Передовая начиналась в цехе - Овчинникова Людмила Игоревна (читать книги бесплатно TXT) 📗
Гремели танковые бои на огромных пространствах в центре России. Танки с надписью «Ответ Сталинграда» были как победные знамена, вырвавшиеся вперед в стремительной атаке. С именем победившего города-воина полки уходили в бой.
Возрождение ГРЭС началось еще в дни обороны города. В ноябре 1942 года погасли огни электростанции. Замерло энергетическое сердце Сталинграда. Бомбовыми ударами с воздуха гитлеровцы вывели из строя агрегаты, разрушили здания и коммуникации. Во второй половине декабря, когда бои еще гремели на улицах города, энергетики стали готовиться к восстановлению станции. К. В. Зубанов вспоминал:
— Прежде всего надо было дать электроэнергию для своих нужд, для восстановления станции. Решили соорудить «микрогрэс», как мы ее называли. Работы велись под руководством начальника электроцеха Л. В. Львова. Под грохот близкой канонады самоотверженно трудились мастер Перфильев, электрослесари Оноприенко, Бабичев, Гамаюнов, Булахтин и другие. Через 7-10 дней наша «микрогрэс» с приводом от небольшого двигателя дала ток. Это было большим событием. Зажглись светильники в помещениях СталГРЭС, пришли в движение токарные и фрезерные станки в механическом цехе. Начались ремонтные работы…
В те дни, когда под Сталинградом смолкли орудийные раскаты, коммунисты СталГРЭС провели собрание. На повестке дня стоял один вопрос — как быстрее возродить энергетическое сердце города. Было решено пустить первые агрегаты — котел и аварийную турбину — в марте 1943 года [72]. Сталинградские энергетики, пережившие все тяготы и опасности фронтовых дней и ночей, ставили перед собой, казалось бы, непосильную задачу. На станции работала тогда небольшая группа специалистов. Чтобы выполнить объем работ, необходимый для пуска первых агрегатов, нужно было трудиться поистине героически. Работники СталГРЭС понимали, что в скором будущем электроэнергия будет нужна возрождающемуся городу как хлеб и вода. И потому торопились. Работали днем и ночью…
Как же выглядела электростанция в те дни, когда горстка специалистов приступила к ее восстановлению? Бомбы и снаряды причинили станции огромный ущерб. Разрушена крыша главного здания, стены в рваных пробоинах, выведены из строя котлы, в одном из них взорвалась бомба, повреждены турбогенераторы, градирня, углеподача, коммуникации. В машинном зале ветер наметал сугробы снега, свистел в разбитых окнах. Болью сжимались сердца энергетиков, когда они видели обледеневшие котлы, трубы.
Работы по восстановлению электростанции специалисты начали своими силами под руководством управляющего А. Н. Землянского и главного инженера К. В. Зубанова. Даже годы спустя участники этой работы вспоминали о том, как трудно было работать внутри разбитого здания. Мороз был такой, что железо «обжигало», когда за него брались голыми руками. Среди обледеневших стен, на пронизывающих сквозняках было холоднее, чем снаружи. Работы в машинном зале велись на большой высоте, на тридцать-сорок метров поднимались по ступенькам специалисты, многие из которых были ранены, контужены, ослаблены голодом и болезнями. Здесь они часами трудились на морозном ветру. В разбитом помещении негде было укрыться от холода. В цехе ставили бочки с углем. В короткие минуты отдыха разжигали костры. Слесари и котельщики собирались вокруг них, грели руки и инструменты. Работы по восстановлению агрегатов требовали не только высоких профессиональных знаний, но и физической закалки и сноровки.
Каждый шаг в возрождении станции становился победой над разрухой. Электросварщики заварили пробоины в котле. Пришло время заполнять его водой, поднимать пар. Это оказалось нелегким делом. В. С. Перфильев вспоминал:
— Как закачать воду в котел? В наших условиях решение могло быть одно — использовать пожарные шланги. Качали воду на большую высоту, брезентовые шланги то и дело подводили. Вода в них замерзала. Приходилось их снимать, вытряхивать лед и снова приниматься за работу. Помню, как растапливали котел. Пустить нефтенасосы и закачать мазут в топку не могли из-за отсутствия пара. Поэтому оставался единственный выход: разогревать котел дровами. Несколько дней и ночей работники станции таскали в цех дрова. Более суток горела топка, прежде чем приборы показали: давление пара поднялось до необходимой отметки. Вскоре ожившая турбина сделала первые обороты. Это была победа всего нашего коллектива.
Скажу о специалистах-энергетиках. Люди высокой сознательности, усталые, больные, голодные — все работали самоотверженно, несколько суток не выходили из цехов. Такое было напряжение в работе. Каждый на своем месте делал все, что было в человеческих силах, чтобы скорее пустить станцию. Трудно словами передать великую радость, которую мы испытывали в те дни, когда дал ток первый агрегат…
Это было 16 марта 1943 года. Над поселком раздался протяжный гудок. СталГРЭС возвещала о своем втором рождении. В исторический подвиг Сталинграда была вписана еще одна строка.
В то время промышленные предприятия, находящиеся в северной части города, были отрезаны от СталГРЭС. Бомбы и снаряды разрушили линии электропередач и подстанции. Началась работа по восстановлению энергетических коммуникаций. Километр за километром монтажники шли за саперами. Среди руин и пепелищ ставили столбы, натягивали провода, монтировали трансформаторы.
Бригада электрослесарей приехала на северную подстанцию.
— Это было в апреле, — продолжал Виктор Сергеевич. — Мы работали от восхода и до захода солнца. Саперы еще не успели полностью очистить подстанцию от мин. Нам отвели участок для монтажа, отгородили его веревками, натянутыми на деревянные колья. Здесь мы разбирали и ремонтировали оборудование. А на остальной территории подстанции ходили со щупами саперы. На наших глазах они извлекали много противопехотных и противотанковых мин. Неподалеку с утра до вечера гремели взрывы. Земля была, буквально начинена минами. Саперы проходили участок, возвращались, снова прощупывали каждый метр и вновь находили железо войны. Каждый день работы на восстановление оборудования подстанции был сопряжен с опасностью. Электрослесари трудились самоотверженно, будто не замечая, что рядом чуть ли не каждую минуту раздаются взрывы. Первая очередь подстанции, которая была восстановлена весной 1943 года, помогла дать электроэнергию заводам «Баррикады» и «Красный Октябрь».
Судоверфь. Самым первым в городе раздался здесь заводской гудок — на другой день после окончания боев. Его называли тогда в шутку последним отбоем воздушной тревоги. И, хотя стояли обледеневшие пустые цехи с выбитыми окнами, в пробоинах, оставленных взрывами, люди радовались, услышав знакомый гудок — начало трудовых будней. В первые недели обороны, когда острие танкового клина врага в южной части города близко подступило к судоверфи, рабочие под бомбовыми ударами и обстрелами вывозили из цехов станки, материалы, ценное оборудование. На месте станков оставались только фундаменты.
— Несколько барж со станками не ушли от берега. Разбило бомбами буксир, — вспоминал Владимир Яковлевич Ореховский, в то время бригадир станочников. — Зимой баржи вмерзли в лед, остались у причала. Вручную, приспособив деревянные катки, рабочие стали перетаскивать в цехи станки. Помнили, где находилось оборудование, и возвращали его на место.
Как и в дни обороны, в первые месяцы после разгрома гитлеровцев под Сталинградом судоверфь оставалась единственной промышленной базой для ремонта боевой техники. Рабочие бригады собирали подбитые машины с полей сражений, которые проходили недалеко от завода.
«Все для фронта!» — с этими словами начиналась каждая рабочая смена. «Все для победы!» Этот лозунг был как голос самой совести, призывающий сделать самое невозможное в годину военной беды. Беседы с ветеранами воскрешают многие подробности трудовых будней фронтового времени.
— Как только дали электроэнергию, я встал за станок, — рассказывал В. Я. Ореховский. — Работали по двенадцать-шестнадцать часов. Холод в цехе был такой, что эмульсия на станке замерзала. Около станков ставили железные печки, зажигали кокс в бочках. Спали мы там же, где и работали, в цехе на втором этаже лежали матрацы. Каждую машину, которая была в ремонте, ждали танкисты, отправлявшиеся на фронт. Находились они также в цехе, помогали нам, торопили с окончанием ремонта. Поэтому каждый знал, сколько должен сделать деталей и в какие сроки, чтобы не задержать отправку танков. Мы всегда находились в цехе, отлучаясь домой только раз в неделю, не чаще. Обычно начальник цеха говорил: «Пойди, отдохни часа два, и надо вставать к станку…»
