Такеши Китано. Автобиография - Китано Такеши (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Мне даже несколько раз предлагали поддержать чью-то программу, одного из кандидатов на выборах... Но я прежде всего оказываю поддержку тем, кто работает на благо Африки!
Конечно, ещё столько предстоит сделать, чтобы защитить и поддержать нашу киноиндустрию или сохранить традиционные виды искусства. В XVI веке кабуки был живым театром, а теперь он интересен лишь немногим. Моя мать — коллекционер гравюр укиё-э, дочь мастера традиционных искусств родом с острова Сикоку. Она играла на разных инструментах из театра кабуки и так любила свой сямисэн, что отец распорядился кремировать её вместе с ним...
В деревнях многие все ещё восхищаются театром но [34] и кабуки. Однако в больших городах эти виды искусства потихоньку исчезают. Замечают ли это люди? Японцы сильно изменились. Они постепенно забрасывают собственную культуру. Мне горько сознавать, что моя страна понемногу теряет свою культурную самобытность. Люди гуляют меньше, чем раньше. Реже разговаривают друг с другом. Они больше не высказывают своё мнение — разве что в Интернете, анонимно...
Парадоксально, но факт: в то время как японская поп-культура и то, что мы называем «cool Japan» [35], триумфально шествуют по миру, величие нашей традиционной культуры идет на спад. В чем причина этого? В том ли, что после 1945 года наше общество стало стремительно перенимать западный образ жизни? Виновато влияние Америки и Европы, как полагают некоторые? На самом деле вклад других культур пошёл нашей стране только на пользу. В нынешней ситуации виноваты сами японцы, которые отказываются от своей традиционной культуры. Меня это очень печалит.
Надо сказать, что мы живём в странный, разрушительный период истории. И доказательство тому: теперь мы смотрим войны в прямом эфире Си-эн-эн. Все происходит быстро, очень быстро, слишком быстро. Вокруг нас всё меняется с головокружительной скоростью. И мы едва успеваем привыкнуть к малейшим потрясениям. Меняется всё: чувства и стиль жизни, менталитет и политические взгляды...
Я не принадлежу ни к правым, ни к левым. И тем более — к крайне правым или крайне левым. Те, кто считает иначе, ошибаются. Я не могу поддержать тезис о том, что одни человеческие существа являются высшими или низшими по отношению к другим из-за своих политических убеждений. Также не могу сказать, что я нахожусь в центре или над схваткой — разве что под ней, и это обеспечивает мне довольно неплохую видимость.
Я не доверяю разным интерпретациям того, что считается реальностью. Абориген Папуа — Новой Гвинеи, впервые увидев в небе самолёт, был уверен, что это какая-то странная птица. Каждый вправе интерпретировать по-своему то, что он видит. Проблемы начинаются тогда, когда это представление оказывается ложным. Порой это перерастает в культ. Обожание опасно, как мне кажется. В Северной Корее население подверглось такой пропаганде, что стало видеть в своем Великом Руководителе чуть ли не Бога. В то время как за границей Ким Ир Сен и его сын Ким Чен Ир — всего лишь те, кто они есть на самом деле: диктаторы. Как правило, предполагается, что политика помогает разобраться в действительности, понять и улучшить общество, пусть даже отчасти. Но зачастую, когда свобода суждений оказывается под угрозой, политика превращается в обман.
Я почти никогда не голосовал. На мой взгляд, актёрам и комикам право голоса совершенно ни к чему. Я глубоко убеждён, что, даже если политическая система Японии радикально перестроится, мы, люди сцены, не изменимся. Как и прежде, мы будем паясничать и кривляться. И даже не попытаемся свергнуть диктатуру. Хуже того, мы приспособимся и начнём ставить ещё больше комических номеров при этом режиме. Каждый день мы будем высмеивать новых правителей. Мы обратим против власти наше лучшее оружие — смех. Мы, комедианты, — не наследники Махатмы Ганди. Мы — не провозвестники политических идей. Мы всего лишь паразиты! Однажды писатель Акиюки Носака сказал мне: «Если вдруг начнётся война, ты, Такеши, сбежишь куда-нибудь. Такой уж ты типчик!» Я ответил: «Да нет, я не настолько смел. Я скорее пущусь во все тяжкие. Это ещё проще, чем сопротивляться властям». Вот видите, в самой страшной ситуации я не буду играть в великого героя, не буду рваться к подвигам. Совсем наоборот. В глубине души я не идеалист. Все мечты, которыми мы грезим в юности, для меня уже в прошлом.
В Японии, как и во многих других странах, большинство политиков заботятся только о своих интересах. Единственная их цель — захватить власть. Посмотрите на Джиминто, этих консерваторов, которые с 1950-х годов руководили страной практически без перерыва. (Не считая короткого периода в начале 1990-х, когда на выборах победила коалиция оппозиционных партий, а премьер-министром стал либерал Морихиро Хосокава.) Сказать, что эта партия провалилась, — значит ничего не сказать. Ей действительно удалось надолго прибрать власть к рукам — не без помощи Сока Гаккай, мощной буддистской фракции, которая опирается на партию Комэйто, члена правящей коалиции консерваторов. Но, несмотря на это, сейчас Джиминто уже не популярна. С ней больше не связывают мечты. Наоборот. Долгое время она всеми силами стремилась избежать демократизации нашей политической системы и любой альтернативы.
Трагедия политической жизни Японии состоит ещё и в том, что на протяжении долгих лет у нас не было настоящей оппозиционной партии. Левые силы практически не были представлены на уровне парламента. В Японии есть аналог того, что во Франции называется Социалистической партией, но у нас он гораздо скромнее. Что же касается Миншуто (Демократическая партия Японии, ДПЯ, созданная в 1996 году), партии более-менее правоцентристской или левоцентристской, уже и не вспомнить точно, которая долго считалась якобы главной оппозиционной силой, — на самом деле она таковой не являлась. В неё в основном вступают перебежчики из разных партий — центристских, левых, правых и даже ультраправых. Находясь в оппозиции, Миншуто, как правило, критиковала действия правительства. Но по сути её члены очень походили на тех, кто был тогда у власти. Различия между ними не столь очевидны.
По итогам выборов в Законодательное собрание летом 2009 года Миншуто пришла к власти с подавляющим перевесом голосов. Многие из тех, кто голосовал за эту партию, были просто счастливы, что после почти шестидесяти лет однопартийности и неуверенной демократии им наконец-то удалось осуществить мечту о настоящих демократических выборах. Люди были так рады доверить бразды правления Миншуто. Им тогда казалось, что они совершили демократическую революцию, ещё более показательную тем, что она произошла с помощью бюллетеней и урн для голосования. Но всего через несколько месяцев после прихода Миншуто к власти избиратели испытали некоторое разочарование. Многие из них пришли к выводу, что на самом деле она — та же Джиминто, только под другим названием.
Стоит ли ожидать перемен к лучшему? Тех, о которых мечтали люди, голосовавшие за Миншуто? Или нынешняя политическая ситуация приведёт нас к ощущению беспомощности и даже отчаяния? Боюсь, что в Японии, к сожалению, вне зависимости от названия правящей партии и имен ее руководителей, всё будет по-прежнему. Я опасаюсь, что политическая жизнь в нашей стране всегда будет такой, как сейчас. Люди голосуют за перемены, потому что, по сути, ничего не меняется. У меня есть тяжёлое, гнетущее чувство, что всё и не может измениться так, как должно бы. И возможно, в конечном счёте виноваты в этом не политики. Вероятно, все дело в людях, в традициях нашей страны, в правилах, которые давно вошли в привычку и вызывают у нас нелюбовь к переменам.
Правда в том, что в Японии больше нет настоящей культуры власти и оппозиции. Нашей стране ещё предстоит решить проблемы, возникающие и у коммунистического Китая: необходимость многопартийности, демократического плюрализма...
