Спортсмены - Гладков Теодор Кириллович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Любка не была красивой, но красавицы завидовали ей. Любка колотила мальчишек, а они ходили за ней косяком, безмолвно признавая ее превосходство над собой и рсеми девчонками сроей улицы. Бремя власти не тяготило Любку. Она несла его легко и весело. Любка непреклонно, но справедливо следила за тем, чтобы ребята держали свое слово. Если заваривалась драка, то один на один, обидчик на обидчика, а не все на одного.
Зимой ей не было равных.
- Любка, выходи с лыжами! Давай наперегонки!
- Давай, только иди вперед, все равно обгоню.
- Слабо.
- На что спорим? Мороженое, кино или щелбанчики?
Все плохо! На мороженое и кино - денег нет, а щелбанчики у Любки не сладкие. Ну да ладно, своя голова, не покупать.
- Погнали, что ли? Только к дому! Идите вперед, а я за вами!
Энергия, рассчитанная по меньшей мере на пятерых, отпущена ей одной. Снег за Любкой так и вихрится, и вся она, гибкая, ладная и быстрая, в снежной пыли, словно Снежная королева под вуалью. Любка, озорная, одержимая Любка, легко и свободно обгоняет одного, другого, третьего... И вот уже мчится одна, все дальше, дальше и дальше... Показались дома. Деревянные домики Голья- новки. Любка ждет должников. Ей стало уже и холодновато. А вот и они.
Надо расплачиваться. Неохота щелбанчики получать.
- Айда завтра в кино!
- Денег нет? А вон лавка утильсырья. Одна смехота. Разберем в минуту. Тряпье в другую сдадим. А потом в кино «Пятый рабочий».
За такие дела родители не разрешали своим детям дружить с Любкой. Доходили до взрослых слухи, что ребята в Измайлове таскали щенят и отвозили на конный рынок, трясли сады. Огороды и сады Ухтомки помнят оголтелую компанию под предводительством светловолосой и отчаянной девчонки.
На 1-й Гольяновской улице в двух маленьких комнатках одноэтажного деревянного дома бедно, но в ладу жила семья рабочего-маляра вагоноремонтного завода коммуниста Алексея Никитича Кулакова. Жену его, Евдокию Трифоновну, наградили медалью материнской славы. Она родила и растила пять дочерей (Антонину, Веру, Валентину, Любовь, Лидию) и двоих сыновей (Александра и Владимира). Жили все вместе - в тесноте, да не в обиде. Дети вырастали, женились и выходили замуж, но из родительского дома уходить не спешили. В тесных сыроватых комнатках всем хватало и места, и тепла, и ласки.
Люба родилась 9 июня 1920 года. Она была шестым предпоследним ребенком Кулаковых. Вскоре после рождения Лю(ф1 Алексей Никитич ушел на войну с белопо- ляками. Всем детям, кроме Любы, он выхлопотал места в разные детские дома. Нельзя же было оставлять без помощи мать с грудной дочкой. Затужила Евдокия Трифоновна. Тосковала безмерно, места себе не находила. Да хорошо, с поляками быстро покончили. Вернулся Алексей Никитич и сразу забрал всех детей домой, кроме Тони. Не стали ей срывать учебу. Училась она легко и с охотой, а дома только малолетки - будут мешать ей. Хватит, понянчила. Пусть учится. Тоне тоже понравилось в опытно-показательной школе. Оттуда она попала в педагогический техникум.
В 1928 году непоправимая беда свалилась на семью Кулаковых. Смертельно болен оказался отец - Алексей Никитич. Раньше все недуги переносил на ногах - надо было кормить большую семью, все болезни перемогал. А теперь слег. Туберкулез. Напряжение стольких лет не прошло бесследно. Ухаживали за ним все. Но было поздно, болезнь зашла слишком далеко - легких почти не осталось.
Любе надо было идти в школу, но она бегала за врачами, за лекарствами. Не хотела отходить от отца. Думала, что если она рядом, то с ним не случится ничего плохого.
Отец умер, оставив любимых детей и жену в страшном горе. Тяжелее навалилась и нужда. Осиротели. Но все оказались еще ближе и дороже друг другу. Муж Тони (Сергей Дмитриевич Маковеев, он работал во Всесоюзном комитете по физической культуре и спорту) взял на себя заботу и о семье жены. Помогал всем, чем мог. Мама, Евдокия Трифоновна, устроилась подсобным рабочим и по совместительству уборщицей на меховую фабрику, да еще брала стирать белье у студентов. Маленькая Люба не могла видеть, как мама выбивается из сил, и тоже помогала ей. Носила воду, вешала белье. Дрова ей не разрешали рубить, но она уже пыталась колоть их в свои восемь лет. Если кто-нибудь из старших заставал ее за этим, ей влетало.
Люба пошла учиться на девятом году. Школа № 8 размещалась в бывшем особняке владельца меховой фабрики Гольянова. В окна класса заглядывали старые липы. Любка очень любила смотреть на них - они напоминали ей вольное житье. «Вот бы убежать сейчас на насыпь или на Козьи горы! А может, лучше на пруды? Мама дома предупреждала вчера, чтобы не бегала на богато, там, рассказывают, недавно засосало корову». Люба представила себе, как мычала корова, пытаясь выбраться из болота, и ей стало жалко корову. «А может, все неправда?» И вздохнула с облегчением.
С учебой Любка сразу не поладила. Ей казалось, что учиться - только время тратить. Дома столько дел, надо маме помочь, а потом и мяч погонять. Без Любки игра шла вяло.
Объяснения в школе она слушала с интересом, а к домашним заданиям не прикасалась. Ей и в голову не приходило, что она не успевает в школе из-за хозяйственных хлопот, да и как она могла жаловаться на то, что делала добровольно, с охотой и удовольствием. Видно, честолюбивая в душе, Люба не могла смириться с тем, что она не первая в классе, а раз не первая, то лучше никакая. Так и шло. Зато на физкультуре девочка брала реванш за все свои неудачи.
В четырнадцать лет - 25 марта 1935 года - Люба Кулакова заняла первое место в районных соревнованиях по лыжам среди ребят младшего возраста.
Тогда она впервые держала в руках грамоту райсовета физкультуры. Здесь даже не подходит слово «завоевала». Она спокойно и быстро обогнала всех своих соперников. Ей это не стоило большого труда. Ведь ребят со своей улицы она обгоняла на лыжах даже с двухгодовалой племянницей Галей на руках.
Первыми Любкиными соперниками на лыжне были мальчишки Гольяновки. Они «тренировали» ее беспощадно. Когда она обгоняла одного, тут же подбегал другой и говорил: «А меня слабо обогнать!» И без передышки, пренебрегая всеми международными спортивными правилами, рассчитанными на сохранение здоровья спортсменов, шла Любка с очередным мальчишкой, отчаянно хотевшим перегнать ее. Не было случая, чтобы Любку обошли.
Однажды Сергей Дмитриевич увидел, как Любка идет на одной лыже, и у него дух захватило от удовольствия: «Не покачнется, чертовка! И откуда у нее только такое чувство равновесия? Ведь со спортсменов на тренировках сто потов сойдет, прежде чем они добьются такой устойчивости, а ей, видно, природой отпущено».
Вспомнилось ему, как первый раз сажал десятилетнюю Любу на свой велосипед. Хотел ее придержать, а она уже спокойно едет, смеется, оглядываясь на него.
- Ты что, уже раньше каталась?
- Никогда, дядя Сережа. У нас же нет ни у кого велосипеда.
Признаться, даже не поверил он тогда Любке. «Хочет, видно, прихвастнуть».
Но Любка врать не умела.
Люба очень любила Сергея Дмитриевича, он стал ей и отцом, и старшим братом, и другом. А ему дома часто жаловались на Любу, что не хочет учиться, вот и на второй год, наверное, останется. Отчаянная больно и непоседа. Про погромы лавки с утильсырьем слышал. Как бы не в ту сторону девчонка не свернула. Горяча и неосмотрительна.
- Люб, хочешь настоящей спортсменкой стать? Знаешь, где стадион «Сталинец»? Пойди разыщи Пенязеву Антонину Григорьевну. Она заслуженный мастер спорта СССР по лыжам. Скажи, что хочешь у нее тренироваться. А будет спрашивать, кто послал, скажи - сама пришла.
Люба удивленно посмотрела на него. Ведь дядя Сережа признавался сам не раз, что ему нравятся ее откровенность, правдивость. Говорил: «Любаша, ты не верь, что молчание - это всегда золото. Молчание бывает разное. Иногда это подвиг, если ты не выдашь друга, а иногда это предательство, если ты не предупредишь друга о беде. Молчать удобно, верно, но чаще оно все-таки сродни подлости».
