Наше всё. Футбольная христоматия - Зинин Алексей (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
В 1995-м я уже сыграл немало матчей за основной состав, мне стали платить восемь тысяч рублей в месяц, плюс к концу года у меня набежало пять тысяч долларов премиальных. Прекрасно помню ту раскладку по всем играм, которую мне показали. Первая запись выглядела так: «Кубок России. Матч с «Уралмашем». Выход на замену. Триста долларов». Кстати, пятьсот долларов тогда был максимум. Так вот, на полученные деньги мы поехали с мамой и купили мне модный по тем временам «пилот». Отдали запредельные три тысячи долларов. У меня в голове не укладывалось, что куртка может стоить таких денег. Уж не знаю, почему я решился на эту трату, — наверное, хотелось поднять самооценку. А не исключено, что просто приучал себя к другой жизни, хотя делал это несколько преждевременно, ведь настоящего контракта с клубом у меня тогда не имелось и было непонятно, когда мне его предложат. Долгожданное событие случилось на сборах в Германии, перед стартом сезона 1996 года. Тогдашний вице-президент «Спартака» Григорий Есауленко позвал меня к себе в номер и там предложил подписать документ, состоявший из двух листочков. Это было грандиознейшее событие! Я тот документ толком и не изучал. Обратил внимание лишь на три пункта: оклад — он меня устроил. Клуб обязался купить мне двухкомнатную квартиру и машину ВАЗ-99. Когда я ставил подпись под тем пятилетним контрактом, не думал ни об инфляции, ни о том, что доходы в футболе с каждым годом будут расти. Я чувствовал себя фантастически счастливым человеком. Переходил на совсем другой уровень своего финансового положения. Мегазвезды тогда в «Спартаке» получали в два раза больше, но «середнякам» из основной обоймы полагалось столько же, сколько предложили мне. То есть руководство клуба в мои девятнадцать лет воспринимало меня как игрока, на которого рассчитывает уже сейчас, а поскольку планировалось предоставить мне квартиру и машину, то было ясно, что со мной связывают серьезные надежды на будущее. Плюс премиальные тогда уже составляли одну тысячу долларов за победы над рядовыми соперниками, две — над сложными командами типа «Локомотива» и три тысячи долларов — за «Аланию» и «Ротор». В моем сознании, сменяя друг друга, возникали какие-то золото-бриллиантовые картины. Я радовался: жизнь удалась.
Тогда ведь игрок не имел возможности диктовать условия клубному начальству. Мы даже боялись что-либо просить. Что нам давали — тому и радовались. Тому, что мне «дали», я радовался долго. Ровно до первой зарплаты по новому контракту. Почему-то мне начислили лишь половину из оговоренной суммы. Я успокоил себя: наверное, не успели поменять ведомость и в следующий раз все будет нормально. Но и через месяц ничего не изменилось. Затем выплаты мне подняли на пятьсот долларов. И у меня даже не возникало мысли пойти и спросить: «В чем дело? Почему условия контракта до сих пор не выполняются?» Мы были совсем иначе воспитаны. Сейчас такого уже нельзя представить, а тогда считалось в порядке вещей. С машиной, кстати, меня тоже прокатили. Я о «девяносто девятой» модели долго мечтал. Тогда эта марка являлась очень престижной. Но постепенно надежда все таяла и таяла. Я как-то набрался смелости и, жутко краснея, заикнулся Григорию Есауленко — естественно, безрезультатно.
В общем, автомобиль пришлось покупать самому. За чемпионство 1996 года мне причитались первые мои внушительные деньги. Выдавали их уже в январе 1997-го. Олег Иванович вызвал меня к себе: «Егор, завтра будем выплачивать премиальные, бери с собой отца». Когда я узнал, что мне выдадут целых тридцать тысяч долларов, у меня глаза стали размером с футбольные мячи. В тот момент я понял, что могу себе многое позволить. И когда я был на сборах в Турции, мы с папой постоянно созванивались, решали, какую машину брать. Я уже устал ездить на постоянно ломающейся «восьмерке», хотелось иномарку. Выбор пал на «пятерку» BMW. Спустя два года я ее продал Лехе Мелешину. И вскоре после этого обнаружилось, что она числится в угоне. Вот как бывает. Зато с квартирой все получилось удачно. В Раменках в соседнем с моей мамой доме клуб мне купил «двушечку». В двадцать лет я обзавелся собственной жилплощадью. Восторг был дикий!
В 1998 году я стал лучшим игроком страны, ко мне проявляли интерес западные клубы, да и общая атмосфера в футбольном мире менялась. Я уже ощущал себя иначе и чувствовал, что имею моральное право пойти и что-то у руководства клуба попросить. По-хорошему, конечно, идти должен был не я сам, а мой агент, который в таких случаях просто необходим. Но у меня агента не было, и, как всегда, все пришлось делать самому. Да, настроиться на разговор было нелегко, но спортсмен должен уметь себя преодолевать, и я преодолел. Обратился к Романцеву: «Олег Иванович. у меня есть любимая девушка, у нас будет семья, я должен думать о будущем. Хочу улучшить свои жилищные условия». Иваныч мой поступок воспринял адекватно и как человек, и как президент. В 1998-м за границу уехал Дима Аленичев, и клуб должен был подстраховаться, чтобы не потерять еще одного центрального полузащитника. Вскоре мне предложили подписать новый пятилетний контракт, согласно которому моя зарплата увеличивалась вдвое. Но самое главное — клуб должен был приобрести мне четырехкомнатную квартиру.
Как раз в тот период мы с Вероникой вечерами выгуливали нашего Паджеро и часто с вожделением смотрели на так называемый болгарский дом по Мичуринскому проспекту. По тем временам тот дом казался островком жизни XXI века. Там было все: фактически государство в государстве. И вот наши мечты стали реальностью. Именно в том «государстве» я и отыскал подходящую квартиру. Юрий Владимирович Заварзин, тогдашний генеральный директор «Спартака», подтвердил готовность клуба выполнить свои обязательства. Шли недели, приближался тот день, когда я должен буду внести деньги за квартиру, но в клубе денег мне никто выдавать не спешил. Я почему-то совершенно не волновался, чувствовал, что все закончится хорошо. Так и получилось. Мне выделили причитающиеся доллары. Я вез их и все думал: это же какая-то космическая сумма! В 1999-м в народном сознании еще не укладывалась информация, что жилплощадь может быть такой дорогой. Помню, как вносил деньги за квартиру: правой рукой я их отдавал, а левая тянулась, чтобы забрать их обратно. Мешок долларов сам по себе ничего не значит, однако мешок долларов, который ты можешь подержать, пощупать и понюхать. — это весьма серьезное испытание для психики. Расставаться совсем не хочется. Но вся эта внутренняя борьба длилась от силы секунду, потом я с облегчением вздохнул. Самое главное дело было выполнено — теперь у моей будущей семьи будут потрясающие бытовые условия. Я в то мгновение не подозревал, что основная нервотрепка еще впереди.
Дело в том, что ремонт я доверил не тому человеку. Он оказался непорядочным, недобросовестным и алчным, к тому же постоянно ставил меня в сложные ситуации. Мог позвонить и сказать: «Егор, через два дня нужно будет десять тысяч долларов на то-то и то-то». И я постоянно сталкивался с проблемой, где взять деньги. Жуткое положение. Спасибо Григорию Васильевичу Есауленко, который выручил меня в критический момент. Я объяснил ситуацию, попросил его выплатить мне деньги в счет будущей зарплаты, и он пошел мне навстречу.
Так жилищная эпопея была закончена. Осенью 1999-го мы с Вероникой въехали в новые апартаменты. Казалось, что мы забрались на самую верхотуру финансового благополучия, и несколько месяцев нас не покидало фантастическое ощущение полного восторга от сказочного подарка судьбы.
Все познается в сравнении. Мир неумолимо движется вперед. Растут и наши аппетиты. Сегодня я уже обитаю на Кутузовском. Такой переезд стал возможен благодаря Андрею Червиченко. В августе 2002-го он предложил мне новый контракт на новых, более выгодных условиях. Но куда важнее то, что мне полагалась квартира площадью… (Ох, не хочу никого смущать цифрами, скажу лишь, что площадь внушительная.) А еще в соглашении был пункт, согласно которому моей жене полагалась машина. С Червиченко было приятно иметь дело. Я ни разу ему ни о чем не напомнил. Все, что нужно было сделать, он сделал четко в срок, а что-то даже раньше. Например, машина появилась у Вероники уже через десять дней после подписания договора.
