Падение Берлина, 1945 - Бивор Энтони (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
2 марта Эйзенхауэр послал следующий запрос генерал-майору Джону Р. Дину, главе американской военной миссии в СССР: "Произошли ли какие-нибудь изменения в планах командования Красной Армии в связи с быстрым развитием операций на советско-германском фронте?" Эйзенхауэр уточнял: есть ли какая-нибудь новая информация, отличная от той, которую союзники получили от Теддера еще 15 января{337}? Главнокомандующего союзными войсками в Европе также интересовало, будет ли на Восточном фронте "затишье в операциях с середины марта до середины мая?". Однако Дину не удалось узнать что-либо полезное от генерала Антонова. В конце концов русские ввели в заблуждение Эйзенхауэра, скрыв свое намерение захватить Берлин первыми.
Часто бывает так, что, когда точки зрения сторон по важнейшим стратегическим вопросам отличаются друг от друга, роль взаимоотношений личностей неизмеримо возрастает. Эйзенхауэр подозревал, что желание Монтгомери сконцентрировать все внимание на берлинском направлении, которое привело бы к большим потерям среди союзных войск, является не чем иным, как личными амбициями британского командующего. Между тем Монтгомери не скрывал своего намерения командовать англо-американскими войсками непосредственно на фронте, тогда как Эйзенхауэр оставался бы главнокомандующим всеми союзными силами в Европе. Более того, он не переставал хвастаться своими заслугами в сражении в Арденнах, что также не улучшило мнение Эйзенхауэра по его поводу. "Его [Эйзенхауэра] отношения с Монти совершенно ненормальные, - написал фельдмаршал Брук 6 марта в дневнике. - Он видит только худшие стороны Монти"{338}. И американцы соответственно считали, что если наступление на Берлин и должно состояться, то им не должен руководить Монтгомери. Его кандидатура - наихудшая. Он настолько педантичен в отношении всяких деталей, что организация наступления заняла бы у него куда больше времени, чем у любого другого генерала.
К северу от Везеля 21-й группе армий Монтгомери противостояла достаточно большая группировка немецких сил. Поэтому британский командующий планировал провести форсирование Рейна поэтапно, используя значительное количество автомобилей-амфибий и парашютно-десантные части. Однако еще до того, как поминутно рассчитанные операции Монтгомери были воплощены в жизнь, к югу от фронта его войск произошло знаменательное событие. Гитлер пришел в ярость, когда узнал, что американские войска захватили мост через Рейн в городе Ремаген. Он приказал немедленно уничтожить плацдарм союзников. Однако переброска немецких сил на этот участок неминуемо оголила другие участки обороны на Рейне. Вскоре на правом берегу реки высадились передовые части американской 3-й армии генерала Паттона. Они захватили ряд плацдармов к югу от Кобленца.
Как только 24 марта Рейн пересекли передовые отряды британской 21-й группы армий, Эйзенхауэр, Черчилль и Брук встретились на берегу реки. Все они пребывали в определенной эйфории. Монтгомери верил, что теперь Эйзенхауэр позволит ему произвести удар в северо-восточном направлении - к побережью Балтийского моря у Любека, а возможно, даже на Берлин. Однако вскоре он был разочарован.
Пока генерал Ходжес успешно расширял свой плацдарм у Ремагена, войска Паттона сумели быстро продвинуться южнее Майнца. Эйзенхауэр приказал продолжать наступление в восточном направлении. Генералу Ходжесу предстояло также обойти Рурский индустриальный регион с юга и окружить находящиеся там немецкие силы. К большому неудовольствию Монтгомери, Эйзенхауэр отобрал у него 9-ю армию Симпсона и приказал 21-й группе армий продвигаться в направлении Гамбурга и Дании, но не на Берлин. 9-я армия должна была составить северную часть клещей, предусмотренных для окружения группы фельдмаршала Моделя, обороняющей Рур. Самый большой удар по британским надеждам относительно Берлина нанесло решение Эйзенхауэра от 30 марта. Главнокомандующий союзными силами в Европе намеревался сконцентрировать усилия на захвате прежде всего центральной и южной Германии.
12-я группа армий Брэдли, усиленная частями 9-й армии, имела цель после окружения Рура как можно быстрее продвигаться к центральным районам Германии. В ее задачу входил захват Дрездена и Лейпцига. 6-й группе армий генерала Диверса предстояло наступать на Баварию и Северную Австрию. Британские начальники штабов были не на шутку встревожены, когда Эйзенхауэр, даже не проконсультировавшись с ними, в конце марта телеграфировал Сталину о всех деталях его плана операций на Западном фронте. Об этом не знал даже английский заместитель командующего главный маршал авиации Теддер{339}. Сообщение Эйзенхауэра, имевшее кодовый номер SCAF-252, вызвало серьезное недоразумение между союзниками.
Желание Эйзенхауэра сконцентрировать усилия на юге Германии частично объяснялось его уверенностью в том, что Гитлер будет отводить свои силы именно в Баварию и Северную Австрию. По имевшимся сведениям, именно там фюрер намечал создание так называемой "Альпийской крепости", где должна была проходить последняя линия обороны рейха. Впоследствии в своих мемуарах Эйзенхауэр признавал, что Берлин "как символ Германии, оставался важной целью как с политической, так и с психологической точек зрения"{340}. Однако он считал нежелательным организовывать наступление на берлинском направлении. Его окончательное решение было основано на том факте, что войска Красной Армии, стоящие на Одере, находились к Берлину гораздо ближе западных союзников. Поэтому логичней выглядело продвинуться в южные и центральные районы Германии, после чего встретиться с русскими войсками и разделить Германию на две части.
Всего шесть дней назад, стоя на берегу Рейна, Черчилль надеялся на то, что наступление союзных армий встретит лишь незначительное сопротивление со стороны германских войск. В этом случае у них будет шанс достигнуть Эльбы или даже Берлина быстрее русского "медведя"{341}. Теперь же премьер-министр был не на шутку встревожен. Все выглядело так, словно бы Эйзенхауэр и Маршалл решили задобрить Сталина. Действительно, советские военные находились в ярости после того, как американская авиация по ошибке сбила несколько советских самолетов. Их реакция совсем не походила на мягкое замечание Сталина, сделанное еще в январе Теддеру, о том, что такие инциденты случаются на войне. Один из них имел место 18 марта неподалеку от Кюстрина. Пилоты американских истребителей подумали, что вступили в бой с группой из восьми немецких самолетов, из которых два "фокке-вульфа" были сбиты. Советская сторона, напротив, утверждала, что эти восемь самолетов были советскими. Более того, русские потеряли тогда целых шесть машин. Два их летчика погибли, а один получил серьезное ранение. Советская сторона вину за это происшествие возложила на преступные действия отдельных лиц в американских военно-воздушных силах{342}.
По иронии судьбы американцы стали зачинщиками еще одного скандала, который спровоцировал самый большой кризис во взаимоотношениях между союзниками. Речь идет о деятельности агентов Аллена Даллеса, возглавлявшего в Швейцарии подразделение Управления стратегических служб США. Обергруппенфюрер СС Карл Вольф -вошел с ним в контакт на предмет заключения перемирия в Северной Италии. Участие советских представителей в ведении переговоров было отвергнуто под тем предлогом, что Вольф в этом случае мог не пойти на такой шаг. Американская сторона совершила явную ошибку. Черчиллю стало известно, что советский лидер сильно встревожен. Сталин боялся, что союзники заключат сепаратное перемирие на Западном фронте. Он даже подозревал американцев в том, что они станут снабжать необходимыми припасами части вермахта, хотя такой ход мыслей шел против всякой логики. Основная масса боевых соединений германской армии была к тому времени либо уже уничтожена, либо взята в плен. Поэтому, даже если бы американцы задумали снабжать немецкую армию оружием, собранным со всего света, то вермахт образца 1945 года очень мало походил бы на ту организованную разрушительную машину, которая существовала в 1941 году.
