Пилсудский (Легенды и факты) - Наленч Дарья (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Обеспокоенный состоянием собственного здоровья и внемля предписаниям врачей не волноваться, Маршал отказался от функций премьер-министра и проделал это в свойственной ему манере. «Поприветствовав пана президента, — вспоминал заседание Совета министров от 25 июня 1928 года Складковский, — мы сели вокруг стола, и Комендант взял слово, после чего, как глава кабинета, он, обращаясь к пану президенту, подал в отставку от имени всех присутствующих министров. Справедливости ради надо сказать, что никто из нас, министров, и знать не знал о намерениях пана Маршала подать в отставку, но мы, конечно, с достоинством промолчали. Пан Маршал мотивировал отставку состоянием своего здоровья…»
Выступая после этого, Пилсудский позволил себе грубые нападки на Сейм. «Я не в состоянии (Складковский опускает ругательства. — Авт.) долго сносить подлость Сейма, что физически невыносимо для меня». «Радуйтесь, — продолжает изложение речи Маршала тот же автор, — что я был болен, когда Сейм утверждал бюджет, иначе «переломал бы им все кости». «Президент видит, что я взбешен, а мне нельзя волноваться», — он в очередной раз напомнил о предостережении врачей».
Спустя два дня после отставки кабинета Маршал дал интервью, в котором сверх всякой меры набросился на Сейм. По его мнению, от парламента в возродившейся Польше никогда не было никакого проку. Уже будучи Начальником государства, он намеревался ликвидировать то зло, каким было Учредительное собрание — «Сейм политических проституток», как он его называл. Не с большей симпатией отзывался он и о парламенте первого созыва, оставляя за ним эпитет «коррумпированный Сейм» и характеризуя его шуточками в таком роде: «Атмосфера в зале все сильнее пропитывается скукой, настолько, что становится удушающей. Даже шустрые мухи не выдерживают вашей, уважаемые депутаты, болтовни, настолько, что ни одна из них уже не вскочит на другую, а если которая из них лениво это и проделает, то та, другая, крылышек уже не поднимает и, умирая от тоски, падает на пол». Эти же обвинения адресовывались действующему парламенту. А поскольку ему не улыбалась перспектива стать полудохлой мухой — Маршал закончил интервью так: «Я решил, что у меня еще раз есть выбор: не желая никакого сотрудничества с Сеймом, оказаться в распоряжении пана президента, чтобы ввести новое устройство в Польше, или отказаться от должности главы польского кабинета министров, который вынужден сотрудничать с Сеймом. Я выбрал второе и посему перестал быть главой польского кабинета. <…> С другой стороны, добавлю, что в любой кризисный момент я в распоряжении пана президента и в качестве главы кабинета смело буду принимать решения и также смело делать выводы из своих решений». Тем самым Маршал скрывал от общественного мнения истинные причины отставки и, не желая, чтобы она была воспринята как уступка Сейму, угрожал этому последнему активными действиями против него. Однако должны были пройти два года, прежде чем осуществилась его угроза.
Тем временем обе стороны действовали все более решительно. Большинство парламентских клубов не испугалось «войны нервов» и набросилось на интервью- пасквиль, вставляя при случае шпильки в идеализированный сторонниками Коменданта образ «отца народа». «Серьезные намерения, выраженные в интервью бывшего председателя Совета министров, нынешнего военного министра Маршала Пилсудского, — говорилось в заявлении клуба ППС, — намерения, говорящие о возможности введения нового устройства в Польше, содержат в себе угрозу государственного переворота, попирающего конституцию, на верность которой Маршал Пилсудский присягал два дня назад вместе с правительством в полном его составе в качестве военного министра. <…> ППС до конца будет защищать демократию и народное представительство, выбранное на всеобщих выборах».
В атмосфере угроз шел процесс консолидации разделенных до этого внутренними спорами левых и центристских партий. В ноябре 1928 года была создана Согласительная комиссия левых партий в защиту республики, в состав которой вошли клубы ППС, ПСЛ — «Вызволение» и Крестьянской партии [142] в Сейме. В феврале 1929 года парламент решил призвать к ответственности министра финансов Чеховича, обвиняя его в растрате многих миллионов злотых сверх бюджета. Речь шла о 8 миллионах, предназначенных в 1928 году из фонда премьер-министра на предвыборную кампанию «ББ». Депутаты ударили по Маршалу его же собственным оружием — обвинением в расходовании государственных средств на партикулярные нужды. Обосновывая необходимость выяснения этой аферы в парламенте, представитель ППС Герман Либерман говорил: «Ничего больше нынешнему Сейму не осталось, как единственное его право <…> контроля за расходованием народных средств, и этого единственного права мы из рук не выпустим, до конца будем за него бороться».
Противники Маршала, ставя под сомнение его честность, причем используя при этом его собственные пропагандистские приемы, наносили ему тем самым точный и болезненный удар, тем более что общественное мнение уже не в первый раз за последнее время будоражили финансовые скандалы, в том числе и наиболее громкий из них, ставший до этого причиной ухода с поста министра почты и телеграфа близкого соратника Пилсудского Богуслава Медзиньского. А теперь снова страну взбудоражил крик: «А ведь они крадут!» — с той лишь разницей, что он раздался на Вейской и относился к «Геркулесу из Бельведера», в воображении его сторонников расчищавшему «коррумпированные конюшни» Сейма.
Пилсудский принял вызов. Более того, всю вину он взял на себя, утверждая, что Чехович действовал по его, как премьер-министра, указаниям. 23 июня он лично явился в Государственный трибунал, судивший уже бывшего министра, и набросился с нападками на сам этот трибунал, Сейм и — что было совсем в новинку — на конституцию. Противники под таким решительным напором отступили, не рискуя вступать в последний бой.
Трибунал уклонился от вынесения вердикта, который, принимая во внимание очевидные нарушения основного закона, мог быть только суровым приговором. Это подтолкнуло Маршала к продолжению политики угроз. По его указанию 31 октября 1929 года, когда должна была открыться бюджетная сессия, в здании Сейма появились несколько вооруженных офицеров. Вмешавшимся служащим Сейма они заявили, что пришли поприветствовать вождя. В чем в действительности заключалась цель этого визита, сказать трудно, поскольку ранее запланированный сценарий нарушило решение Дашиньского не открывать заседания «под винтовками и саблями». Нельзя, однако, не заподозрить Маршала в намерении запугать депутатов, а может быть, даже воспользоваться услугами военных для совершения актов насилия.
Сейм понял, что противник хочет совсем его скомпрометировать, и пошел на решительные действия. Как только запланированная сессия открылась 5 декабря 1929 года, он проголосовал за отставку кабинета Казимежа Свитальского, правившего в течение нескольких месяцев и считавшегося властью «сильной руки». Маршал еще раз уступил. Свитальский сложил полномочия, а премьер-министром стал прослывший «либералом» Казимеж Бартель. Но решающий бой оказался отложенным уже в последний раз.
Конфликт вступал в новую фазу. До этого времени он скорее напоминал партизанскую войну с засадами, боями местного значения, причем обе стороны старательно избегали генерального сражения, в которое было бы втянуто все общество. В результате значительная его часть не ориентировалась в том, что происходит на Вейской. Многие помнили конфликты, раздиравшие парламент до мая 1926 года, и верили официальной пропаганде, что постоянно идет борьба с заскорузлой коростой «сеймократии». Эти аргументы убеждали, тем более что им сопутствовали успехи в экономике, которые, правда, были результатом объективных перемен в конъюнктуре на мировом рынке, хотя в обыденной жизни их приписывали исключительно гению Пилсудского и руководимому им правительству. В такой ситуации демагогия Пилсудского, направленная против парламента, воспринималась многими слишком несерьезно, без понимания того, что идет утонченная борьба диктатора с Сеймом, являющимся последней преградой на пути к абсолютной власти.
