Выходит продюсер - Роднянский Александр (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
С точки зрения бизнеса выпустить в прокат фильм хронометражем больше двух с половиной часов было бы непросто. Пришлось бы уговаривать кинотеатры, поскольку продолжительность фильма влияет на общее число сеансов. Впрочем, стоило попробовать: может быть, мы бы потеряли в количестве сеансов, но в количестве зрителей выиграли бы.
Но была одна вещь, с которой «Обитаемый остров» не мог спорить, хотя и пытался.
В индустрии кино, в кинопотреблении, если хотите, к моменту завершения «Острова» произошли необратимые изменения. Раньше игровое кино было в восприятии зрителя целостным явлением, подразделяясь лишь на жанры. Теперь же по факту появилось два принципиально различных между собой вида: фильмы традиционных жанров — драма, мелодрама, детектив, авторский фильм, с трудом попадающие на киноэкраны, и кино аттракционное, в котором главным становится агрессивная визуальность, призванная поразить не сознание, а бессознательное в зрителе. И тут зрителем окончательно стал подросток: подросток-человек и подросток, живущий в каждом человеке. Нельзя с одними и теми же критериями подходить к спектаклю в театре Royal Court и представлению в Cirque du Soleil лишь по той причине, что оба они в целом из категории представлений. А «Обитаемый остров» по старинке пытался сесть на оба этих стула. Он хотел сообщить важное мыслящим и развлечь тех, для кого кино лишь вид досуга. Однако первые, скорее, продолжат смотреть интеллектуальные сериалы, а последние всецело ориентированы на «кино du Soleil».
Мы не учли, что кинематограф и в десятой части перестал быть тем, чем он был для наших дедушек и бабушек, мам и пап. Для них он исполнял массу функций. Коммуникативную — фильмы можно было обсуждать. Психокомпенсаторную — освобождал от забот и комплексов, поставлял ролевые модели поведения. А теперь технологии изменили характер потребления зрелища, часть функций у кино забрали ТВ и интернет, появились новые платформы потребления досуговых продуктов, и на эти платформы ушло то, что раньше размещалось в кино. Никому в голову теперь не придет делать «Унесенных ветром» или «Крестного отца» для большого экрана. Некогда Дэвид Селзник, капиталист-энтузиаст и продюсер-первопроходец, жизнь положил, чтобы довести до завершения свой мега по тем временам проект… Теперь же «Унесенные ветром» стали «Адом на колесах», а «Крестный отец» — «Кланом Сопрано» или «Подпольной империей». То, что раньше мыслилось только в виде фильма, ныне может существовать и пользоваться спросом в виде сериала, увлекательного, содержательного.
И наивно сокрушаться: «Что произошло со зрителем? Еще вчера он стоял в очереди на Тарковского, а сегодня «несет с базара» сплошные комикс-франшизы!» В мире реальном — и реальных зрительских предпочтений — зритель все тот же, и смотрит он все. Но смотрит иначе. Кто-то скачивает с торрентов микробюджетный, действительно независимый полудокументальный мамблкор (mumblecore — фильмик-бормоталка). А кто-то ни в жизнь не пропустит новый попкорн-муви (так называют развлекательные крупнобюджетные фильмы). Иногда это один и тот же человек, но этот человек не пойдет с попкорном в зал с мамблкором. «Аватар» Джеймса Кэмерона стал открытием вовсе не потому, что представил на всеобщее любование невероятной красоты мир воображаемой планеты или рассказал еще одну историю про национально-, вернее, планетарно-освободительное движение. «Аватар» вывел на первый план другое качество зрелища — зрелище, способное полностью захватить смотрящего. И тем самым оттеснившее на второй план каноны драматургии, психологизм, разработанность характеров. Все это ищите на других носителях, говорит он. В торрентах, на DVD, на ТВ. Большой экран обрел большой масштаб и… потерял в нарративности, в способности к месседжу, к генерации смыслов, в конце концов, как бы смело это ни звучало.
Впрочем, опыт неудачи неоценим. Он рождает радикальные решения. За ним следует новый жизненный этап. Что и произошло со мной.
Глава восьмая, американская. Как быть американским продюсером
Тот факт, что «Обитаемый остров» не стал победой, было большим разочарованием и внятным уроком. После него я решил мыслить здравыми категориями, пытаться уловить зрительские (покупательские, простите за прямоту) потребности и соответствовать им. На практике воплотить американский принцип: не бывает такого, чтоб важным было одно, а смотрели люди про другое. Важное как раз то, про что смотрят…
Пришло осознание простых истин: фильмы, которые мы производим, должны пересекать границы русскоязычного мира. Мы обязаны научиться волновать сердца зрителей других стран. Только это позволит нам рисковать с проектами, о которых мечтаем и бюджеты которых значительно превосходят пусть растущий, но ограниченный потенциал российского рынка. Иначе либо помощь государства, которая никогда не бывает бескорыстной (окажется ли твой проект среди социально значимых — поди знай…), либо производство недорогих комедий с медийными лицами, ориентированных на доминирующую в наших кинотеатрах молодую аудиторию. Но я ведь занимаюсь кино не только для того, чтобы зарабатывать деньги, что, конечно, важно… Влюбляясь в талантливо придуманные истории и в их героев, я мечтаю только об одном: как их осуществить и как добиться того, чтобы зрители разделили твои чувства. А это могут быть и драмы, и мелодрамы, и политические детективы, и научная фантастика, и, о ужас, радикальные авторские эксперименты.
И все чаще я начал думать о возможностях интеграции в индустрию, фильмы которой завоевали весь мир, став универсальной фабрикой смыслов и увлекательных историй. В индустрию, которая без государственной помощи, опираясь на завоеванное превосходным качеством своих фильмов глобальное пространство, может рисковать и всегда это делает. Короче, я начал думать о Голливуде…
Дело в том, что американское кино принадлежит зрителю. Причем все американское кино — и авторское, и аттракционное, и «студийное», и «независимое», и блокбастеры, и сложные драмы. Оно отвечает на вызов, исходящий от зрителя, распознает его ожидания. Американское кино невозможно без зрителя, зритель ему нужен как воздух. Именно так: американский кинематограф дышит зрителем и не надышится на него, потому что находится в полной — и честной! — от него зависимости. Его не интересуют идеи сами по себе, важность тем сама по себе, ожидания власти сами по себе — его интересует по большому счету одно: купит ли
