Ничего кроме правды - Болен Дитер Гюнтер (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Дома я рассказывал Наде: «Знаешь, я тут с кем–то познакомился. Её зовут Верона. Но у нас с ней ничего не было!» — что в тот момент было чистой правдой. Ноль целых ноль–ноль сотых, только начало чего–то, похожего на чувство. Я даже ставил Наддель в известность: «Слушай, я встречусь снова с этой Вероной, мы только сходим поужинать вместе. Ничего такого не будет, поверь мне, я её даже не поцелую!»
Конечно, Наддель отовсюду названивали ябеды, чтобы поведать обо мне и о Вероне: какими дикими вещами мы будто бы занимаемся и тому подобное! Выдумки, которые она мне сразу же рассказывала. Но она не говорила ничего типа: «Нет, не смей больше встречаться с ней, Дитер!» Наддель была очень терпелива, а может быть, ей было наплевать.
После шести месяцев, проведённых в машине, моё тело возмутилось. С меня было довольно. Это был бунт иммунной системы. Я весь покрылся прыщами, мне казалось, будто я умираю. После наших разговоров в машине я ехал домой — иногда было уже 7 часов утра — часа два лежал в постели, и в десять уже был в студии Луиса. А вечером то же самое: авто, ссориться, мириться. Но прекратить я не мог, я до потери рассудка влюбился в Верону. Я замечал, что теряю контроль над собой. Она довела меня до того, что я стал делать вещи, которых не делал никогда раньше. Иногда мне казалось: Дитер, это погубит тебя.
Опечатано!
«Знаешь, у меня был судебный исполнитель» — этой новостью Верона ошарашила меня при следующей встрече — «он опечатал всю мебель. Мне срочно нужно 30 000 марок! Если ты мне их не дашь, я попаду в тюрьму». Я растерялся: «Почему у тебя нет денег?» У Вероны уже был готов ответ: «Ну, Дитер, мы так часто встречаемся» — объясняла мне она — «у меня, так сказать, нет времени, чтобы зарабатывать деньги. А раз уж я не зарабатываю деньги, мне нечем оплачивать счета. Мне следовало бы пойти работать, но тогда у меня не будет времени для тебя! И, кроме того, мне придётся скрываться. Иначе я не смогу больше видеться с тобой». Я дал ей только 10000 марок.
Мы встречались 8 месяцев, но наши отношения не шли дальше тисканья в машине. По моим понятиям это ничтожно мало. Мы стояли около «Mc Donald's Drive–in», когда я вдруг спросил: я «Как думаешь, может нам пожениться?» Она: " Почему нет? Хорошая идея!» На это я заметил: «Я знаю отличного нотариуса, он поможет нам заключить брачный договор. Должен тебе сказать, договор я заключал с первой женой, и так буду поступать впредь». Лучше бы я этого не говорил. Верона разъярилась так, что ещё немного, и она потеряла бы человеческий облик: «Да, но когда женишься, то речь идёт о чувствах! А чувства и договоры несовместимы». Муж несёт ответственность за свою жену, причём в финансовом отношении тоже, это мне следовало бы уяснить и всё в таком духе.
Заключать брачный контракт или нет — на эту тему мы немало спорили, так что я оказался на распутье: послать старую перечницу ко всем чертям или попытаться найти какой–нибудь компромисс? Мы решили отправиться вместе в отпуск, ибо никогда ещё не ночевали в одной комнате, и по окончании отпуска я должен был решить, женимся мы или нет. Эту идею подал мозг Вероны.
Мятые Дайастусы
Она сказала мне, где живёт, впервые у меня был её адрес. Она жила на какой–то грязной улочке в районе Эймсбюттеля. Мы улетали рано утром, и я боялся, что я закажу всё — самолёты, путешествие, отель — а потом вынужден буду отправиться в одиночестве. До того мне лишь раз пришлось стать свидетелем того, как Верона прибыла почти вовремя. Полчаса плюс или минус не в счёт. «Я знаю, что ты так и эдак не успеешь вовремя» — говорил я ей, как маленькой девочке — «Ничего не выйдет, я уверен на 1000 %. Уж лучше я заеду за тобой вечером, и мы переночуем в каком–нибудь отеле. А завтра отправимся прямиком в аэропорт». Мы должны были отправляться в Акапулько.
Как мы и договаривались, я позвонил из машины, прежде чем подъехать к её дому: «Слушай, я иду, живо открывай дверь! Я поднимусь к тебе и помогу дотащить чемоданы». Она на это сказала: «Да, хорошо!» По пути к грязной улочке, на которой жила Верона, мне пришлось проехать по куда более мерзким переулкам: О–го–го! — думалось мне — куда это я попал? Да уж, нечасто ездишь по таким местам.
Ровно в восемь я оказался перед дверью её подъезда и позвонил. Я подождал — пять минут девятого. Восемь пятнадцать. Я вновь набрал её номер: «Послушай, Верона, что на этот раз?» Она: «Да–да, я сейчас спущусь». Я не мог понять, в чём проблема: «Да ты просто нажми на кнопку домофона!» А она: «Да, у меня здесь чемоданы, здесь мои чемоданы, мои чемоданы, мои чемоданы — никак не могу привести всё это в порядок " Я заметил, что и сам начинаю нервничать: «Чёрт побери, я помогу тебе, только открой дверь, я войду, возьму все твои чемоданы и отнесу их вниз». Она: «Да, сейчас открою».
Полдевятого, без четверти девять, девять — я уже не просто нервничал, мне начало казаться. Что она меня за идиота держит. Взбешённый, я вновь позвонил: «Скажи, Верона, что за шутки ты откалываешь? Я стою тут со своей машиной дурак–дураком. Если ты не хочешь, чтобы я носил твои чемоданы, тогда бери и неси их сама». А она: «Если ты будешь и дальше давить на меня, тогда тогда " — вот и весь ответ. Она зашлась в рыданиях, и я попытался её успокоить: «Ну–ну, ничего страшного, ну нажми на кнопку, открой дверь!» Но нет, ничего нельзя было поделать. «Я совсем растерялась» — плакала она — «не знаю, что мне делать!»
Это продолжалось — едва ли кто–нибудь поверит — до часу ночи. Позднее, я уверился, что она сидела там наверху со своим Аланом: «О, нет, пусть глупый Дитер позвонит ещё разок, мне вовсе не хочется ехать с ним». И, верно, раздумывала, нет ли какой другой возможности подобраться к моим деньгам, кроме как отправившись со мной в путешествие. Потому что, в конце концов, ей и впрямь пришлось бы выйти за меня. Загранпаспорт, деньги и два обручальных кольца уже лежали на заднем сидении моего серебристого SL-Мерседеса и смеялись надо мной.
Кипя от злости, я сел за руль и стал думать, что же делать дальше. Среди всех этих мятых Гольфов и битых Дайастусов моя машина бросалась в глаза. Каждый, кто случайно топал мимо, заглядывал в окно: «Господин Болен, Вы–то здесь что делаете?» Это оказывало на меня ещё большее давление, просто сил не хватало! В распоследний раз я попробовал позвонить. Всё время было занято. Как только я набирал номер, раздавалось только «пик–пик». В конце концов, линия освободилась, Верона взяла трубку, и я закричал: «Делай, что хочешь, не желаю больше за тобой бегать, всё кончено! — И чтобы ты знала: я еду домой! И когда я доберусь до моста через Эльбу, то брошу билеты и прочий хлам в воду».
Было почти два часа ночи, когда я добрался до моста через Эльбу. Я остановился на обочине, таким отчаявшимся, таким разочарованным, таким одураченным, таким обманутым я не ощущал себя ни разу в жизни. Я сам позволил выставить меня дураком. Но и тот самый Дитер из Гёттингена, который из экономии съел старого петушка, очухался где–то в глубине моего сознания и заговорил: «Ты же не выбросишь кольца стоимостью в 25 000 марок каждое! Ты с ума сошёл или что?» И в тот же миг зазвонил телефон: «Заедь за мной!» Верона! Несколько секунд меня терзали сомнения, моя гордость встала на дыбы, но потом я, как последний идиот, понёсся назад. Я думал: «Эй, Дитер, ты победил». Напрасно думал.
«Трррр» — всё сразу завертелось. Верона нажала кнопку домофона — думаю, Алан к тому времени смотался — я смог подняться, постоял перед её забавной обитой железом дверью, смог отнести её чемоданы и бросил краткий взгляд на её квартиру. Только краткий, потому что Верона выставила чемоданы за дверь. Комната, за ней ещё одна, в обеих царил невероятный беспорядок, обставлена квартира была отвратительно и безвкусно, если такое вообще можно назвать обстановкой. Там, где у нормальных людей висит люстра, у Вероны качалась лампочка–груша. Кругом кучи хлама. На столе, в вазе с зеленоватой водой, стоял букет засохших роз, который она получила, наверное, тридцать восемь лет назад от своего воздыхателя. На цветах разросся грибок, своего рода биотоп. Я сказал: «Давай, Верона, покажи мне свою квартиру, мы ведь, наверное, поженимся». Но от неё я услышал: «Ты снова начинаешь? Так мы спорить будем или жениться?» Позднее я бы сказал о времени, проведённом с Вероной, что мы вели тогда тысячу войн друг с другом, и я потерпел тысячу поражений. И это было примерно сотое. Верона была права тогда, не желая показывать мне квартиру. Потому что образ жизни, который она вела, не для меня. Хотя, если совсем начистоту? Я был тогда так глуп, что, возможно, несмотря ни на что женился бы на ней. Я подсел на наркотик, на наркотик «Верона» и, к сожалению, обходиться без него не мог.
