Макаров - Семанов Сергей Николаевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗
А тут еще незадача, да какая: размолвка с Менделеевым. Грустная эта история требует пояснений. Вкратце вот ее суть. На «Ермаке» должна была отправиться большая группа ученых для проведения разного рода исследований. Возглавлять эту группу собирался сам Менделеев. Однако Дмитрий Иванович был не только гениальный ученый и мыслитель, но и человек очень честолюбивый и своенравный. Он решил, что именно ему, Менделееву, следует руководить полярной экспедицией, а Макаров должен состоять при нем в качестве командира «Ермака» (подобно тому, как в экспедиции Нансена «Фрамом» командовал Свердруп). Но и адмирал не менее любил сам вести дело, а характер имел столь же крутой и властный. И вот, к величайшему сожалению для русской науки и для всего нашего дела освоения Арктики, оба этих значительных человека договориться не смогли. И поссорились.
После объяснения с Менделеевым 18 апреля Макаров записал в дневнике, что тот «вел себя вызывающим образом, говоря иногда, что он не желает знать моих мнений и т. д.». А Менделеев в тот же день наговорил о Макарове таких слов, которые, право, не хочется здесь воспроизводить. Тотчас же Дмитрий Иванович написал Витте: «Покорнейше прошу ваше высокопревосходительство уволить меня от экспедиции в Ледовитый океан, предначертанной на сей год. Причиною моего отказа служит требование адмирала Макарова, чтобы я и избранные мною помощники во все время экспедиции находились в его полном распоряжении и исполняли не те научные исследования, которые заранее мною задуманы, а приказания г. адмирала, как единственного начальника экспедиции», А далее в Менделееве характер крупного государственного человека взял верх над уязвленным самолюбием, и это позволило ему закончить свое письмо такими вот достойными словами: «Ледокол „Ермак“ может, по моему мнению, под руководством адмирала Макарова выполнить уже многое, важное как для изучения области полярных льдов, так и для славы России...»
Все эти бумаги, как вышедшие из-под пера Макарова, так и Менделеева, горько читать. Трудно судить сейчас, кто из них больше переборщил тогда в запальчивости, да и где взять такие тончайшие весы, чтобы точно измерить подобное. А главное – стоит ли? Ведь здесь проиграли все. Менделеев лишил себя возможности стать исследователем Арктики – и кто знает, сколько бы новых открытий он мог сделать, и каких открытий! Макаров остался без помощи крепкого организатора и выдающегося ученого – быть может, все экспедиции «Ермака» на север от этого оказались менее успешными, чем они могли бы стать. Проиграла наша наука. Проиграла наша родина. Вот к чему приводила (и не один, к несчастью, раз) мелочная борьба самолюбий, какими бы выдающимися талантами ни обладали участники этой, с позволения сказать, «борьбы».
Но никакие силы уже не могли остановить Макарова на пути к арктическим морям. Кажется, если бы весь экипаж «Ермака» покинул его, он готов был один набивать углем топки, держать штурвал, прокладывать курс по карте. И верится – дошел бы хоть в одиночку до края полярной ночи.
Впрочем, в одиночестве Макарова трудно себе представить. Везде и всегда у него находилось достаточное число верных приверженцев и последователей. И здесь самое время сказать об одном из наиболее верных помощников адмирала, о том, кто делил с ним многие труды и невзгоды и кто позже погиб с ним рядом.
В течение всей полярной эпопеи Макарова самым первым и энергичным его помощником всегда оставался командир «Ермака» Михаил Петрович Васильев. Это был выдающийся моряк. Характер у него тоже оказался под стать макаровскому: командир «Ермака» не отличался ни красноречием, ни успехами в свете, зато воли, решимости и твердости в достижении цели ему не пристало бы занимать. Обоих их связывала тесная дружба. В архиве сохранилось немалое число писем Макарова к Васильеву. Речь в них шла о самых разнообразных предметах: о сроках выхода в море, о ремонте, о личном составе ледокола и многом другом. Тон писем обычно деловой, по не строго официальный и жестоко требовательный, как это было свойственно Макарову. И лишь изредка встречаются в письмах такие слова: «Ваша работа с „Ермаком“ составляет „Ермаку“ добрую славу, и мне радостно слышать от всех самые лучшие отзывы». Надо знать Макарова, человека сурового и чрезвычайно сдержанного в проявлении своих чувств, чтобы оценить эти скромные слова признания.
8 мая «Ермак» готовился покинуть Кронштадт. Предстояло первое полярное испытание. По требованию Макарова проводы были очень скромными: не следовало искушать судьбу. В полдень – прощальный обед на ледоколе. Присутствует Капитолина Николаевна вместе с Диной и маленьким Вадимом и еще несколько лиц. Ни речей, ни тостов.
Макаров спокоен и внешне вполне весел, он ободряет жену, шутит с детьми, развлекает присутствующих. Последний тихий, покойный день. В два часа с грохотом поднимаются якоря – пошли!
Согласно контракту с английской судостроительной компанией «Ермак» имел право на необходимые исправления накануне первого плавания на север. И опять корабль стал в одном из доков на Тайне. Все в порядке, можно идти дальше. 29 мая вновь вышли из Ньюкасла, только на этот раз не на восток, а прямо на север...
К началу июня без всяких происшествий корабль подошел к району Шпицбергена и взял курс на зону сплошных арктических льдов. Все время велись научные исследования: измерялись глубины, температуры воды и воздуха, толщина и структура в изобилии плавающих здесь льдин. Макаров распорядился взять с собой киноаппарат – последнюю новинку тогдашней техники. Так впервые были произведены киносъемки полярной натуры, причем главным оператором обычно выступал сам вице-адмирал.
Все, однако, жили одним чувством: когда же, когда покажется она, Арктика? И вот... В пять часов утра 8 июня Макарова разбудили: впереди лед. Адмирал немедленно поднялся на мостик. Повсюду, насколько хватал глаз, простиралось бесконечное поле синего полярного льда. Дул ветер. Черные холодные волны с грохотом разбивались о льдины. Макаров приказал идти вперед. Потом снял шапку и широко перекрестился...
«Ермак» с ходу налег на край ледяного поля. Раздался оглушительный треск. Корабль содрогнулся, однако продолжал движение: огромная льдина раскололась, и обе половины ее медленно, как бы нехотя, раздвигались перед носом ледокола, образуя узкую полоску воды. «Ермак» медленно шел вперед. Сразу стало очевидно, что полярный лед неизмеримо тяжелее, чем в Финском заливе. «Ермак» с трудом прокладывал себе путь. Лед ломался сравнительно легко, но корпус корабля оказался недостаточно прочным. Вскоре от толчков и сильной вибрации в носовой части появилась течь. Макаров, стоя на мостике, всем своим существом ощущал каждый толчок ледокола. Он лучше всех знал свое детище, все его свойства и особенности. Еще при проектировании «Ермака» Макаров предложил установить в носовой части ледокола гребной винт: это было сделано для того, чтобы мощная струя воды, направляемая по ходу движения корабля, помогала бы ломать лед. Устройства такого рода уже имелись на американских ледоколах, плававших на Великих озерах. И действительно, во время первой встречи «Ермака» с балтийским льдом в Финском заливе носовой винт как будто бы приносил пользу. Однако мощные полярные льдины и торосы не шли ни в какое сравнение с тем, что приходилось встречать ледоколу на Балтике. Не удивительно, что носовой винт оказался не только бесполезным, но и вредным, ибо очень скоро вышел из строя и даже вызвал повреждения корпуса.
Макаров понял: дальнейшее упорство бессмысленно и опасно. И он приказал лечь на обратный курс.
«Ермак» возвратился в Ньюкасл. К счастью, предусмотрительный Макаров загодя обусловил в контракте и то, что будут выполнены все необходимые конструктивные переделки после первого пробного плавания в полярных льдах. Прежде всего Макаров распорядился убрать совсем этот злосчастный носовой винт и укрепить корпус. Английские судостроители не возражали, ибо русский корабль предоставлял им возможность, так сказать, бесплатно получать опыт для создания в будущем собственного ледокольного флота. Известный принцип британской плутократии «воевать чужими руками» в данном случае конкретизировался как возможность опять-таки «чужими руками» испытать полярный лед. Что ж, фунты фирмы в данном случае были истрачены практично.
