людей было воздвигнуто жилище, предназначавшееся для нематериального Создателя мира! Именно он, создавший источник света для всех, был обречен жить в темноте!
Свои чувства Соломон не формулирует в конкретной форме, в виде вопроса, но только смиренно заявляет, что такова суть веры. Следовательно, он отвергает любые формы язычества с их материальным прагматизмом, напомним: «Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле; я построил храм в жилище Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки» (3 Цар., 8: 12-13).
