И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене - Коллектив авторов (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Нам рядом с ним было так хорошо и надёжно! А ведь и Христос просил Своих учеников: «Не спите!» Но не могли тогда вместить и в Гефсимании спали. Господь более милостив, чем справедлив. Да простит о. Азександр нашу слепоту…
Думается, его можно назвать, как и апостола Павла, апостолом язычников. Потому что как бы ни любовались собой «наши современники», а жил О. Александр в языческой стране. Такой уж стала наша Россия — к этому с энтузиазмом вели её ещё с прошлого века несколько поколений «профессиональных революционеров».
Давно–давно П. Я. Чаадаев написал о России: «Мы народ исключительный… принадлежим к нациям, которые существуют лишь для того, чтобы со временем прямо дать какой‑нибудь великий урок миру». Вот и дали. Урок возврата к язычеству, идолопоклонству, потому что всегда, когда люди удаляются от Бога, они приходят к идолам. Боже мой, сколько же их было за нашу жизнь! Весь мир ужаснулся! И каким бы, как нас учили, бездуховным ни был Запад, он стал нас жалеть и даже подкармливать. Потому что и земля перестаёт кормить человека, когда становится недостойным её человек. Дожили… Страна, где теперь так много машут кадилами и — убивают великого священника. А ведь именно после смерти о. Александра, начиная с сентября 90–го года, наша «перестройка» круто вошла в штопор, и угроза фашизма стала реальной и зримой.
Как‑то о. Атександру был задан вопрос: были ли в истории лжепророки? Какова их роль? И он ответил: «Были, есть и будут, к сожалению. В древности был такой метод узнавания ложных пророков: они говорили то, что нравилось толпе. Они предсказывали победу, урожаи, светлое будущее…»
Прости, Господи, «профессиональных революционеров», может, они и сами не понимали, что творили. Конкретно их «деяния» сейчас мало кто помнит, кроме четвёртого сна Веры Павловны и призыва к топору. Меч нетерпимости — нож нетерпимости — топор нетерпимости… Вот топор — это «наше», как теперь говорят, уже много лет.
Страшная и горькая участь — умереть под топором, — как Иоанн Креститель, как апостол Павел, — но ведь это и великая Слава — мученический венец…
— Произволен ли час смерти? Как он связан с готовностью души?
— Я подозреваю, что связан. Но это бол ьшая тайна, и с моей стороны было бы дерзостью говорить больше…
Время идёт, и все чаще мы говорим об о. Александре в высоком и патетическом стиле. Он стал нашей историей и классикой, и редко кто на свете вызывал у людей больше восхищения и любви. И все‑таки происходит, как мне кажется, некоторое смещение акцентов. — Он был таким естественным и весёлым человеком, что, если бы пришлось ему сейчас говорить обо всём этом, думаю, он ответил бы так, как сказал однажды: «Я думаю, друзья мои, что вопрос этот скорее праздный. Важно то, что человек не умирает со смертью его тела. Как Бог распорядится нами дальше, это не наша забота. Я думаю, Он распорядится лучше, чем все наши теории. Пускай главным нашим девизом будет бессмертие, а такое или этакое, это дело вторичное. Тем более, что принципиально это ничего не меняет».
О. Александр учил нас, что силы любви и ненависти в мире одновременно и растут и поляризуются. Не ровный прогресс, чего, как мы убедились, в истории нет, а кристаллизация мира, творения. Зло просто заметнее, чем добро. Божественное Творение продолжается, и растёт в мире любовь.
«Моё знание пессимистично, моя вера — оптимистична», — любил повторять о. Александр.
При интенсивной духовной работе в человеке вырабатываются необычайные свойства — признаки нашего Богоподобия. О. Александр обладал богоподобными свойствами в высочайшей степени. Часто, когда человек подходил к нему для исповеди, о. Александр начинал «с ходу» отвечать на не высказанные ещё ему мысли, он излечивал душевные и физические болезни дружеским прикосновением плеча, пастырским благословением, наложением руки. Он предвидел события. Однажды он признался, что в минуты молитвенного созерцания может одновременно видеть весь свой приход. Но он это просто скрывал. Близкие наблюдали и знали об этом.
«Огромное число чудес в истории и в нашей жизни протекает так, что неверующий ум может увидеть в них случайность или совпадение. Так сохраняется свобода веры. Не случайно, что великие чудеса непосредственного вторжения Божией Силы в мир совершались в тайне (Воплощение и Воскресение, что Воскресший не явился своим врагам)», — писал он в одном письме.
Вся наша жизнь — это чудо, но надо уметь это видеть. «Бог произносит Своё слово в молчании» — эти слова великого мистика Майстера Экхарта о. Александр особенно любил.
Молитва о. Александра обладала фантастической силой. И часто–часто он напоминал нам, что всё, что мы взрастим в своей душе здесь, пойдёт с нами в будущую жизнь. Там развитие будет продолжаться от того уровня, к которому мы подойдём здесь.
Была великая мука в его жизни — он был евреем и священником Русской Православной Церкви. Иногда говорят, мол еврей, ну и что тут такого? А очень много «такого»… Так же, как конец света — перманентная реальность, так и вся жизнь в человеческом обществе — постоянная Голгофа. Но мера восприятия этой реальности у всех разная — каждому даётся по его силам.
В языческой стране этот человек каждый день поднимался на Голгофу. Он нёс людям свет знаний, своё служение, труд, доброту, любовь. Он не занимался политикой и никогда никому за всю жизнь не отказал в помощи. Он любил русских людей, Россию, Москву, в которой он родился и жил вместе снами. Он знал русскую культуру глубже и проникновеннее профессоров-специалистов. А за его спиной шипели. Да и сейчас, распихивая других локтями, пробираются в храме, чтобы поцеловать уголок иконы Божией матери, а потом шипят, что он, еврей, осквернил храм, что и могилу его надо вынести за ограду. А ведь в его жилах текла кровь Девы Марии.
Не случайно, наверное, что именно после лекции об апостоле язычников Павле ему прислали записку такого содержания: «Еврей–христианин — самый большой позор для еврея, ведь вы чужой и для христиан, и для иудеев».
Вот ответ о. Александра:
«Это неверно. Христианство создано в лоне Израиля. Матерь Божия, которую почитают миллионы христиан, была дочерью Израиля, которая любила свой народ так же, как каждая прекрасная женщина любит свой народ. И апостол Павел — величайший учитель всего христианства был евреем. Поэтому принадлежность христианина, тем более пастыря, к этому древнему народу, имеющему четыре тысячи лет, является не недостатком, а приятным ощущением, что я тоже причастен к Священной истории. Я совершенно чужд национальным предрассудкам и люблю все народы, но я никогда не отрекусь от своего национального происхождения, и то, что в моих жилах течёт кровь Христа Спасителя и апостолов, мне только радостно. Это для меня просто честь».
Сейчас часто приходится слышать, почему же при такой травле О. Александр не ушёл из церкви? Он мог бы преподавать и жить спокойно и безбедно. Мог бы написать ещё много книг. И был бы сейчас жив. Но он не мог, даже под угрозой смерти, изменить своему предназначению — пастырскому служению. «Он не мог уйти из Церкви, потому что в самом его миропонимании она была центральным стволом эволюции ноосферы», — так писал он о Тейяре де Шардене, эти слова в полной мере приложимы и к нему. Я даже уверена, что это плод его горестных раздумий о своей судьбе: он буквально жизнь положил, приближая Царство Небесное.
Как Христос, о. Александр страдал от «старейшин и первосвященников, и книжников» (Мф.16,21). Обратите внимание на этот ещё библейский набор убийц! Как всех пророков, его всю жизнь гнали: власти — из страны, закоснелое продажное церковное фарисейство — из церкви, потому что он был великим священником, проповедником христианства, но — не «узкопатриотического», обрядового, а потому безопасного и теперь даже модного.
Он был проповедником христианства как великой вселенской религии, религии любви — и в этом была его космическая миссия.
