История советской литературы. Воспоминания современника - Леонов Борис Андреевич (лучшие книги онлайн TXT) 📗
221
Михаил Семенович Бубеннов пришел на встречу с читателями в один из московских клубов.
У дверей его встретила одна из читательниц и сказала:
— А вы знаете, я вас где-то видела!
Михаил Семенович тут же отозвался:
— Очень даже может быть. Я ведь там часто бываю…
222
Помню лекции Сергея Федоровича Елеонского по русской литературе ХУШ века. Нередко профессор обращался к забавным случаям в жизни писателей того далекого времени. Некоторые из них записывал со слов профессора.
Вот, скажем, история с переводчиком «Илиады» Гомера стихотворцем Ермолом Ивановичем Костровым.
Прочитав его перевод, Екатерина II попросила И.И.Шувалова пригласить к ней автора, чтобы лично выразить ему благодарность за труд.
Шувалов знал за Костровым слабость — любил тот пображничать. И потому заранее пригласил его к себе и сказал:
— Уж будь любезен, голубчик, в день нашей поездки к государыне не принимай спиртного.
— Обещаю, сказал Костров.
Но в назначенный час он не явился на встречу с Шуваловым. Как ни искали его, найти не могли.
Пришлось Шувалову объяснять императрице, что с Костровым приключилась внезапная болезнь, и он искренне сожалеет что не может воспользоваться милостью ее светлости.
Екатерина II посочувствовала стихотворцу и попросила Шувалова передать от ее имени тысячу рублей Кострову.
Недели через две Костров сам явился к Шувалову.
Тот стал выговаривать:
— B не стыдно ли тебе, Ермил Иванович, что променял дворец на кабак?!
На это смиренный Костров заметил:
— А побывай-ка ты, Иван Иванович, в кабаке. Ну, право слово, никогда его не променяешь ни на какой дворец…
223
И еще про того же Кострова Ермила Ивановича.
Как-то в очередной раз он захворал.
Пришедшему его навестить Николаю Михайловичу Карамзину пожаловался:
— Вы послушайте, какое странное дело. Все время пил горячее, а умираю от озноба…
224
Павел Филиппович Нилин рассказал о том, как познакомился на съемках фильма «Большая жизнь» по его сценарию с прекрасными актерами и товарищами по жизни Борисом Федоровичем Андреевым и Петром Мартыновичем Алейниковым.
Были они людьми неординарными, заводными и потому нередко у них случались встречи с блюстителями порядка.
Однажды они оказались в какой-то шумной компании. Дело было позднее. Жильца дома, возмущенные шумом во дворе, позвонили в милицию. Вскоре появились двое в милицейской форме.
Компания быстро рассосалась, а Андреев и Алейников оказались лицом к лицу с блюстителями порядка.
— Кто такие? — спросил один из милиционеров. — Почему нарушаете правила общежития?
И обращаясь в Андрееву, поинтересовался:
— Ваша фамилия?
— Андреев.
— Строков, запишите, — сказал он своему напарнику.
— А вы кто такой? — в свою очередь спросил Андреев.
— Вы что, допрашивать меня будете? — возмутился страж порядка.
— Да нет. Просто интересуюсь, с кем имею дело.
— Лейтенант Нестеренко.
Андреев повернулся к Петру Мартыновичу.:
— Алейников, запишите!..
225
Писатель Николай Павлович Задорнов, которого знали по его самому известному роману «Амур-батюшка», удостоенному Сталинской премии в 1952 году, был автором и других романов, таких, как «Капитан Невельской», «Война за океан», «Золотая лихорадка».
Но мало кто знает, что в двадцатые годы он работал актером и режиссером в провинциальных театрах Сибири и Урала. Затем решительно порвал с миром театра и занялся журналистикой.
А в 1937 году он оказался среди строителей города Комсомольска-на-Амуре. И тут соединяет две свои страсти — театральную и журналистскую: работает заведующим литературной частью в городском драматическом театре и одновременно сотрудничает в местной газете, выступает на радио.
Обо всем этом Николай Павлович рассказывал в доме творчества Коктебель, где мы провели с ним тринедели.
Там случился с ним казус, о котором он, смеясь, рассказал на пляже.
Рано утром обнаружил в своем номере воришку. Тот перелез через балкон, открыл холодильник, видимо, в поисках съестного. Поиски его Николай Павлович услышал, бреясь в душевой.
— Вы зря тратите время, уважаемый, громко сказал писатель. — Я уже вчера вечером в своем холодильнике ничего не обнаружил…
226
Со слов поэта Вадима Кузнецова, заведующего редакцией поэзии в издательстве «Молодая гвардия», ходила среди писательского люда такая байка об их поездке с Геннадием Серебряковым на писательский съезд в Кара-Калпакию.
Они прилетели в Нукус, а там в Союзе писателей им сказали:
— Съезд уплыл.
— Как это уплыл?
— А так. Зафрахтовали теплоход и поплыли по Аму-Дарье.
— Что же нам делать?! — растерянно спросили посланцы столичной писательской организации.
— Берите машину и догоняйте съезд… Через два часа вы будете в том самом месте, куда причалит теплоход…
Так и поступили.
Через несколько часов Кузнецов и Серебряков были среди делегатов съезда каракалпакских писателей, встретили знакомых и включились в работу творческого собрания.
А работа проходила так.
Утром после завтрака продолжались прения по докладу секретариата. Прения шли на родном каракалпакском. Гости, естественно, выступали на русском.
Время незаметно подходило к обеду. Теплоход причаливал к какой-нибудь пристани. Председательствующий на русском языке объявлял:
— А сейчас, товарищи, перерыв.
Это уже чувствовалось: над палубой плыли ароматные запахи шашлыка, плова, дыни. Начинался обед, плавно переходящий в ужин…
И так продолжалось пять дней.
Отчет о проведенном съезде завершался словами: «В целом съезд продемонстрировал… Несомненно скажется на повышении творческого потенциала… В прениях приняли участие…
И только два писателя утонули».
227
Поэт Николай Константинович Доризо рассказывал, как однажды во время очередной встречи руководителей партии и правительства с писателями, проводившихся Хрущевым в загородной резиденции, с ним произошел такой эпизод.
Перед началом заседания он решил пройтись по симпатичной аллейке парка. Неожиданно из-за поворота вышел очень знакомый человек в сопровождении нескольких не то охранников, не то советников. Да, это был Леонид Ильич Брежнев, в ту пору Председатель Президиума Верховного Совета.
— Не доходя нескольких шагов до меня, — говорил Доризо, — он вдруг вырвался мне навстречу. Протянул руки и сказал: «Как давно я вас не видел, Николай Константинович».
Тут же начал расспрашивать, над чем я работаю, что в замыслах. Потом опять посетовал: «Как давно мы с вами не виделись, Доризо».
— Да я и сам, — ответил ему, — тоже удивлен этим обстоятельством. Вроде живем недалеко друг от друга, а не видимся…
